– Значит, так, скопец, ответь мне на два вопроса. Что ты знаешь о Колобке?
– Каком колобке-молобке?.. – шепотом осведомился тот. Он стоял как циркуль, готовый очертить место для толкания ядра.
– Мишка, ням-ням.
Услышав свое имя, енот сделал несколько жевательных движений.
– Вахуммудун лах… – взмолился таджик. – Брат, правду скажу, мамой клянусь. Что хочешь услышать?
– Гера, – донесся из гостиной голос Антоныча, – не тупи, ради бога! Он не знает, кто такой Колобок! Это за Анютой кредиторы пришли!..
До прихода Колобка время еще было.
– Кто пять лет назад устроил покушение на президента Ниязова? – Гера вытер нос.
– Он сам, говорят, брат, – прошептал обезумевший от страха, а потому не понимающий целесообразности ответа на данный вопрос, таджик. – Чтобы все поверили, что его сабля не рубит и пуля не берет…
– Хорошо. А где клад Колчака?
– Но, брат, я и про Колчака ничего не знаю, – едва слышно шептал таджик. – Может, Колобок знает?..
– Вот это да, – раздалось над ухом Геры.
Это зашел в кухню Слава.
– Это Мишка, – представила опять начавшая хмелеть Анюта.
– Очень приятно, – сказал Слава. – А я думаю, Гера, чего это у твоего собеседника акцент пропал?
– Вряд ли Колобок теперь придет, – пробормотала Анюта. – Нас даже в трюме слышно было, наверное…
Антоныч задумался. Кто бы знал, куда теперь отправится Колобок. Но точно не к Жидкову. Хотел бы он все рассказать боссу, давно бы уже это сделал. Значит, не торопится в каюту хозяина, выжидает.
– Можно я Мишку заберу? – спросила Анюта.
– Да рви ты его с корнем! – разрешил Гера.
– Вы, пятеро, – Антоныч ткнул пистолетом в грудь таджика, который был, по всей видимости, старший. – Закопаетесь в своей норе и до Турции носа не покажете. В порту свалите. Ясно?
– Господи!.. – взмолилась Анюта и опрокинула очередной стакан абсента. – У меня уже сил нет! Можно я на кухне хотя бы иллюминатор открою?
– Открывай, – кивнул Антоныч. – А этих уродов, что, отпустим?
– А кому они нужны теперь, без оружия? – усмехнулся Слава. – Может, в Киеве слушок пустить об их геройстве? Ну-ка, паспорта сюда…
Когда наступила тишина и в каюте осталась хозяйка и трое русских, стало ясно, что Колобок не придет. Где он?
– Придется искать, – вздохнул Слава, глядя на часы. – Нужно Гришу проведать.
Они вышли из каюты и стали спускаться по лестнице.
Проснувшись, Гриша подскочил и осмотрелся. Все ушли. Куда? Почему не разбудили?
Он осмотрел себя в зеркале. Помятый тип, встретив которого испытаешь желание перейти на освещенную сторону улицы. Сняв с вешалки куртку, Гриша вышел в коридор, на ходу вынимая телефон из кармана. Табло светилось и утверждало, что ищет связь. Гриша бросил его в карман и натянул на плечи куртку. Прошел по лестнице, встретил отбившуюся от свадебного покоя кучку празднующих, отказался от предложения выпить и выбрался на свежий воздух. Лайнер уходил в ночь, шурша водами, как полами длинных одежд.
В голове одна мысль: Кира. Нужно найти кого-то, кто знает, где каюта Жидкова.
Навстречу ему в форменной морской одежде шел крупный мужчина лет тридцати – тридцати пяти.
– Ты не подскажешь, где здесь обитает капитан? – крикнул ему Гриша.
– Я тебе что, Яндекс?
Они не встретились. Когда оставалось шагов десять, морячок свернул и вошел в какую-то дверь. Дойдя до нее, Гриша понял предназначение этого помещения по буквам WC. Открыл дверь. Шагнул вперед. Сразу запахло дезинфицирующим средством. Мягко, ароматно, вызывающе.
Он вошел в мужское отделение и прислушался. Судя по звуку, матросик справлял нужду. Подождать Гриша не посчитал зазорным. Облокотился на выступ длинной подставки, в которой утопало четыре раковины, еще раз посмотрел в зеркало. Лицо уже чуть свежее. Взгляд осмысленный.
Матросик спустил воду, стукнул дверцей и вышел.
Он был ни в чем, конечно, не виноват. Но он служил Жидкову, а это грех.
Жестокий тумак отбросил его к стене, а после второго он врезался спиной в кабинку. Проломив дверь и рухнув на сияющий фарфоровым блеском унитаз, он сделал попытку подняться, но удар ногой впечатал его в стену.
Схватив жертву за шиворот, отчего куртка затрещала и стала расползаться по швам, Гриша выдернул его из кабинки, но лишь для того, чтобы развернуть к ней лицом.
Вломившись в секцию, он рывком наклонил морского волка и сунул его голову в унитаз.
– Запомни, нехороший парень!.. – хрипел он, спуская воду. – Запомни и передай другим. Ко мне нельзя обращаться на «ты»! Мне нельзя смотреть в глаза!.. Особенно сегодня!.. Ты меня понял?
Над бурлящей водой торчали уши матросика, и это позволяло ему слышать и понимать. Его макушка затряслась, и Гриша вынул его из водопада.
Скользнув по нему руками, Гриша не обнаружил оружия.
Врезал ногой в колено не унимающемуся противнику, заставив сползти на пол.
– Где каюта капитана? Я о Жидкове спрашиваю! Где он сейчас?
Флотский, побледневший от боли и корчащийся на полу, был очень не похож на того самодовольного парня, каким его увидел Гриша пару минут назад.
Схватив его за руку, Гриша взялся за мизинец сотрудника «Ганимеда», украшенный золотым перстнем.
– Я буду ломать по одному пальцу до тех пор, пока не услышу правильный ответ.
Дотянувшись, Гриша врезал ногой по двери, вторым ударом вбил защелку в косяк.
– Да, да, да!.. – захрипела его жертва. – Я знаю, где хозяин судна!..
– Ты видел его сегодня? Когда в последний раз?
Пауза позволила Грише вывернуть мизинец в сторону.
– Да, я видел его!.. Он с какой-то девкой спешил на третий этаж!.. Отпусти руку!
Мизинец хрустнул, но до перелома было еще далеко.
– Не называй ее девкой, дефективный.
Пора было уходить.
– Третий этаж, значит. Там где?
– Там его каюта! Она без номера, просто дубовая дверь!
Гриша отпустил палец матросика, поднялся с пола сам и подал левую руку поверженному. Тот оперся на нее, встал, и в этот момент почувствовал, как дружески протянутая ладонь превратилась в стальные клещи.
– Ты же понимаешь, что выйти отсюда одновременно мы не можем? – Не дождавшись ответа на этот свой вопрос, Гриша изо всех сил пробил правой в не прикрытое слева лицо нового друга.
Усадив его в кабинку, он пригладил волосы, глянул на себя в зеркало и вышел из туалета.
* * *
Жидков хотел ударить еще. Но в коридоре ударил колокол. Кира вспомнила, как однажды он рассказывал ей о том, что установил в новой квартире звонок, по тональности похожий на звон колокола на его лайнере. Для этого пришлось приглашать из Милана специалиста, но дело того стоило.
Оставшись в комнате в одиночестве, Кира вынула из кармана платок и вытерла лицо. Кровь остановилась быстро. Ее врач говаривал, что если она все-таки надумает рожать, то это будут безопасные роды. Как давно это было и какие же обстоятельства заставили ее теперь об этом вспомнить!
Жидков вернулся скоро. Видимо, отвлекли его пустяшным вопросом.
– Значит, так. Слушай внимательно. Я отпущу тебя в Турции и даже дам денег на билет до Москвы. Но до Турции ты будешь дружна с одним галантным кавалером.
– Ты меня не понял, Жидков. Я не проститутка.
– Это ты меня не поняла. Сейчас ты отправишься в каюту к одному господину, фамилия его Марецкий. И украсишь его круиз до Стамбула своим присутствием. Если не сделаешь этого, в Москву ты уже не вернешься, а твоего мужа я разорю и загоню в долги. Ну как, хорошее предложение?
Кира повела вокруг себя мутным взглядом.
– Я только об одном тебя прошу. Не оставляй рядом со мной ножей и вилок. Я тебе, сучара, глаз выколю или кишки выпущу. А не хочется грех на душу брать!
Он шагнул к ней и ударил по щеке еще раз.
– Я не услышал ответа. Ты хочешь, чтобы твоего мужа за долги в проруби купали?
– Хорошо, Жидков. Будь по-твоему. Где эта каюта?
– Тебя проводят! – Жидков вынул из кармана телефон и сказал в него всего одно слово: – Колобок!
Через минуту снова послышался рындовый звон.
– Открыто! – бросил Жидков.
В каюту зашел среднего роста тип и уставился на хозяина преданным взглядом.
– Отведешь ее в ту каюту. Если будет орать, сбрось за борт. Забирай свои вещи и ступай. Если турист пожалуется, что ты была неласкова… Словом, мне кажется, ты поняла меня. – И Жидков, подняв с пола красную сумочку, швырнул ее к порогу.
Из сумочки вылетел паспорт, а из паспорта – фотография. Подняв ее, Жидков всмотрелся.
– Это твой Гриша? Хм. Ты же не хочешь, чтобы он страдал?
Кира не хотела.
Этот разговор случился вечером. А под утро, размахнувшись словно для броска гранаты, Жидков разбил стакан. Хрустальные осколки, сверкнув шлифованными гранями, разлетелись по всей каюте. Секунду подумав, он в то же место на стене отправил бутылку «Джонни Уокера». Хотелось еще чем-нибудь попробовать перегородку на прочность, но ничего, кроме пачки сигарет и плоской картонной упаковки со спичками, на столике не было.
