Надежда что-то сказала своей спутнице, а затем скрылась в комнате с телом усопшего. Последняя дань. Ирина осталась в гостиной. Она отошла к стене и скромно встала, стараясь никому не причинять беспокойства.
Сякина отсутствовала недолго. Минут пять от силы. Вернувшись в общество своей пассии, она достала из сумочки сигареты и показала подруге взглядом на выход. Я тут же сорвалась со своего места и устремилась им наперерез. Мы столкнулись почти у самого выхода.
— Доброе утро! — я первой обратилась к ним с приветствием. — Хотя добрым его сегодня никак назвать нельзя.
— Это точно, — подтвердила Надежда. — Позвольте представить вам, Женя, мою подругу Ирину.
— Женя, — я протянула ей руку.
Она ответила на рукопожатие, и я обратила внимание, что ладонь у нее мягкая и женственная. Смущенная улыбка тронула губы Ирины.
— Вы уже были там? — я кивнула на Гошину комнату.
— Я — да, — ответила Сякина. — А Ире это необязательно. Она, слава богу, не была знакома с ним.
— О покойниках не говорят плохо, — заранее предостерегла ее я, интуитивно почувствовав, что Надежда готова облить бывшего мужа помоями.
— В таком случае, давайте вообще не будем разговаривать о нем, — решила она. — Мы с Ирой собирались перекурить. Не хотите присоединиться к нам, Женя?
— Не курю. Но у меня есть к вам один вопрос, Надя.
— Слушаю.
— Вы ведь уже знаете, что вчера арестовали Эльвиру Берг и успешно доказали ее вину?
— Конечно. Честно говоря, я ожидала от нее подобного финта. Так что меня не удивило данное разоблачение, — Сякина крутила в руках пачку сигарет и явно хотела поскорее отделаться от меня.
— Так вот я хотела спросить, когда вы позавчера подъезжали к этому дому, никого больше не видели?
— А что, Гошу убила не она? — насторожилась Надежда.
— Боже упаси, — замотала я головой. — Берг сама во всем созналась. Просто я подумала, что у нее могли быть сообщники, которых она выгораживает.
— Я никого не видела. Да и саму Эльвиру тоже, — добавила она, предотвращая мой очередной вопрос.
— Понятно. А вы? — я повернула голову к Ирине. — Вы никого не видели? Вы же сидели в машине рядом с домом.
Ирина метнула едва заметный взгляд в сторону своей подруги, возникла секундная пауза, а затем она произнесла:
— Не обратила внимания.
Этой заминки мне вполне хватило, чтобы понять, что Ирины в тот злополучный вечер возле дома Сякиных не было. Надя приезжала одна, а нам соврала, используя подругу в качестве алиби. Сейчас это, правда, ни о чем не говорило, потому что теперь мне было известно: в оговоренное время Гоша был уже мертв. Его отравили значительно раньше. Но если Сякина соврала в одном, то так же могла поступить и в другом. У меня не было стопроцентной уверенности, что позавчера она не встречалась с Гошей часа в четыре дня, к примеру.
Я вернулась обратно к окошку. Жемчужный дефилировал между толчеей народа, принимал соболезнования и по большей части старался находиться рядом с матерью.
Ровно в двенадцать часов начался вынос тела. Я одной из первых спустилась на улицу и встала неподалеку от заказанных автобусов. Почти рядом со мной резко затормозил «Ситроен» салатного цвета. Я даже слегка отшатнулась в сторону, опасаясь, не покушение ли на меня затеяли. Оказалось, что нет. Из салона плавно выплыла Красильникова.
— Привет! — сказала она. — Я не опоздала?
— Напротив, как раз вовремя, — ответила я.
За рулем «Ситроена» сидел Дима, тот самый бухгалтер из Гошиной фирмы.
— Вы всегда берете с собой бухгалтера, Анна Викторовна? — полюбопытствовала я с плохо скрытым сарказмом. — На всякий случай, да?
Красильникова одарила меня холодным замораживающим взглядом и сухо произнесла:
— Во-первых, Дима тоже был коллегой Георгия и имеет полное право приехать на похороны патрона, а во-вторых, он в нашей фирме не только бухгалтер, но и по совместительству шофер. Желаете проверить по документам?
— Ну, зачем же так? — миролюбиво улыбнулась я. — Верю вам на слово. Тем более, что проверять что-либо уже не имеет смысла. Вы ведь слышали о том, что убийца пойман?
— Еще бы! — Красильникова смотрела не на меня, а в сторону подъезда, из которого должны были вынести тело. — Правосудие восторжествовало, остается только поаплодировать.
В ее словах промелькнула насмешка, и я это заметила. Но продолжить беседу нам не удалось. Из подъезда вышла процессия, и Красильникова, извинившись передо мной, зашагала навстречу.
Гроб опустили на четыре табурета во дворе. Здесь с Георгием должны были попрощаться те, кто не поедет провожать его на кладбище. Красильникова приблизилась к усопшему в числе первых. Она ничего не говорила, не плакала и, как я заметила, не очень-то и смотрела на Георгия. Аня шарила глазами по присутствующим, отыскивая кого-то среди них. Я машинально отметила, что среди собравшихся уже нет ни Нежельской, ни Нади Сякиной. Дорогие сердцу Георгия женщины испарились, не желая потратить на прощание с бывшим обожателем слишком много времени.
Дима, как ни странно, вопреки словам Красильниковой, также не спешил покидать салон уютного и теплого «Ситроена», чтобы проводить в последний путь патрона. Он беззаботно курил «Радопи» и скучающе оглядывался по сторонам. Ворон ловил, иными словами.
Зато Жанна и Костя находились рядом с гробом неотлучно. Веру Николаевну, заливавшуюся слезами в три ручья, слегка оттеснили.
Гроб подняли и понесли к катафалку. Красильникова, еще раз окинув взглядом толпу, отошла в сторонку, а спустя несколько секунд направилась к своей машине. Но тут ее поджидала я.
— Ищете кого-то, Анна Викторовна?
— Не вас, это точно, — она попыталась обойти меня и юркнуть в салон автомобиля, но я ненавязчиво придержала ее за руку.
— Подождите, у меня есть к вам небольшой разговор.
— Я тороплюсь.
— Что может быть важнее похорон вашего шефа?
— Гоша не был мне шефом, — отреклась она.
— А кем же он вам был?
— Другом, — коротко ответила Красильникова.
— Так давайте и поговорим о вашем погибшем друге, — настаивала я.
— Вы же сами сказали, что разговаривать тут больше не о чем. Убийца пойман, находится под стражей, его, или, вернее, ее, посадят. О чем тут говорить?
— Мне бы хотелось уточнить некоторые детали. Для себя.
— Любопытство — порок, — усмехнулась Красильникова.
— Возможно. Скажите откровенно, Аня, что вы скрываете?
— А с чего вы взяли, что я что-то скрываю?
— Это написано у вас на лице, — поделилась я с ней наблюдениями. — Все отражается в вашем взгляде, в вашем поведении, наконец.
— Вы заблуждаетесь, Женя, — спокойно ответила она. — Это плод вашего больного воображения. Вы видите то, что вам хотелось бы видеть. Мне вас искренне жаль.
Она попыталась освободиться от моей хватки, но я не дала ей этого сделать.
— Подумайте хорошенько, Красильникова, может, все-таки есть смысл облегчить душу и покаяться.
— Вы что, священнослужитель? — не удержалась она от улыбки. — Но я, пожалуй, последую вашему совету. Если мне потребуется покаяние, я схожу в церковь и исповедуюсь. Надеюсь, вас там не будет. И отпустите мою руку, черт возьми.
Я разжала пальцы.
— И все-таки ответьте на один мой вопрос.
— Какой? — Аня обернулась, уже взявшись рукой за дверку «Ситроена».
— Во сколько вы позавчера видели Георгия в последний раз?
Красильникова на секунду задумалась.
— Часа в три, — ответила наконец она. — Или в половине третьего. Не помню точно. Устраивает вас такой ответ?
— Вполне.
Больше она ничего не сказала, живенько нырнула в салон, и Дима тут же завел двигатель. «Ситроен» тронулся с места, развернулся во дворе и исчез за поворотом.
Я осталась в тихом прохладном дворике сякинского дома одна. Похоронная процессия отбыла, пока я пыталась разговорить Красильникову. Те, кто не поехал на кладбище, вернулись обратно в дом. Жемчужный наверняка уехал с гробом, и потому я не спеша поднялась на четвертый этаж. Дверь в квартиру была открыта. Человек шесть с Жанной во главе суетились на кухне, готовясь к поминкам. Нади и Светы здесь не было.
Когда все вернулись, Жемчужный спросил:
— Где ты была? Я потерял тебя из виду.
— Ничего страшного, — парировала я. — Главное, что мы нашлись. Мне надо поговорить с тобой.
— Прямо сейчас? — изумился Костя.
— Да.
— Может, после поминок поговорим?
— Послушай, Костя, — осадила его я. — Я, конечно, все понимаю, но время не терпит.
— Ты выяснила что-нибудь?
— Пока нет, — призналась я. — Но ты обратил внимание, что здесь нет ни бывшей жены Гоши, ни его невесты, ни его секретарши?
— Честно говоря, мне было не до этого.
— Я понимаю. Но они все были здесь.
