— Мне болтать с вами некогда, — заявила я. — У меня бабка.
— Какая бабка? — взвился Костя, слушавший монолог Олега с большим вниманием. — Ты что, не понимаешь?
— Понимаю, но бабке надо уколы делать. Она и так при смерти. Помрет ненароком, а кто будет виноват?
Мужчины переглянулись, я хотела выйти из машины, но Олег схватил меня за руку.
— Ты почему в контору вернулась?
— Хотела обаять старикана. Вдруг бы подобрел и все мне рассказал. А вы зачем?
— А мы за тобой, — съязвил Костя. — Ты из нас троих больше всех на подозрении. И труп ты обнаружила.
— Мне бабка велела внука искать, а ты передо мной комедию ломал, ты и подозрительный. И ты тоже, — добавила я, глядя на Олега. — Руку пусти, а то заору, полгорода соберется.
— Подожди, мы же не решили, что делать дальше, — совсем другим тоном произнес Костя.
— Это ваши проблемы. Я б в полицию сразу позвонила, но вы, два здоровых бугая, бедную девушку запугали, запихнули адвоката в шкаф и пригрозили, что я вслед за ним отправлюсь.
— Ни фига себе, — присвистнул Костя. — Ну, ты и сучка.
— Ага, — кивнула я. — Иногда быть женщиной очень даже выгодно. — И я беспрепятственно покинула машину, оставив своих невольных компаньонов в глубокой печали.
Прошлась по улице и остановила такси. Для начала вернулась на Балакирева, где возле универсама все еще стояла моя «Шкода». Пересев в нее, я все-таки не удержалась и проехала мимо конторы адвоката. Ни скопления граждан, ни полицейских машин. Тишь да гладь. Выходит, толстуха еще не появилась. А может, и появилась, но не придала значения отсутствию шефа. Сидит, бедная, в приемной, не подозревая, что в соседней комнате спрятан труп. Только бы она в шкаф не сунулась, при ее комплекции последствия могут быть самые пагубные для здоровья. Толстуху было жаль, а вот злость на Теодоровну росла и крепла. Бросив машину под окнами бабкиного дома, я бегом поднялась на крыльцо, готовя обвинительную речь.
В доме царила тишина. Петрович зачастую пренебрегал своими собачьими обязанностями, но, заслышав чьи-то шаги, свой нос в прихожую все-таки высовывал и вертелся под ногами, если обнаруживал меня или того же Витю. Но на сей раз торжественной встречи я не дождалась. Оттого с большим волнением заглянула в кухню. За столом спиной ко мне сидела Любка, подперев рукой щеку.
— Тук-тук, — сказала я. — Кто в тереме живет?
Любка повернулась и заявила со вздохом:
— Никого нет.
— Как нет? А Теодоровна? — растерялась я.
— Выяснилось, что у нее какая-то родственница при смерти. Бабушка решила сначала ее похоронить, а уж потом сама помирать. Вот они и укатили с Витькой. Петровича с собой забрали. И кота, и попугая. Наверное, чтоб с родственницей смогли проститься.
Я плюхнулась на стул от такой-то новости и тоже подперла щеку рукой.
— А нас на хозяйстве оставили, — добавила Любка.
— Без попугая хоронить никак нельзя, — кивнула я. — Гаркнет «Лежать, зараза», и покойница гарантированно не встанет.
— Вид у тебя какой-то вздрюченный, — заботливо сказала подруга.
Рассказывать о своих несчастьях я не стала. Прежде всего при слове «труп» Любку придется нашатырем отхаживать, а я даже не знаю, есть ли нашатырь в доме. Во-вторых, она сразу решит, что переход в мир иной адвоката не обошелся без бабушки, то есть без Витеньки, бабка ведь в доме отлеживалась. Мальцев узнал о коварной сущности нашей работодательницы, и результат налицо.
— Давно они уехали? — спросила я.
— Полчаса назад.
— А Витька дома был?
— Смылся следом за тобой. Когда вернулся, у бабушки уже чемоданы были упакованы. Наверное, она ему позвонила и о родственнице рассказала.
«Или он ей позвонил», — подумала я.
— Закурить хочешь? — предложила Любка.
— А у тебя есть?
— А то…
Бабка табачный дым не выносила, и с пороком нам пришлось завязать. Любка принесла сигареты из своей комнаты, и мы закурили.
— Вставляет не по-детски, — заметила подруга.
— Ага, — кивнула я. — Надо чаще бросать.
— Чего они опять задумали? — в досаде произнесла Любка. — А ты где была?
— Так… по городу бегала, я ж тебе говорила, бабка велела внука искать.
В этот момент в дверь позвонили.
— Вдруг бабушка? — ахнула подружка, вскакивая и поспешно уничтожая следы преступления: замахала руками, разгоняя табачный дым, сунув пачку сигарет в карман фартука.
Я стала мыть пепельницу, а она пошла открывать. Не очень-то я верила, что бабка вернулась, и гадала, кого черт принес. Ивана Христофорыча? Весьма кстати, расспрошу его о внуке…
Любка заглянула в кухню и сказала, пребывая в большом недоумении:
— Там тебя спрашивают.
— Кто? — нахмурилась я и потопала в прихожую, уже догадываясь, чего следует ждать от жизни. На пороге обнаружила парочку, которая, похоже, успела стать неразлучной.
— Зачем приперлись? — спросила сердито.
— Ты ведь сказала, что бабка внука ищет? — вопросом на вопрос ответил Олег.
— Ну…
— Хочу с ней поговорить.
— Бабка в глубоком маразме, — соврала я.
— Вдруг что-нибудь да помнит, — не отставал он, а я вздохнула:
— Милана Теодоровна перед моим приходом отправилась родственницу хоронить.
— Так она вроде сама при смерти?
— Родственные чувства не позволяют пренебречь священной обязанностью.
Оттерев меня плечом, Олег внедрился в дом, а вслед за ним и Костя.
— Катитесь отсюда, в доме антиквариата полно, а я вас знать не знаю.
— Не дури, — укоризненно заметил Олег.
— Ладно, заходите. — Не драться же с ними…
Мы прошли в кухню. Зыркнув на Любку, Олег спросил:
— Это кто?
— Домработница.
— У нее своя комната есть?
— Ну, есть.
— Пусть там и побудет.
Любка, гордо вскинув голову, удалилась, а мужчины по-хозяйски расположились за столом.
— Андрей у бабки пять лет не появлялся, — начал Олег. — Пять лет она ждала и вдруг решила разыскать внука.
— Правильно, помирать собралась, а наследство надо кому-то оставить.
— И тут же возник некий тип, который нанимает Костю изображать этого самого внука. Соображаешь?
— Не очень, — честно ответила я.
— Бабку хотели убедить в том, что внук жив-здоров, а вот навестить он ее не может, потому что…
— Вляпался в какое-то дерьмо, — подсказала я.
— Точно. Одновременно нанимают меня, я должен Андрея найти. Ясно, не для того, чтобы бабку порадовать.
— А для чего?
— Пока не знаю. У бабки деньги водятся?
Тут я забеспокоилась.
— Антиквариат водится, а про деньги ничего не знаю.
— Домик большого бабла стоит. Бабку кто-то хочет охмурить. — «Наша Маланья сама большой специалист в этом деле», — чуть не брякнула я. — Хорошенько подумай и ответь: не происходило ли в последнее время чего-то необычного или подозрительного.
— Подозрительного у нас сколько угодно, — распахивая дверь, заявила Любка.
— Подслушивала, — сдвинул брови Костя, безусловно считая это недостойным занятием.
— Само собой, — кивнула подруга. — Значит так, перво-наперво — гроб. Стоит в соседней комнате, а что в других — одному богу известно. Во-вторых, Витька — упырь, который в этом гробу лежит, то есть вчера лежал, а сегодня смылся. Пушкин интересуется компьютером, это подозрительно или нет? На попугая я бы тоже внимание обратила… Один нормальный — Петрович, но в тихом омуте черти водятся.
— Она чокнутая, что ли? — ошалело спросил Костя.
— Поживи с мое в этом доме, посмотрю, каким ты будешь. Паспорт! — вдруг завопила Любка. — Чего ты про паспорт молчишь?
— Чей паспорт? — вконец ошалел Костя.
— Пушкина, блин, — рявкнула Любка. — Александра Сергеевича.
— Хорош балаган устраивать, — заорал Олег и грохнул по столу кулаком.
Мы разом притихли, а я начала соображать. До того момента я могла думать лишь о коварстве Маланьи, но теперь кое-что начало вырисовываться.
— До нас тут девица работала. С липовым паспортом. — И я все выложила. Про риелторшу и ее дружка, и про двух типов, что проникли в квартиру Андрея. Между делом выяснилось: описание, данное им соседкой, вполне подходило тем двоим, что навестили Костю сегодня утром.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Олег. — Зацепки появились. Мы их найдем, не сомневаюсь. И разберемся в этом бардаке. Но для начала… — тут он поднялся и кивнул мне, мы вместе вышли из кухни. — О трупе твоей подружке знать ни к чему, — перешел он на шепот, косясь на дверь. С этим я охотно согласилась. — Его надо спрятать.
— Так уже спрятали, — напомнила я.
— Там он долго не пролежит, вонять начнет. Если толстуха его, конечно, уже не обнаружила. Спрячем труп и малость поломаем чужую игру. Пусть гадают, куда он делся. А у нас будет время во всем разобраться.
