На автомобиле, принадлежащем агентству «Баррикада», Сенцов лично доставил нас к месту бандитской сходки. Отказаться от встречи было невозможно, бежать некуда, Кудимов, если захочет, достанет нас даже из-под земли, так что предстать перед его очами придется, тут уж не отвертеться. Король, пусть и самозваный, наслаждался властью, как мог. А как же иначе — ведь срок правления одного из лидеров криминального мира мог оборваться в любой момент. Слишком много у него жадных преемников, стремящихся во что бы то ни стало занять место своего господина, одним словом, трон пустовать не будет.
Лагутина, я и Сенцов вместе приблизились к дверям этого закрытого клуба, членами которого становились самые крутые джентльмены города Тарасова. Роскошными автомобилями был заставлен весь двор, мы с трудом протиснулись сквозь их стройные ряды. Сенцов нажал на кнопку звонка и отступил от железной двери на шаг.
Открыл дверь красномордый, распаренный представитель службы безопасности Кудимова.
С полотенцем на бедрах, нацепив на голое тело кобуру, в которой под мышкой болтался «кольт», он в шлепанцах выскочил на улицу, восторженно приветствуя дорогих гостей, то есть нас, и, пропустив внутрь, захлопнул массивную металлическую дверь. В предбаннике было прохладно и сухо, пивной аромат будоражил обоняние.
— Ну че, давайте, телки, раздевайтесь, — весело проговорил красномордый, и его губы растянулись в улыбке.
— Что? Что вы сказали? — переспросила Лагутина и недоумевающе посмотрела на меня.
— А по-другому вы в парилку не попадете, — объяснил банщик, — Конон любит париться по полной программе. Жара там для вас, девочки, ну просто невыносимая.
После долгих упорствований нам с Анной Петровной все-таки пришлось раздеться.
— Может, отвернешься? — бросила я этому красномордому нахалу.
— А как же, — крикнул он и продолжал как ни в чем не бывало пялиться на меня и на Лагутину. Я предусмотрительно захватила с собой широкую простыню, скрывшую мою фигуру по самые щиколотки, а вот Анна Петровна поступила опрометчиво — у нее было короткое полотенце, едва прикрывающее зад. — Готовы? — спросил нас человек Кудимова. — Тогда добро пожаловать на олимпийские игры. Ведь что для нас главное — это красота тела и духа. А ты, папашка, побудь здесь. Одежку покарауль, — обратился он к Сенцову. Тот изобразил на лице недовольство и ответил:
— Какой я тебе папашка?
— А кто же ты, мамашка? — спросил его бандит и заржал во все горло.
Мы проследовали по коридору до душевой, а через нее очутились в сауне. Почему встреча проходила именно в парилке, мне было неясно.
Наверное, это что-то вроде психической атаки на устрашение. Человеку неподготовленному будет очень трудно, обливаясь потом, вести деловые переговоры. Все как в обычной сауне, только полати располагались полукругом, как места в древнем амфитеатре. На самом верху восседал Кудимов. Он казался нерушимой крепостью, скалой, о которую с грохотом разбиваются самые свирепые волны. Он абсолютно спокоен, казалось, что он даже не заметил нашего появления. Одним словом, свое прозвище Конон Кудимов получил не зря. На ступенях пониже устроились пять его подручных и Табаков. Думаю, борьба будет недолгой, но кровопролитной, именно такие мысли блуждали в моей голове в данную минуту. Было похоже, что они занимают места соответственно своему рангу и положению в группировке. Минута молчания затянулась. Тут Анна Петровна, собравшая волосы в пучок и пытавшаяся заколкой зафиксировать их, выронила заколку из рук на пол, та отлетела в угол. Лагутина нагнулась за ней. Этот номер вызвал бурю аплодисментов, свист, дикие крики и вопли. Компания мошенников вызывала Анну Петровну исполнить номер на бис.
На них было противно смотреть — так похотливо разгорелись их мерзкие глазенки, но авторитет держал свою шайку на коротком поводке, в строгом ошейнике. Стоило ему изобразить на лице недовольную мину, как Табаков тотчас же заорал на боевиков:
— Заткнитесь, идиоты! Знайте свое место!
Пошли вон! — те тут же поднялись и быстро вышли за дверь. Кудимов проводил взглядом своих бойцов и с тоской в глазах осмотрел нас с ног до головы. По-видимому, ему не хватало общения, ведь псы — умные животные, только разговаривать не умеют.
— Извините за опоздание, пробки на дорогах, — объяснила я причину, по которой мы задержались в пути, и с вызовом уставилась на главного.
— Ну что вы, Женя, не извиняйтесь, — успокоил тот меня.
Табаков пояснил:
— Кирилл Валерьевич очень рад, что все мы здесь сегодня собрались, — Конон после этих слов одобрительно качнул своей огромной головой, и Табаков продолжил:
— Кирилл Валерьевич очень доволен ходом расследования и надеется, что дело будет доведено до своего логического завершения, то есть вы узнаете, куда ушли финансовые средства, и вернете их владельцу.
— Мы делаем все возможное, и это уже зависит не только от нас, — объяснила Анна Петровна.
— Я верю, Кирилл Валерьевич тоже верит, Анна Петровна. И поэтому только из уважения к вам даем неделю на все про все. Он считает, что семи дней будет достаточно, — объявил нам Табаков волю господина.
— Помочь надо бы, начальник, — сказала я.
— Бог подаст, — отрезал он, и мне стало ясно, что аудиенция окончена.
По дороге назад я воспользовалась телефоном Лагутиной и позвонила домой тете Миле.
Последние дни я совсем закружилась и забыла предупредить ее о том, что домой ночевать еще долго не вернусь. Мы не могли наговориться, и я целых тридцать минут занимала телефон. Лагутиной придется выложить кругленькую сумму за разговор. Теперь, когда поставлены жесткие условия, нужно использовать все умственные и физические возможности, все имеющиеся у меня резервы должны быть задействованы.
Известно, сейчас уже точно, что Зацепин работает не на Кудимова, а на Носкова. Сразу же вспомнился Скоровский, этот неуравновешенный журналист, и рассказанная им история, довольно занимательная. Неужели Блаженов, коррумпированный, бывший, правда, чиновник, сейчас выдвиженец мафии в высшие круги власти? Но, кроме записи телефонного разговора, на Блаженова ничего у нас нет. При встрече на обочине его персона не была зафиксирована на камеру, а автомашиной мог воспользоваться любой человек из его окружения, не будем пока заходить так далеко, сейчас главное — выяснить, куда ушли деньги, тем более что время поджимает. Единственным слабым звеном в этой цепочке может оказаться Бадаев Яков Моисеевич. Банкир сегодня находится меж двух огней, и на этом, думаю, удастся сыграть: если надавить посильнее, он расколется, в этом я просто уверена. Потом мы потянем за эту ниточку и вытащим на свет всех тварей, до одной.
Стояла редкая для ноября теплая погода, обычно в это время уже пахнет зимой, а кое-где даже падает первый снег.
Солнечный свет заливал просторный и со вкусом обставленный кабинет Бадаева. Хозяин этих роскошных президентских апартаментов выскочил из-за стола к нам навстречу. И, пожимая Анне Петровне руку, извинялся:
— Прошу прощения, дорогая Анна Петровна, что заставил вас ждать. Мой помощник довольно молод и, наверное, сразу вас не узнал. — Это к тому, что нам пришлось прождать в приемной целых десять минут, пока юнец-секретарь не удосужился сообщить своему шефу о визите Лагутиной. Я даже услышала, как он в разговоре с банкиром промолвил: «Какая-то Лагутина».
— Вы намекаете на мой возраст? — сразу в лоб задала вопрос она.
За это я ее и люблю — за прямоту.
— Ну что вы, что вы, как можно, — заюлил Бадаев, — Анна Петровна, вы дадите фору любой молоденькой топ-модели.
— Ну ладно, я вас прощаю, — смилостивилась над ним Лагутина. Он улыбнулся и перешел сразу к делу:
— Что привело вас к нам? Вы хотели бы открыть новый расчетный счет?
Лагутина резко ответила:
— Нет уж, спасибо. Мне хватило одного раза, с меня достаточно, — банкир сделал вид, а может быть, действительно не понял смысла фразы, — в общем, пропустил это замечание мимо ушей.
— Как здорово, что вы приехали ко мне, — обрадовался он. — Мы виделись всего лишь один раз, да и то мельком. Я хотел бы познакомиться с вами поближе. — Бадаев вынул из стола плакат с изображением символики благотворительного фонда Лагутиной. — Поставьте, пожалуйста, ваш автограф, Анна Петровна.
Лагутина отошла от банкира и уселась в кресло, а затем спокойно объявила:
— Я не даю автографы людям, которые меня обворовывают, и не только меня.
— Не понимаю. Поясните, будьте так добры, — Яков Моисеевич даже растерялся после такого обвинения. Тут пришло время мне вмешаться в разговор.
— Мы не хотим отнимать ваше драгоценное время, поэтому давайте поскорее покончим с этим делом. Вы сообщаете нам, кому помогли снять деньги с расчетного счета фонда и в какой банк они утекли, только и всего. Ведь никакого взлома системы безопасности не было.
