сравнить с эффектом выключенного в комнате света, который вдруг исчез без всякого на то предупреждения.
Все, как по команде, повернув головы, посмотрели на Екатерину Алексеевну.
Ещё мгновение, и свет вспыхнул вновь.
— Ты? — проговорил, словно обронил, Владимир Николаевич.
— Да, я. Только не слышала, а читала. И не где-нибудь, а на фасаде нашего дома. Под самой крышей вылеплено «Соколов А.А.» и фамильный герб.
— Под крышей? А почему я этого не видел?
— А вот это вопрос не ко мне. Да, и что ты вообще вокруг себя видишь, кроме полезных ископаемых.
— В этом и есть весь мой прадед, — поспешила вмешаться в обмен остротами Элизабет. — Целью его жизни было желание увековечить фамилию предков. Тоже касается и завещания. В конверте, кроме сопроводительного письма, находилось подробное описание фамильных драгоценностей, а также вещей, которые на сегодняшний день просто уникальны. Специалисты, изучив список, подсчитали, что стоимость всего перечисленного превышает тридцать миллионов евро. Половина раритетов является работами мастеров шестнадцатого, начало семнадцатого веков. Некоторые считаются безвозвратно утерянными. И всё это прадед спрятал ни где-нибудь, а в этой квартире.
Лицо Екатерины Алексеевны в считанные мгновения стало бледнее стены.
Владимир Николаевич, наоборот, покрывшись пятнами, поначалу чуть было не расхохотался, но затем, взяв себя в руки, сделал такое лицо, словно пытался доказать теорему, но не мог вспомнить какую.
— А вот это уже становится интересным.
Элизабет и Илья, наблюдая, как переживут новость хозяева квартиры, ждали продолжения, но того почему — то не последовало.
Екатерина Алексеевна, теребя пальцами фартук, задумалась.
Профессор начал проявлять активность, которая выражалась в действиях рук. Взяв с тарелки ломтик хлеба, он, отломив кусочек, собрался было отправить тот в рот, но в последний момент, раздумав, произнёс:
— Вы сами-то понимаете, что сказали?
— Да.
— В таком случае, хотелось бы услышать объяснения.
— Разумеется.
Достав из сумочки упакованные в мультифоры бумаги, Элизабет торопливо разложила те на столе.
— Сопроводительное письмо. Здесь перечень реликвий. Это схема расположения комнат. Та, в которой находимся мы, отмечена крестиком.
Взяв указанный француженкой листок, Владимир Николаевич вгляделся в обозначения.
— И где же, позвольте вас спросить, находятся эти самые сокровища?
— Подождите! — вмешалась в разговор Екатерина Алексеевна, — Какие сокровища? Пять лет назад мы делали ремонт, во время которого полы перестилали, не говоря уже о стенах, которые обдирали до кирпичей. И вообще, прошло больше ста лет. Тайник могли найти до того, как въехали в эту квартиру мы.
— Да, — поспешил поддержать супругу Владимир Николаевич. — Ремонт тот я на всю жизнь запомнил. А ещё до войны в доме проводились работы по внутренней реконструкции, была сделана перепланировка помещений.
— Тем не менее тайник есть, и он здесь, — не дал договорить профессору Илья. — Почему мы так уверены? Потому что если бы тайник нашли, то всё, что хранилось в нём, значилось в каталогах как возвращённое из прошлого.
Повисшая над столом тишина стала немым свидетелем происходящего на тот момент в головах Исаевых противоборства мнений. Несокрушимая уверенность рушилась на глазах.
— Аргумент обоснованный.
Потянувшись, было к бутылке с коньяком, Владимир Николаевич, глянув в направлении супруги, решил воздержаться.
— И всё же я должен задать вопрос, который не просто интригует, я бы сказал, завораживает непредсказуемостью. Где именно находится тайник?
Элизабет ничего не оставалось, как пожать плечами.
— В завещании об этом не сказано ни слова.
— Хорошо, — заметив в глазах гостей растерянность, профессор решил подойти к проблеме с иной стороны. — Допустим, тайник есть, что маловероятно. Но для того, чтобы его найти, надо быть последовательным.
— Вы это о чём? — не поняла Элизабет.
— О завещании. В частности, о четвёртом условии.
— Четвёртое я приберегла на десерт.
Подняв голову, Элизабет посмотрела испытывающим взглядом сначала на Исаевых, затем на Богданова.
— В завещании сказано: «Всех, кто проживает на момент нахождения тайника в указанной на схеме комнате, надлежит считать наследниками фамильных реликвий рода Соколовых. Относиться к оным с должным уважением, независимо оттого, знали люди о наличии тайника или нет, ибо не осквернили души стремлением к наживе, желание облегчить жизнь не вознесли превыше чести».
Тиканье настенных часов, на которые до этого никто не обращал внимания, стало единственным, кому было позволено нарушить тишину, отчего звук прыгающей по кругу секундной стрелки напоминал удар колокола, пусть символичный, не оглушающий, не заставляющий вздрагивать, но всё же колокола. И было в этом нечто особенное, будто само время, отсчитывая мгновения, предоставляло людям возможность переместиться в сознании в те дни, когда прадед Элизабет, прощаясь с близкими его сердцу вещами, стоя на коленях перед образом Господа, плакал.
Мог ли человек представить себе, что через сто с лишним лет правнучка будет метаться в поисках придуманного им секрета?! Наверное, да! Иначе зачем было затевать то, во что сам прадед верил с трудом!? Не в характере Соколовых было тешить себя надеждами. Куда больше в душах отводилось места любви к детям, почтению родителям, стремлению продлить жизнь рода, ибо в этом состоял смысл жизней всех, кто был причастен к фамилии Соколов.
— И вы это называете десертом? — выйдя из-за стола, профессор, вцепившись руками в спинку стула, покачал головой. — То, милочка, даже не компот. Это что-то вроде восточных сладостей вперемешку с опиумом. На душе сладко, в то время, когда голова кругом.
Наблюдавшая за действиями мужа Екатерина Алексеевна всё то время, пока глава семейства собирался с мыслями, не проронила ни слова. Стоило же тому выговориться, как на голову Владимира Николаевича обрушился шквал возмущений.
— Я тебя, Владимир, не узнаю. До появления Лизы, деньги для тебя не являлись чем-то особенным, и вдруг столь разительная перемена. С чего бы это?
В ответ последовала горькая разбавленная каплей иронии усмешка.
— Ты о чём, Катерина? Я что изменил принципам? Деньги по-прежнему не есть ни для меня, ни для тебя главное. В то же время, надо признать, наступил момент, когда присутствие пресловутых форм обмена, товар — деньги, деньги — товар, могло бы помочь решить целый ряд проблем. Организация экспедиции на крайний Север, приобретение оборудования для лаборатории по исследованию грунта, поднятого со дна Ледовитого океана, не говоря уже об исследованиях самого полюса. И наконец, то, о чём ты постоянно твердишь: «Собачонка, новый телевизор».
Не дожидаясь ответа, Владимир Николаевич развернулся лицом к Элизабет.
— Если вас не затруднит, поясните, пожалуйста, что означает фраза: «Надлежит считать наследниками»
— То, что находящиеся в тайнике золотые монеты должны быть разделены на три части. Одну надлежит передать правительству Петербурга на реставрацию дома. Другую — тем, кто проживает в данной квартире, то есть вам. Третью — церкви.
— Надо же
