Он облегченно вздохнул. Судя по звукам, Елена поднялась с пола и сейчас откроет дверь… Конечно, сначала ее надо успокоить. Сказать ей, что он ни при чем, попытаться найти логическое объяснение своим поступкам. А если она не поверит?!
Он задумался. Что тогда? Он не мог пока дать ответ на этот вопрос. То, что произошло несколько дней назад, случилось помимо его воли. Им управляли две стихии — страх и ревность. Кто может справиться с ними? Он не смог…
Совершенно иное происходило сейчас. Если Елена не поверит ему, она станет угрозой. И тогда он опять не сможет совладать с собственным страхом… Он схватился за голову.
Сейчас ему в первый раз стало наплевать, что его ждет. Все равно он не сможет жить с этим грузом.
Однако глубоко внутри еще шевелился инстинкт самосохранения, и именно его он боялся больше всего.
* * *
«Ну открывай же, открывай! — взмолилась Алина. — Пожалуйста!» Она нажала на кнопку еще раз. За дверью была тишина. На первом этаже подал признаки жизни лифт. Алина подумала, что, если сейчас кто-то поднимется на лифте именно на этот этаж и застанет ее здесь, этот человек мгновенно поймет, что Алина хочет сделать. Как будто ее намерение лишить некое существо жизни уже отпечаталось на ее лице. Алина даже провела по нему рукой, как бы пытаясь стереть эту каинову печать.
Она чувствовала себя, как девочка-подросток, которую вот-вот застукают за не очень приличным делом…
Она опять нажала на кнопку звонка.
Елена услышала звонок, и в ее душе сначала родился страх — кто бы это мог быть? Она уже все решила, они почти договорились с ним — сейчас Елена окончательно поверила в то, что он ее не тронет. Зачем ему это — ведь Елена не желает ему зла. Сейчас они обо всем договорятся, и все пройдет.
И вдруг этот звонок. Он нарушал не только его, но и ее планы. Елена даже не отдавала себе отчета в том, что она уже мыслила как жертва, для которой планы властелина вполне отвечают ее планам. Даже если бы он захотел немедленно ее убить, Елена бы согласилась и с этим. Она была раздавлена страхом настолько, что почти полностью потеряла способность к сопротивлению.
Этот звонок, сначала разозливший ее — потому что он разозлил ее хозяина, — вдруг невольно разбудил снова силы к сопротивлению.
Она отчетливо поняла, что ничего хорошего с ней не будет. Если даже он не тронет ее сейчас, то непременно найдет способ сделать это потом. Незаметно. Так, как он убрал Михаила, когда тот начал ему сопротивляться… Она в первый раз почувствовала перед Михаилом ужасную вину, ей захотелось плакать, потому что именно она сломала его жизнь… И, как ни странно, именно это сознание вины вдруг отшвырнуло ее от двери в огромном, непередаваемом желании выполнить то, что она была должна теперь сделать ради него. Ради Алисы. Ради самой себя…
Она была просто обязана выжить, чтобы хоть как-то искупить перед всеми ними вину!
Елена отошла к стене, осознав, что чертов дезодорант вряд ли ей поможет, и с мрачной решимостью начала оглядывать помещение ванной, стремясь найти более полноценное оружие.
В дверь продолжали настойчиво звонить. «Пожалуйста, — взмолилась Елена, — не уходите… Звоните, звоните настойчивей, только не уходите!»
Впрочем, тот, кто звонил, явно не собирался сдаваться так быстро. Елена почему-то подумала: «Это Алина. Или Таня… Кто-то из них…» Она немного успокоилась. Ее взгляд обеспокоенно и напряженно шарил по ванным полкам. Пока ей не попадалось ничего стоящего. Ну не глушить же его флаконом шампуня! Трубу отрывать Елене не хотелось — это грозило скандалом со стороны нижних соседей, да и сил бы у нее не хватило, если бы даже Елена плюнула на такие условности, как соседский гнев.
«Господи! — простонала она. — Неужели в этой долбаной ванной нет ничего, что может опуститься на его голову с опасностью для жизни? Неужели, Господи, только моей голове угрожает эта опасность?»
От несправедливости происходящего и безнадежности у Елены на глаза опять навернулись слезы. Она почувствовала, как силы вновь оставляют ее.
Это было отвратительно. Надо было что-то с собой делать. Елена сделала последнюю попытку собраться с духом.
Звонок спасительной трелью снова помог ей в этом. Они не уходят. Они рядом. Они ей помогут. Елена еще внимательней оглядела полки. Что-то мелькнуло, какая-то деревянная палка… Елена еще раз взглянула туда, где ей померещился спасительный предмет… Прищурившись, она увидела, что это молоток… Неужели она ошиблась? «Господи, — взмолилась Елена, — сделай так, чтобы это был действительно молоток…» Она очень осторожно, боясь спугнуть шальную надежду, протянула руку, поднявшись на цыпочки, и потянула его на себя.
Вместе с молотком на нее посыпались пыль и старые тюбики из-под шампуней и зубных паст. Сжав в руке спасительный молоток, Елена подумала, зачем она их туда прятала? Наверно, было лень выбрасывать… Вспомнив про время, когда все было так хорошо и спокойно, а ей все чего-то не хватало — то денег, то самореализации, то восхищения, — она почувствовала на щеках соленый вкус слез. Как же ей сейчас хотелось просто покоя! Обычного покоя… Если бы она могла все вернуть назад!
* * *
Алиса шла по улице, и ей было весело. Она еще никогда не гуляла так поздно одна.
Идти было здорово. Мимо проезжали автобусы, которых, оказывается, было довольно много в городе. Впрочем, сейчас Алисе было уже все равно. Она почти дошла. С огромным сожалением она увидела впереди дом, который, увы, был конечной точкой ее похода.
Прошедшая мимо пара наглых прыщавых балбесов лет пятнадцати сделала неумелую и глупую попытку заигрывания с Алисой. Один присвистнул, другой отпустил скабрезный комплимент.
Алиса отмахнулась от них, как от назойливых комаров, и подумала, что даже эти придурки сегодня выглядят замечательно, подарив ей шанс хоть на минуту почувствовать себя взрослой.
Она поправила волосы жестом девушки из рекламы «Пантин про ви» и обворожительно улыбнулась самой себе и быстро темнеющему небу.
Стремительными шагами она подходила к материнскому дому.
* * *
Ругая себя последними словами, Маша выскочила из автобуса. К дому она летела словно ветер. Только бы успеть перехватить Алису, если та, не дождавшись матери, с облегчением решит поехать назад!
Быстро темнело. Представив Алису, возвращающуюся домой в этакой темнотище, Маша окончательно расстроилась. Злость на себя и нерадивую Елену уступила место страху за маленькую девочку, едущую домой по их вине в этом страшном ночном городе… Мало ли что может случиться?
Как бы в подтверждение ее мыслям, мимо прошли пьяные гоблины, громкий мат которых был несколько нарочитым — как если бы они устанавливали этим матом свои законные права на территорию… Отчего-то Маше пришло в голову сравнение с котами, метящими свою территорию струйкой мочи…
Мысль, что им может где-то встретиться беззащитная Алиса или маленькой Алисе повстречаются другие, столь же зловещие тени, заставила Машу зажмуриться и еще больше ускорить шаги.
Через мгновение она стояла в подъезде, вонючем и грязном, ожидая застрявшего где-то лифта.
* * *
Он понял, что тот, кто звонит, не собирается отказываться от встречи. «Что ж, — подумал он, — придется открыть». Придумывая по дороге легенду, почему он оказался здесь и что, собственно, заставило хозяйку этой квартиры закатывать истерики в ванной — на случай, если за дверью окажется кто-то знакомый, — он открыл дверь.
Первое, что он увидел, — расширившиеся от удивления и ужаса глаза Алины. Второе, когда опустил взгляд, — маленький, изящный дамский револьвер, смотрящий своим единственным глазом прямо ему в живот.
* * *
Лифт, на мой взгляд, поднимался целую вечность, хотя прошло не больше минуты.
Наконец лифт все-таки остановился и открыл широко свою беззубую пасть.
Мы вылетели оттуда как ошпаренные. Увы, мы опоздали — я увидела, как дверь Елениной квартиры открылась, поглотив внутрь Алину, и мне захотелось громко застонать.
Я сделала отчаянный рывок, но тяжелая дверь глухо захлопнулась прямо перед моим носом. От обиды я ударила по ней со всей силы кулаком. Что делать теперь — я не знала.
— Это же надо быть такой дурой! — мрачно сообщила я Лапину.
— Вы про Алину? — спросил он. — Странно, мне казалось, что она далеко не глупа…
— Господи, — простонала я, — да прекратите вы ерничать или нет? С вашим характером невыносимо вообще жить… Вы и на электрическом стуле будете над всем издеваться?
Мой вопрос заставил его немного озадаченно замолчать. Я позвонила в дверь — конечно, глупо было думать, что мне откроют. Им и без меня жилось довольно интересно.
— Думаю, вы правы, — сказал Лапин, — я наверняка нашел бы что-нибудь смешное в ситуации с электрическим стулом. Например, я сейчас представил, какая рожа у человека, врубающего ток, и мне действительно стало опять немножко смешно…
