Потом я провалился в черный, густой, как смола, сон.
Я проснулся среди ночи. В окно падал свет от уличного фонаря, и я увидел, что кто-то осторожно ходит по комнате. Время от времени наклоняется, как будто что-то рассматривает. На столе. На подоконнике. Я догадался: явно что-то ищет. Не иначе, как желтую тетрадку! Что же еще!
Я тихо сполз с кровати на пол. Протер сонные глаза. Вгляделся.
Знакомая фигура. Длинные волосы. Да, это же цыганка прокралась в номер. И пока мы с Анной спим, она хочет найти, украсть записи Запалина.
Я подполз, подкрался к воровке сзади и схватил ее за ноги. Она вскрикнула. В стену тут же недовольно застучали:
– Ну, дайте же, наконец, поспать. Угомонитесь уже.
Я свалил цыганку на пол. Зажал ей рот рукой. Приказал:
– Лежать! Молчать! Не двигаться!
Она подчинилась.
Свободной рукой я на всякий случай обшарил цыганку. Странно, что на кражу она вышла абсолютно голой. Чтобы отвлечь внимание, если что?
А какое у нее знакомее тело. Бедра и грудь прямо как у Анны. Точь в точь.
Я дотянулся до торшера и щелкнул выключателем. Подо мной лежала перепуганная Анна. Я убрал руку с ее губ. Она зашептала:
– Что с тобой? Что ты делаешь?
В голове мелькнуло: «Так это Анна решила украсть желтую тетрадь». Я же сказал ей, что записки Запалина у меня. Но она не знает, где именно в парке спрятана тетрадка. А сейчас, пока сплю, Анна решила проверить, не взял ли я в этот раз записки Запалина с собой?
С одной стороны, это бред. Но с другой, почему бы и нет? На самом деле я ведь так мало знаю об Анне. Она совсем немного рассказала мне о себе. Что именно? В голове пронеслось: «Родители… живы и здоровы… Снимаю квартиру. Работаю в одной фирме… почти была замужем.» Не густо…
Но я ведь и не спрашивал ее о большем. Мы скоро расстанемся. Что мне еще нужно знать об Анне? Что и зачем?…
А случайна ли была наша первая встреча в кафе? Почему зайдя в тот вечер в это заведение она остановила свой взгляд именно на мне? Не потому ли, что я держал в руках желтую тетрадь, которую мне только что дал Запалин?…
Нет, нет, нет. Я не мог, я не хотел в это поверить. Просто не может быть, чтобы она была замешана в этом деле с желтой тетрадью…
Я встал и помог Анне подняться. Обнял ее:
– Прости. Не знаю, не понимаю, что со мной. Просто какое-то наваждение…
Она усадила меня на кровать:
– Сейчас вернусь, – принялась снова что-то искать по комнате.
– Что ты ищешь?
Анна ответила:
– Бутылку с водой. Так хочется пить.
Я понял, что и у меня в горле все пересохло:
– Мне тоже.
Утром я проснулся с уже знакомой головной болью. И не только головной. Болело все тело. Анна удивлялась:
– Что это вчера на тебя нашло?
– Не знаю. Только у меня все болит. Абсолютно все.
Анна улыбнулась:
– У меня тоже. Все. Ты же мне спать не давал всю ночь. Ты пил какое-нибудь специальное лекарство?
Я чуть не тряхнул отрицательно больной головой, но вовремя остановился:
– Нет, но чувствую себя так, как будто мне действительно вкололи лошадиную дозу какого-то препарата для головной боли.
Так же, как и в предыдущий день, после бассейна и ванн я опять пришел в себя. А после обеда уснул, как провалился…
Я проспал ужин в санатории. Но это было не страшно. Можно было поесть и у Самсона.
Мы поужинали вместе с Анной. Она тоже пришла голодной:
– У нас в «Янтаре» сегодня какие-то макароны. Кисель. А хочется похрустеть чем-нибудь зелененьким.
Я подозвал Самсона:
– Дама желает чего-нибудь зелененького. Ну и, конечно, дай нам твоего домашнего красного – «От Георгия». И шашлычок не забудь.
– Сейчас все сделаем, красивые мои.
Мы хрустели перчиками-огурчиками. Впивались в сочное мясо. Поцеживали замечательное терпковатое красное…
Потом гуляли по парку. И все, вроде бы, было так чудесно. Но я никак не мог расслабиться. Внутренне был очень напряжен. Я все ждал, что вчерашняя и позавчерашняя болезнь ко мне вернется вновь. Напряжена была и Анна. Но все было в порядке. Меня не шатало. Никаких радуг и летающих Розендорфов вокруг. И Инесса не тянулась ко мне фантастически огромными губами…
И болтать совсем не хотелось. Как и раньше, нам было хорошо просто держаться за руки. Молча.
Я заснул у Анны. Она у меня на груди.
И утром не болела голова. Я снова был в полном порядке.
– Вот видишь, и не надо мне ни к какому врачу, – расцеловал я Анну, – я здоров. Здоров как волчебык! Нет, как быковолк!..
На завтраке в «Медозе» официантка спросила меня:
– Вы вчера не ужинали. Вам что-то не понравилось?
– Нет, что вы. Все замечательно. Просто не получилось. Не успел.
Она улыбнулась:
– Надеюсь, сегодняшний завтрак вам понравится.
Я придвинул к себе тарелку. Похоже на какую-то кашку. Запах такой приятный. Наверное, действительно очень вкусно.
Я отодвинул тарелку. То, что было со мной два дня подряд, случалось в одно и то же время. После ужина. После ужина в «Медозе». Оба раза я чувствовал себя очень необычно. И самое главное: и в первый, и во второй вечер я становился очень говорливым. Мне хотелось рассказывать, рассказывать что-либо всем подряд, первому встречному. А оба раза первым, кого я встречал после ужина, был Розендорф. И оба раза Инесса приглашала зайти к нему после ужина. Именно к нему…
Вчера я ужинал не в «Медозе» и был в полном порядке. Я тут же вспомнил, что по информации главврача из «Пальмиры» Запалину у Самсона подмешали в вино какой-то препарат, воздействующий на память. Это, очевидно, сделали двое «его друзей», которые привели затем Запалина в санаторий. Теперь они знакомы и мне – один в бейсболке и другой – с длинной косичкой.
Может ли быть такое, что и мне в «Медозе» подмешивают что-то для того, чтобы я стал более разговорчив, болтлив? А почему бы и нет? Такое лекарство весьма вероятно существует. И оно вполне может быть у того же Розендорфа. Врач такого уровня наверняка имеет доступ абсолютно к любому препарату.
Судя по всему, два дня подряд мне давали одно и тоже лекарство, которое давало и побочные эффекты в виде галлюцинаций. И почему бы им не попытаться разговорить меня в третий раз?
Я посмотрел на кашку. Вдохнул ее вкусный запах. Почувствовал, что побежали слюнки. А может, я просто становлюсь слишком подозрительным? Может, за эти дни всего лишь переболел каким-нибудь летним гриппом, который усиливается к вечеру? И поэтому чувствовал себя не очень хорошо? Но я еще никогда не слышал, чтобы болтливость сопутствовала какому-нибудь обычному заболеванию.
Я не стал завтракать в «Медозе». Но чтобы не вызывать подозрений, я покопался ложкой в каше, раскрошил бутерброд, поковырял ножом в тарелочке с маслом.
Этим утром Инесса не подошла ко мне. Но на выходе из столовой меня поджидал сам Розендорф:
– Зайдемте ко мне.
– С удовольствием.
Зайду. Нельзя же постоянно избегать его приглашений. И к тому же, сейчас я себя полностью контролирую, ничего лишнего не разболтаю.
В кабинете Розендорф пригласил присесть в кресло, спросил:
– Вы не ужинали вчера?
Я улыбнулся:
– Не получилось. Вы же знаете, красивые девушки иногда могут помешать своевременному приему пищи.
Он кивнул:
– Да-да, конечно. И все-таки жаль. Наш шеф-повар очень огорчается в подобных случаях.
Я сделал несколько тревожное лицо:
– Не хотелось бы его обижать, он готовит прекрасно. Это девушки виноваты.
Розенфорд снова кивнул:
– Понимаю-понимаю, – оглядел меня, – и как чувствуете себя сегодня?
– Честно говоря, не очень. Наверное, вчера немного перебрал с алкоголем.
Главврач предложил:
– Может быть, дать вам что-нибудь для поправки? Тогда вы скорее в себя придете.
Я отказался так же, как и в предыдущие дни, когда он предлагал таблетки:
– Думаю, не стоит. Надеюсь, после бассейна мне станет легче.
– Что ж, как хотите. Но тогда, может, на всякий случай измерим вам температуру, давление. И поболтаем о чем-нибудь интересном нам обоим. Думаю, у нас есть общие для обсуждения темы…
Да, он уверен, что я позавтракал и «принял» его лекарство. Думает, что меня уже распирает желание поделиться с ним всем, что я знаю.
Я с готовностью согласился:
– Да-да, с удовольствием. Измерим температуру, померим давление, поболтаем…
Я приготовился прикинуться очень болтливым. Настолько, чтобы Розендорф начал задавать интересующие его вопросы. По ним я бы, наверное, смог бы понять, что именно интересует главврача «Медозы» в тетради Запалина. Мне этот разговор был нужен так же, как и ему. Но тут в дверь постучали. Розендорф бросил:
– Войдите.
На пороге возникли двое крепких мужчин в униформе. С пистолетами на боках. В руке одного из них был кожаный портфель:
– Доктор Розендорф?
– Да, – откликнулся врач.
– Вам пакет.
– Давайте.
– Предъявите, пожалуйста, документы и распишитесь в получении.
Розендорф похлопал себя по карманам:
