Вьюнец сделал вид, что ничего не заметил, и стал болтать со мной на разные отвлеченные темы, которых люди обычно касаются, когда им не о чем больше поговорить.
Через некоторое время появился Виталька и пригласил нас к столу. Решено было сесть в кухне, так как накрывать по-настоящему праздничный стол в гостиной Юлия Николаевна посчитала кощунством. Причем произнесла она это таким тоном, как будто ее супруга уже не было в живых. Никто не стал перечить хозяйке, да и оснований на то не нашлось: мы вполне хорошо разместились на кухне, за большим обеденным столом, наполовину окруженным мягким уголком. Мне, правда, пришлось сесть на табурете напротив четы Беккеров.
Олег Станиславович произнес заздравный тост в Виталькину честь, мы поддержали его молчаливым поднятием бокалов, наполненных шампанским. Беккер-старший пить отказался, приняв важный вид, чем необыкновенно удивил жену. Она посмотрела на него, как на заново родившегося, и я поняла, что такое «осознанное» поведение во время застолья не являлось для него типичным. Хотя понять причины столь нетрадиционного поступка Валерия Павловича мог любой: событие, которое произошло с ним ночью, способно в корне переменить жизнь и взгляды на нее, а не только поведение в отдельных ситуациях.
Опорожнив фужеры, все приступили к уничтожению закусок и салатов, приготовленных Юлией Николаевной на скорую руку. Но обычного молчания, характерного для ситуации «после первой», не установилось: одновременно работая в своей тарелке вилкой, Ксения стала засыпать нас своими рассказами. Они как бы вытекали один из другого, но тем не менее являлись историями с совершенно независимыми, абсолютно самостоятельными сюжетами.
Поначалу рассказы развлекали, но когда время ее непрерывного монолога перевалило за полчаса, все заскучали, и было заметно, что каждый думает о чем-то своем. Вьюнец, конечно, делал это с самого начала, поскольку болтовня Ксении была ему наперед известна, так как говорила она в основном о поездке в Стокгольм. Причем рассказывала жена Олега Станиславовича, не давая слушателям возможности помешать себе репликами или направить разговор в другое русло. Делала она это непреднамеренно, просто у нее как-то так выходило.
Ксения, казалось, не замечала всеобщего равнодушия, хотя спустя некоторое время она стала обращаться как будто только ко мне, так как взгляд обращала именно в мою сторону.
Сначала я одобрительно и большей частью осознанно кивала, а потом ответила на едва ли не единственный вопрос супруги Вьюнца невпопад. Но ей реакция слушателей, кажется, была безразлична, так как она все равно продолжала тараторить. Чтобы не обидеть гостью, Виталька с Юлией Николаевной изредка поддакивали, но в их лицах все же не было никакой заинтересованности.
В принципе в рассказах Ксении было много интересного, но они включали столько ненужной болтовни, столько описаний " мелких и незначительных фактов, что внимание слушателей рассеивалось, и порой мы даже забывали, с чего она начинала тот и или иной сюжет и какую, собственно, мысль хотела выразить.
Олег Станиславович не сводил глаз с благоверной, но в его взгляде сквозила явная опаска, будто он постоянно ожидал, что жена вот-вот что-нибудь «этакое» выкинет.
Я не нашла в его поведении ничего предосудительного, так как, имея мужа-балагура, вела бы себя так же, страшась сама, по вине его никчемной избыточной откровенности оказаться в смешном положении.
Все то очарование, которое поначалу внушила мне Ксения, постепенно улетучивалось, и мне в конце концов захотелось перебить ее и заговорить на другую тему.
Я так и сделала и, выбрав подходящий момент, принялась рассказывать о своих многочисленных путешествиях, но Ксения и тут не дала себе пропасть в безмолвии: начав периодически вставлять реплики о том, что и она в аналогичных ситуациях оказывалась, присовокупляя к сказанному подробнейшее описание случившегося с ней когда-то.
В конце концов я окончательно заключила для себя, что эта женщина безудержная балаболка. Безусловно, спустя какое-то время меня это стало раздражать, но, опомнившись, я стала благодарить судьбу за то, что она вдруг свела меня с этой женщиной, и твердить в уме слова благодарности всевышнему, который наградил Ксению излишней потребностью в словесных излияниях. Почему? Да потому что решила использовать это в своих целях.
Спешно я разработала план дальнейших действий: в первую очередь выступать не в роли полупассивного слушателя, а в роли человека, живо интересующегося теми или иными фактами жизни Ксении. Я задумала провести своего рода интервьюирование, которое помогло бы мне понять, так же ли легко и не задумываясь эта женщина отвечает на вопросы собеседников, как дарует им монологические высказывания, или же она активна только в одном виде речевой деятельности.
— Сколько всего интересного вы нам поведали! — восторженно произнесла я, и все, даже сама Ксения, почувствовали в моих словах намек на то, что ее рассказу не стоит продолжаться и что в принципе ей больше и нечего рассказывать, так как затронутая тема исчерпана. — Вы великолепная рассказчица, — продолжала я. — Скорее всего всем присутствующим это давно известно, но, может быть, вы расскажете, как и где вы познакомились со своим супругом? Наверное, это слишком интимная тема, но мне, право, очень любопытно. Такая интересная молодая дама и не менее интересный мужчина зрелого возраста… Встретились… Как же удалось судьбе их свести?
Я пыталась как-то оправдаться за столь бесцеремонный вопрос, но Ксения толком не дала мне его закончить, начав свою речь с задушевного вздоха и закончив ее таковым же. Я, честно говоря, несколько позже начала сожалеть о том, что задала именно этот вопрос, так как супруга Вьюнца так осветила столь тонкие моменты начала своих взаимоотношений с Олегом Станиславовичем, что всем присутствовавшим стало неловко.
Особенно замялась Юлия Николаевна, так как она сидела бок о бок с сыном, и ей был неприятен разговор на такую тему в его обществе.
Сам Вьюнец виновато кашлянул, стыдясь более не интимных подробностей, а поведения собственной жены. В один момент мне показалось даже, что он толкнул ее ногой под столом: во всяком случае она вдруг вздрогнула, как бы от неожиданного резкого прикосновения, и стала смотреть на сидящих за столом, словно пытаясь отыскать того, кто это сделал. Однако произошедшее никак не повлияло на Ксению, и она закончила начатый рассказ.
Поначалу я удивлялась, почему присутствующие так терпеливо во второй раз выслушивают Ксению, но вскоре поняла, что причина во мне. Ведь для всех, кроме Витальки, я была чужим человеком, поэтому никто не решался в моем присутствии проявить бестактность в отношении Ксении, а она заслуживала самого резкого словца.
Боясь, что после кажущегося заключительным вздоха жена Олега Станиславовича вспомнит еще какие-нибудь важные, на ее взгляд, но шокирующие для нас подробности и решит познакомить всех с ними, Юлия Николаевна спросила Ксению об уходе за каким-то необыкновенным цветком; произрастающим на маленькой клумбе перед домом Вьюнцов. Любительница безудержной болтовни тут же разразилась целым потоком советов, вычитанных ею в какой-то книге. Советы эти супруге Беккера как садоводу-любителю были на самом деле очень интересны и нужны, и она с увлечением слушала, но до тех пор, пока рассказ о цветке сам собой не вылился в повествование о том, как, когда, кто и при каких обстоятельствах посоветовал Ксении заняться выращиванием этого растения.
В общем, в конце концов, я, к собственному удовольствию, заключила, что жена Олега Станиславовича без всякой задней мысли, даже не обнаружив в своих словах излишней откровенности, сможет с радостью ответить на интересующие меня вопросы.
Терпение Вьюнца, очевидно, иссякло, так как он, оборвав Ксению на полуслове, поднялся из-за стола и сказал:
— Ну что ж, нам пора…
Юлия Николаевна попыталась его остановить, но он сухо ответил:
— Мы и так слишком засиделись. Спасибо за гостеприимство. Дорогая, на выход.
— Ну что вы… — залепетал Виталька, в глубине души не зная, огорчаться или радоваться возникшей ситуации.
— Да, нам на самом деле пора, — под держала вдруг мужа Ксения и тоже поднялась с места.
— Как жаль, — покачала сокрушенно головой я, посмотрев на супругу Вьюнца и думая о том, как скоро мне еще придется с ней увидеться, — о стольком еще хотелось с вами поговорить.
— А вы позвоните, — неожиданно предложила она в ответ, — я все равно большей частью сейчас скучаю. Особенно по вечерам.
Ксения открыла свою сумочку и достала из нее визитку, на которой были напечатаны ее имя, фамилия и номер телефона.
— Здо-орово, — совершенно искренне произнесла я слова благодарности. — Спасибо, что не отказали. Мне ведь здесь тоже иногда скучать приходится. Все-таки чужой дом…
