И какого черта она дома торчит? Ведь не сегодня завтра арестовать могут. Так хоть оставшееся ей на свободе время с толком использовать нужно. Долженкова еще немного покрутилась перед осколком зеркала, сделала неброский макияж и вышла на улицу.
Две старухи, судачившие у калитки соседнего дома, увидев Зойку, пораскрывали рты. И куда эта лярва вырядилась-то? А потом долго глазели вслед гордо удалявшейся по переулку Долженковой.
На перекрестке Зойка свернула к магазину и некоторое время кружила вокруг телефонной будки, не решаясь войти. И чего это она волнуется, будто девочка перед первым свиданием? Такого с ней еще никогда не бывало. Усмехнувшись, решительно вошла в телефонную будку, сняла с рычага трубку и набрала номер Женьки.
К парню у Зойки было двойственное отношение. С одной стороны она испытывала огромное наслаждение от интимной близости с ним, а с другой… Он был такой юный, милый и неопытный в жизни, что ей хотелось оберегать, защищать и лелеять его, как матери горячо любимого сына… Глупо конечно, но что делать, раз в Зойке с большим опозданием, но просыпался-таки материнский инстинкт… И того и другого чувства Долженкова стыдилась.
— Алло! — после щелчка ответил громкий мальчишеский голос.
Зойка совсем разнервничалась. Каким-то чужим тихим голосом сказала:
— Здравствуй, Женя.
— А, это ты, Зоя? — парень не очень-то обрадовался телефонному звонку. Говорил он бесцветным голосом, не проявляя никакого интереса.
Зойка совсем смутилась и пробормотала:
— Как дела?..
— Да ничего, вроде, — пробубнил парень. Он тоже чувствовал себя сконфуженным.
Наступила неловкая пауза. Когда Зойка заговорила вновь, язык ее заплетался:
— Ты бы это, Женя… Не хотел со мной сейчас увидеться?.. Посидели бы где-нибудь в кафе… Мороженого поели… Шампанского выпили… — Зойка отлично сознавала, что навязывается, но ей просто необходимо было увидеться с парнем, иначе она, наверное, свихнется. И куда же эта чертова гордость-то запропастилась? И чего же она дура волнуется-то так? Аж взмокла вся. Зойка ругала себя последними словами, стараясь приободриться, однако вслух вдруг жалобно попросила: — Давай увидимся, Женечка, пожалуйста, мне так плохо…
В голосе женщины звучала, чуть ли не мольба, и Женька не посмел отказать.
— Ладно, Зоя, — сказал он удивленный ее тоном. — Куда подъехать?
Заполучила-таки парня чокнутая. Не скрывая радости, Долженкова стала объяснять:
— Доедешь до сквера, там памятник Пушкину стоит, знаешь, наверное… Вот у него я тебя и буду ждать.
— Договорились! — Женька положил трубку.
Парень тоже испытывал к женщине двойственное отношение. С одной стороны заниматься с ней сексом здорово. И это влекло к ней. А с другой… Разница в возрасте уж больно большая. В матери Зойка ему годится. Поэтому общество женщины тяготило Женьку, особенно на людях, особенно, когда трезвый. Однако именно сейчас, когда над ними нависла общая угроза, парень нуждался в компании Долженковой. Он так же как и Зойка был в смятении. Неизвестность пугала его, и он испытывал потребность выговориться, о том что наболело у него на душе. Колька для этой цели не подходил — такой же пацан, как и Женька. Зойка дело другое — женщина, взрослый человек. Она могла помочь развеять страхи, утешить, а если потребуется, то и приголубить.
Женька оделся и вышел из дому.
Встретившись с Долженковой, парень был крайне удивлен произошедшей в ней переменой. Из Золушки она превратилась, скажем прямо, не в принцессу, но уж в маму принцессы это точно. С такой не то что в кафе, в самый дорогой ресторан пойти не стыдно. Они прошлись по центральной улице, затем поднялись на открытую летнюю площадку кафе "Гуливер". Посетителей в этот час было мало, и парочка облюбовала столик у перил с видом на внутренний дворик, расположенный этажом ниже. Заказали шашлык, шампанское и мороженое. Зойка почти не пила, она большей частью слушала, наслаждаясь обществом Женьки, который много пил и болтал без умолку. Когда парень выговорился, она с тихой нежной грустью сказала:
— Дурачок ты, Женька. Ну, зачем ты связался с Нечистым? Он же тебе всю жизнь исковеркает. Не ходи больше к нему и дрянь эту не кури.
Пьяненький Женька клятвенно заверил, что больше к Вовке в дом ни ногой.
Когда шампанское было выпито, а шашлык и мороженое съедено, Зойка взяла руку парня в свою и, легонько сжав ее, томно предложила:
— Давай, поедем ко мне домой, Женечка, а?..
Парень втайне о таком предложении только и мечтал. Он тут же с радостью согласился. С официанткой расплатилась Долженкова, несмотря на протесты Женьки, который, как истинный джентльмен, порывался сделать это сам. Деньги у него были — доля, что всучил ему Нечистый за иконы. Из нее он пока не потратил не копейки. Прикупив в баре бутылку шампанского и сладости, парочка вышла на улицу, поймала такси и отправилась к Зойке домой.
В апартаментах Долженковой парень даже не успел как следует подивиться убранству комнат, а точнее отсутствию в них такового, как был раздет, уложен на сброшенный на пол матрас и оседлан сгоравшей от сумасшедшей страсти женщиной.
Витьку Дудника вычислили быстро. Черноусый, чернобровый, с орлиным профилем энергичный капитан, которому подполковник Рахимов поручил вести дело об иконах поехал в ресторан "Кооператор" и навел там справки об интересующем его человеке. Оказалось Дудник снимал однокомнатную квартиру в двух кварталах от ресторана "Кооператор", завсегдатаем которого он был. Хошимов Мурат, именно так звали человека, с кем предстояло работать в столице Шатохину, послал своих ребят к Витьку домой, где они и взяли Дудника прямо из постели, в которой он отсыпался после ночной оргии с двумя девицами. Оперативники особо с Дудником не церемонились. На глазах у полуголых ошалевших девиц, заломили Витьку руки за спину, защелкнули наручники и на "УАЗИКе" доставили его прямиком в ГУВД в кабинет Хошимова. На первом допросе присутствовал и Шатохин.
— За что взяли? — исподлобья глядя то на капитана, то на человека в штатском спросил Дудник, когда его усадили на стул и сняли наручники.
Сидевший за столом и что-то писавший Хошимов, двинул в сторону задержанного своими густыми черными бровями.
— А ты разве не догадываешься?
— Нет! — не без амбиции заявил Дудник.
Капитан отложил ручку и с любопытством взглянул на Витьку.
— Не прикидывайся, Дудник, — сказал он тоном добродушного дядьки, решившего пожурить соседского мальчишку-озорника. — Ты прекрасно знаешь, что "повязали" тебя за иконы, которые ты приобрел у Шиляева Александра.
На неподвижном, похожем на каменную маску лице Дудника, чуть-чуть опустились уголки губ.
— За такую ерунду? — спросил он презрительно. — Я даже и не знал, что у этого "бича" такая фамилия.
— Правда?! — капитан бросил на своего визави ироничный взгляд. — Но иконы-то взял?
— Ну, взял. Подумаешь… Подошел на улице алкаш какой-то, предложил иконы, я у него и купил по дешевке. — Дудник намеренно плел небылицы, тянул время, дожидаясь когда капитан первым раскроет свои карты, выложит, что ему известно об этом деле.
Так оно и вышло.
— Лжешь ты Дудник! — повышая тон, произнес Хошимов. — Ты отлично знал Шиляева. Он именно к тебе приезжал из другого города. Повязали его там, Витек. И вот товарищ майор специально издалека к нам в столицу прилетел, чтобы с тобой встретиться. Будешь и дальше запираться?
— Да нет, чего уж там, — с интересом взглянув в сторону Шатохина, сказал Дудник. — Но я действительно не знаю этого Шиляева… А может быть, встречался когда-то с ним да забыл, а он меня запомнил. А может, кто-нибудь из знакомых его ко мне послал. Короче не знаю уж каким образом, но он меня отыскал в "Кооператоре" и предложил эти самые иконы. Жалко мне стало мужика, уж больно вид у него был несчастный. Дал ему немного денег и взял иконы, хотя они мне ни к чему. На том и расстались.
Витек замолчал. Хошимову стало ясно, что откровенного разговора не получится. Бывший "зек" калач тертый, и будет признавать только те факты, которые капитану известны.
— Ладно, Витек, колись, не томи душу! — сделал нетерпеливый жест капитан. — Шиляев признался, что вы ездили к Султану. Ему он и передал иконы. Был там еще какой-то старик.
Дудник развел руками.
— Ну, раз вам все известно, чего же вы от меня хотите?
— Адрес.
— Чей?
— Конечно же, Султана и старика.
Каменное лицо Витька шевельнулось, изображая подобие улыбки.
— Чего же вы в "Кооператоре" о нем не поинтересовались? — спросил он добродушно. — Там его все знают. Зовут его Алексей Егорович, а фамилия Ким. Султан это прозвище. Живет он на Кара-су улица Ойбека пятнадцать. Фамилии старика я не знаю, знаю только, что зовут его Эдуард Владимирович. Где живет понятия не имею. Слышал, будто художественная мастерская у него на Максима Горького… Только учтите, граждане начальнички, я к этому делу никакого отношения не имею. Просто довез одного "бича" от ресторана "Кооператор" до дома Султана.
