– Небольшие, – ответил отец.
– Дай мне только открыть чистый лист.
– Было подтверждено время смерти между одиннадцатью вечера и тремя часами утра. Я знаю, что Терри Раттер был в «Свинье и свистке» в одиннадцать вечера, а это означает, что если он и совершил убийство, то лишь вернувшись домой.
– Из паба он пошел прямо к себе? – спросил Бруно, записывая новые данные.
– Нет. Он еще куда-то ходил. В одиннадцать тридцать семь вечера он где-то истратил восемь фунтов и тридцать семь пенсов, возможно, покупая еду. Я обзвонил все места, торгующие на вынос и близко расположенные к пабу. Пока остается загадкой, куда он направился из паба.
Хелен воспользовалась паузой, чтобы добиться от всецело поглощенного расследованием сына пожеланий по поводу пиццы.
– А теперь ты должен меня спросить, – сказал Бруно, когда мама наконец была удовлетворена его ответом.
Родители удивленно уставились на него.
– О чем спросить?
– Выяснил ли я новую информацию, которая может помочь в раскрытии этого дела.
– И?.. Ты выяснил?
– Возможно. Мне нужно взять ваши телефоны. Я бы, конечно, воспользовался собственным, но мне запрещено по нему звонить до сентября, пока не начнутся занятия в школе.
Родители переглянулись, а затем, посовещавшись в коридоре, дали сыну телефоны.
Поднявшись наверх, Бруно вытащил из отцовского телефона сим-карту и вставил карту мамы Дина. Включив телефон, он понял, что карта не опознаётся, затем проделал то же самое с маминым телефоном, и на этот раз сработало.
Бруно включил автоответчик и прижал телефон к уху.
Хелен заказала пиццу, воспользовавшись телефоном в гостиной. Когда она давала свой адрес, девушка спросила ее, та ли это Сэнт-Эндрю-роуд, где было совершено убийство. Хелен ответила утвердительно. В голосе подростка послышались волнение и страх. Внезапно Хелен испугалась, вспомнив, что Бруно в сентябре пойдет в новый класс. Вскоре слухи распространятся. Школа давно превратилась в римский Колизей, где робких детей разрывают в клочья.
Поможет ли его участие в расследовании убийства, совершенного во время каникул, приобрести уважение новых друзей? Или это станет поводом для осуждения, прежде чем у Бруно появится хоть какой-нибудь шанс себя проявить?
Мальчик сбега́л по лестнице, когда в дверь позвонили. Он открыл и принял огромную коробку с пиццей для себя и две небольшие для родителей.
– Что произошло через дорогу? – спросил посыльный с пушком над верхней губой, указав на дом Дина, по-прежнему окруженный полицейскими.
– Убийство, – ответил Бруно, а затем с такой интонацией, словно играл в «Клуэдо»[8], добавил: – Убита женщина. На кухне. Тупым предметом.
– Выяснили, кто это сделал?
– Идет расследование, – произнес мальчик, осматривая улицу на случай, если увидит любопытного соседа. – Пока ничего нельзя сказать.
– Я им тоже пиццу раньше доставлял, – продолжал посыльный, ища чек в кармане джинсов. – Там отец семейства был тем еще жлобом! Как их фамилия?
– Раттеры.
– Верно! Мистер Раттер! Прежде чем заплатить, он всегда проверял пиццу. Открывал коробку и смотрел на нее так, словно его хотели обмануть и положили меньше начинки. Однажды он отказался платить, потому что было мало ветчины! Представляете? Недавно он побывал поздно вечером в нашем магазине и доставил массу хлопот!
– В какой день это было?
– В понедельник.
– В понедельник?!
– Да, – подтвердил парень.
– В котором часу?
– Около полуночи. Он зашел, заказал пиццу и заснул, пока ее готовили.
– А во сколько он ушел?
– Мы не могли его разбудить. Перепробовали все способы: для заведения плохо, когда на полу валяется пьяница. Он спал и после закрытия. Владельцу пришлось подождать, пока посетитель не протрезвеет настолько, чтобы встать и уйти. Затем, даже не извинившись, этот человек поковылял домой.
Бруно пояснил, что помогает полиции в расследовании. Затем пригласил посыльного на чай: следовало взять у него показания!
Но парень покачал головой и указал на сумку, полную горячей пиццы. Ему нужно все доставить вовремя; клиенты будут жаловаться, если пицца остынет.
– Ждите здесь, или я вам не заплачу!
Бруно поспешил за отцом. Затем, пока Джим записывал показания и данные посыльного, мальчик сидел на крыльце.
– Вы работаете в полиции? – спросил парень.
– Я частный детектив, – ответил Джим, протягивая ему визитную карточку. – Помогаю полицейским расследовать это дело. Предоставленная вами информация придала ему совершенно новый поворот!
– Я тоже работаю над этим делом, – сообщил Бруно и протянул посыльному и свою карточку. – Если вы еще что-то вспомните, сразу звоните! Телефон указан сверху…
– С вами свяжется полиция, – прервал Джим сына, улыбнувшись и закрыв дверь.
Семья воссоединилась на кухне. Джим пролистал блокнот, затем сказал, что ему необходимо позвонить инспектору Скиннер.
– Что ты ей скажешь? – спросил Бруно.
– Что у Терри Раттера есть алиби.
– Также ты можешь сказать, что у нас есть новый подозреваемый! – добавил Бруно и достал из кармана мамин телефон. – Я распутывал многообещающую зацепку! – Он нажал кнопку громкоговорителя и включил запись на автоответчике.
Первое сообщение было записано в день убийства, в шестнадцать сорок шесть. Звонивший большей частью не говорил, а плакал.
«Не делай этого, Поппи!» – все повторял и повторял мужчина. Его голос был не похож на голос Терри и сопровождался всхлипами. Затем в конце сообщения он употребил слова, отсутствующие в словаре Бруно. Прежде чем повесить трубку, мужчина угрожал покончить с собой: «Без тебя в мире не останется красоты!»
– Узнаю́ этот голос, – сказала Хелен. – Узнаю́ эти отчаянные интонации. Этот человек несколько раз звонил на горячую линию. Я уверена, что он звонил и в ночь убийства и просил позвать именно Поппи.
– Я тоже узнаю́ его голос, – сказал Джим. – Он похож на голос мужчины, пытавшегося увести Дина.
Второе сообщение было записано в день убийства в девятнадцать тридцать два. Голос принадлежал тому же человеку, но создавалось впечатление, словно за прошедшие три часа ему сделали лоботомию. Он частил, как из пулемета. Его речь была такой бессвязной, что Бруно показалось, будто он попал в аварию. Перед мысленным взором мальчика вставал искореженный автомобиль и израненный, умирающий среди дыма и щебня человек.
Было сложно разобрать, что же именно он говорит. Слово «рак» раздавалось снова и снова. Он все повторял «дорогая», но это звучало как оскорбление. Затем последовала пауза, какое-то рычание и фраза, от которой Хелен содрогнулась: «Я достану тебя! Я достану тебя и твою семью за то, что ты со мной сделала!»
– Есть и третье сообщение, – сказал Бруно.
Наиболее странным было последнее сообщение, записанное в двадцать два сорок пять, за несколько часов до убийства мамы Дина. Человек говорил медленно, словно звучал плеер, у которого садились батарейки. Казалось, мужчина овладел собой, его голос был отяжелен печалью и растянутыми гласными.
«Я возле твоего дома, Поппи. Я вижу тебя. Ты мой ангел. Ты дала мне причину, чтобы жить, а затем забрала ее. Как ты могла предпочесть его мне? Почему ты не включаешь телефон? Я звоню весь вечер. Мне нужно услышать твой добрый голос. Однажды он спас меня и может спасти снова. Если нужно, я могу ждать всю ночь. Я буду ждать вечно!»
Мужчина всхлипнул и повесил трубку.
Бруно думал, что родители немедленно примутся восхвалять его блестящий талант детектива. Он ожидал, что его окатит волна родительских комплиментов. Ведь даже обиженную кошку необходимо вознаградить угощением.
– Почему ты молчал об этом раньше?! – воскликнул отец. – Это же важнейшее доказательство!
– Лучшие детективы не играют по правилам! – изрек Бруно давно заготовленную фразу. – Да, я немного схитрил, но добился результата.
– Это не игра! – взорвалась мама. – На кону судьба человека!
– А сокрытие доказательств – уголовно наказуемое деяние! – добавил пылающий от гнева отец. – Ты меня очень разочаровал, Бруно! Я думал, что лучше тебя воспитал.
Мальчик с вызовом уставился на отца.
– Ты растил меня, внушая, что нет ничего важнее, чем обнаружить правду и раскрыть преступление, – произнес он и захлопнул блокнот. – Именно это я и пытаюсь делать. У тебя свои методы, а у меня свои.
К пицце так никто и не притронулся. Через несколько минут вся семья уже сидела в машине и мчалась в полицейский участок.
– Нам нужна портативная сирена, – раздался с заднего сиденья голос Бруно. Он сделал запись в блокноте и тут же добавил: – Это сразу же разогнало бы всех тех, кто создает затор.
Дежурный констебль сообщил, что инспектор Скиннер ведет допрос. Джим настоял на том, чтобы ее побеспокоили. Дежурный констебль, которого вовсе не впечатлили его слова, позвонил, а затем проводил Джима в охраняемую зону участка. Бруно было велено, несмотря на его многочисленные протесты, остаться с мамой в приемной.
