Я нашла ее у зеркала, со штангой. Юля приседала, положив снаряд на свои широкие плечи. Чем не мужик? Только прическа-абажур напоминает, что перед тобой все-таки женщина. Ну и макияж. Юля в активном поиске, поэтому всегда готова к встрече с мечтой. Даже когда моя подруга в спортивном костюме, губы и ресницы у нее накрашены, а волосы блестят от лака. Увидев меня в зеркале, подруга растерялась и чуть не выронила штангу.
— Привет! — улыбнулась я. Плюнуть ей в лицо? Воронцов, похоже, это уже сделал, как и обещал.
— Я уже убегаю! — выпалила Юля. — Извини, не могу составить тебе компанию. Кофе попьешь одна.
— Погоди! Ты обещала мне телефон своего врача.
— Какого врача? — пролепетала она.
— Гинеколога.
— Он в отпуске!
— Тогда адрес клиники.
— Она закрылась!
— Андрей тебе что, угрожал?
— Слушай, отстань от меня! Твой муж — маньяк!
— Ты можешь ему отомстить. Дай мне адрес.
— Да пошли вы оба…
И она, бросив штангу, так что я еле успела отскочить, побежала к дверям. Я поняла, что преследовать Юлю бесполезно. В конце концов, в городе полно платных медицинских центров. Я могу зайти в любой. А здорово же подруга напугалась! Поистине, мой муж умеет быть убедительным! Уж не ей ли Воронцов угрожал оружием? Это ведь мне запрещено носиться по улицам с пистолетом, Андрею же, похоже, на правила наплевать.
Я ждала его до глубокой ночи. В полночь все-таки уснула, намаявшись за день. Уборка, потом тренировка… Проснулась я часа в четыре. Андрей лежал рядом. Он все-таки пришел! Я потянулась было к нему.
— Только спать, — пробормотал он во сне. — Нежности потом.
Похоже, он тоже смертельно устал. Где он, интересно, был, после того как до полусмерти запугал Юлю? Ничего, я поговорю с ним утром. Пусть выспится.
Но утром поговорить не получилось. Едва я приготовила завтрак, Воронцов появился на кухне со словами:
— Опаздываю. Шевелись! — и схватил с тарелки бутерброд.
— Андрей, нам надо поговорить. — Я налила ему кофе, который только что сварила.
— Вечером.
— Но я знаю, что у тебя проблемы!
— У кого их нет? — спросил он, на ходу отхлебывая кофе.
— Тебя могут сегодня посадить!
— Это кто тебе сказал? — спросил он насмешливо и одним глотком осушил чашку.
— Вадик.
— Ах, Вадик! Так вот, передай своему Вадику… — он скрипнул зубами. — Нет, лучше я сам.
— Андрей, Муркин не так уж и прост! Он бывший мент, не забывай! Тебе лучше с ним договориться!
— Я договорюсь, — пообещал супруг, швыряя на стол, пустую чашку. Та, разумеется, упала на пол и разбилась. Воронцов улыбнулся. Я похолодела. Они меня замучили своими улыбками!
— Я тебя никуда не пущу! — Я расставила руки и встала в дверях.
— А ну, с дороги, — он буквально придавил меня взглядом. — Я тебе сказал: сиди и жди.
— Но я хочу знать правду!
— Узнаешь. — Он смахнул меня, как пушинку. Во мне ведь в три раза меньше, чем в штанге, которую муж вчера выжал. Я отлетела к холодильнику.
— Андрей… — простонала я, когда хлопнула входная дверь. Мне показалось, что я его больше не увижу. Никогда.
Я села на пол и заплакала. Передо мной лежали осколки разбитой чашки. Мне вдруг показалось, что жизнь кончена. И дело не в деньгах, которые муж для меня зарабатывал, не в подарках, которые он мне дарил, не в этих поездках за границу. Мы были счастливы и в съемной квартирке на окраине Москвы, когда ели в основном картошку с моими соленьями. Когда у мужа были проблемы с бизнесом и Воронцов оказался под следствием. Когда он сорвал себе спину во время тренировки и загремел в больницу. Я знала, что он рядом и мы как-нибудь выпутаемся, а будем бедными, так что ж… Главное, что вместе.
Но теперь я одна.
Днем, после занятий по йоге я забежала в первый же медицинский центр, который попался мне на глаза.
— Что вы хотели? — приветливо спросила сидящая на рецепции девушка в белом халате.
— УЗИ сделать.
— Если подождете минут десять, то можно не записываться. Врач вас примет.
— Я подожду…
Когда я спустя сорок минут выходила из клиники, мир изменился. Я выяснила что означала улыбка мужа, и я выяснила наконец, что означала эта фраза в его устах: «Неведение — это блаженство».
По моему лицу рекой текли слезы. «Зачем ты мне врал, Андрей? Как ты мог? О господи! Столько лет… Да, ты так меня берег. А ты меня спросил, надо мне это или нет?»
Что ж, как говорит супруг: надо чем-то крыть. Я вытерла слезы, достала из кармана мобильник и позвонила Вадику. Спросила:
— Где ты забронировал столик?
— Я почему-то подумал, что тебе должна понравиться французская кухня. Ты шикарная женщина, и ресторан для такого разговора надо выбрать достойный. — Он назвал адрес. Я прекрасно знала этот ресторан на Тверской. Действительно, достойно. — Похоже, ты меня наконец оценила.
— Я готова изменить мужу.
— Тогда поедем потом к тебе.
— А как же Воронцов?
— Его не будет.
— Что ж…
— Возможно, его никогда больше не будет. Ты понимаешь, о чем я?
— Да. Вполне.
— Я вижу, ты кое о чем узнала.
— Так ты в курсе?
— Разумеется. Но это не телефонный разговор. Встретимся в восемь.
— Хорошо.
Я посмотрела на часы. Время у меня еще было. Почистить перышки, выбрать красивое платье… Еще целых четыре часа. Я не знаю, как жить дальше, но я попытаюсь. В конце концов, я йог.
Приехав домой, я с полчаса сидела в позе лотоса и дышала. Мои мысли уносились в астрал. Жизнь не кончается, что бы ни случилось. Да, мой муж меня обманывал. Он, скорее всего, больше не вернется. И я вряд ли буду ходить к нему на свидания и носить передачи. Или к нему на могилу. Хотя… На могилу, наверное, буду, ведь смерть — это уже все, край. Мертвым прощать уже нечего. Мне надо все это пережить. И я переживу.
Потом я встала с коврика для йоги и начала собираться на свидание. Уложила волосы в красивую прическу, достала из шкафа красное платье, которое Воронцов купил мне в Париже. Все говорят, что красный мой цвет, хотя я почти не ношу красное. Но сегодня можно. Сегодня все можно. Я неторопливо стала накладывать макияж. Потом позвонила и вызвала такси.
Когда машина приехала, я накинула плащ, отороченный белым мехом, надела сапожки на высоченной шпильке и вышла из дома. Теперь я как никогда смахивала на стоящую в холле Терпсихору. Все говорят, что походка у меня легкая, танцующая. Даже на таких высоких каблуках. Ехали мы недолго, причем водитель все время на меня косился. Я почти уже испугалась: а вдруг Воронцов прав и все таксисты — маньяки?
— Я бы таких красивых бесплатно возил, — сказал под конец таксист.
— Все же возьмите деньги, — настояла я.
— Понимаю: не по Сеньке шапка, — он тяжело вздохнул и посмотрел на замершего у входа швейцара. — Эх, банк, что ли, ограбить…
Я невольно вздрогнула и торопливо вылезла из машины. Швейцар, увидев меня, вытянулся в струнку и широко улыбнулся. Итак, Золушка приехала на бал. Выгляжу я действительно шикарно, зеркала сегодня не лгут.
— Меня ждет мужчина, — сказала я метрдотелю, скинув на руки гардеробщика плащ. — Он заказывал столик на фамилию Муркин.
— Да-да, конечно! Нас предупредили! Прошу вас!
— Королева, — тихо сказал кто-то в след. Должно быть, швейцар.
Что ж, я тоже выросла из статуса «Высочество», я больше не принцесса. У меня сегодня начинается новая жизнь.
Я шла по залу, гордо подняв голову. Грехопадение должно совершаться торжественно. А чего мне стыдиться? За один только ужин будет заплачено столько, что никто не посмеет меня осудить. Наверняка позавидуют, я имею в виду женщин. Что же касается мужчин, то они сегодня не сводят с меня глаз. Я могу выбрать любого. И выберу!
В зале был полумрак, на столике, где меня ждал мужчина, горели свечи, пламя которых отражалось в похожих на тюльпаны бокалах для вина. Место было выбрано уединенное, пожалуй, самое лучшее во всем ресторане для романтического свидания. Сегодня я достойна всего самого лучшего. Мое сердце разбилось вдребезги, и я хочу утопить его осколки в похожем на тюльпан бокале. Пить мне будет больно, но это лишь вначале. Под конец ужина я с собой справлюсь.
— Прошу вас, — тихо сказал метрдотель.
Я подошла и замерла. За столиком сидел… Воронцов!
— Не меня ожидала увидеть? — спросил он с кривой усмешкой.
Я все еще не могла прийти в себя, пока не сообразила: за спиной стоит официант, который отодвинул для меня стул, чтобы я села. Ноги мои дрогнули, и я буквально упала на стул. Муж смотрел на меня как-то странно, словно впервые видел.
— Но как ты узнал? — потрясенно спросила я.
— Ты никогда не отличалась сообразительностью, Стефания.
Он впервые назвал меня так. Что ж, я сегодня была королевой.
