— Боюсь, он вас обманул.
Всю дорогу Минни думала о том, что скажет девушке, которую любил Артур и которая потеряла его. Все оказалось совсем не так, как она ожидала, и все же она должна была сказать ей то, что собиралась.
— У меня ваши письма. Я подумала, что вам, возможно, хотелось бы их вернуть.
Взгляд Мойры изменился, превратившись из холодного в настороженный.
— Мои письма? — переспросила она. — Ну и сколько вы за них хотите?
Минни Джоунс не поняла. Казалось, Мойра говорила с ней на иностранном языке.
Повернувшись, она сняла черную сумку с подлокотника кресла и начала открывать ее.
— Артур хранил их. Я решила, что вам будет приятно иметь их у себя.
Мойра пересекла бирюзовый ковер и встала рядом с ней.
— У вас при себе все письма? Отдайте их мне — они мои!
Сумка была объемистой. Пачка писем легко в ней поместилась. Их было не так много. Страсть вспыхнула, словно горящая солома, и погасла, не оставив ничего, кроме пепла.
— Писем должно быть больше, — заявила Мойра. — Где остальные?
— Не знаю.
— Артур сказал, что сжег их — он обещал мне это. Где они?
Мойра быстро перебрала письма. Не хватало двух — самых компрометирующих. Кроме того, не было фотографий. Это было безумием — позволить Артуру взять их. Если они попаду! ся на глаза Люшесу, ей конец. В таких делах он крайне строг, и больше она не получит от него ни пенни. Нужно вернуть письма и фотографии, сколько бы это ни стоило.
— Были еще два письма и три фотоснимка. Артур уничтожил пленки, отпечатав фотографии. Где они?
Теперь уже Минни уставилась на нее.
— У него была ваша очень красивая фотография в вечернем платье.
— На тех фотографиях я была не в вечернем платье.
Строго говоря, на тех фотографиях на ней вовсе не было никакого платья.
— Конечно они у вас, — торопливо продолжала Мойра. — А если так, вы отлично знаете, что я должна их получить! Перейдем к делу. Сколько вы хотите? Только будьте умеренны, так как я разорена, и если вы потребуете слишком много, я просто передам вас в руки полиции.
Ну, говорите!
Вся усталость, скопившаяся за несколько дней после смерти Артура, давила на плечи Минни Джоунс. Пять дней — вторник, среда, четверг, пятница, суббота — это слишком много. Словно издалека она слышала голос Мойры:
— Вас могут отправить в тюрьму за шантаж.
Давным-давно, когда Минни и Гвен еще были девочками, за ними в деревне погнался бык. На Гвен были платье с маками и красная шляпа. Она бежала изо всех сил, но Минни не могла сдвинуться с места. Тогда Гвен подбежала к ней, сняла брошку и вонзила булавку в плечо Минни. В следующий момент они вдвоем мчались через поле, и бык не смог их догнать. Странно было вспоминать об этом спустя двадцать лет после смерти Гвен, но слова Мойры о шантаже и тюрьме вывели Минни из оцепенения, как тот укол булавкой.
— Вы не должны так говорить, — сказала она. — Это нехорошо!
— Где эти письма и фотографии? Вы привезли их?
Теперь Минни вспомнила. Помимо пачки писем, был запечатанный конверт с надписью рукой Артура: "Личное.
Хранить в надежном месте. М. X." Она не стала его вскрывать и положила в сумку просто на всякий случай. Учитывая надпись, Минни спрятала конверт во внутренний карман для зеркала, которое разбилось давным-давно. Если там письма и фотографии Мойры, которые девушка не хотела никому показывать, то, конечно, нужно отдать их ей.
Но сначала она должна открыть конверт и убедиться, что в нем. Стиснув сумку обеими руками, Минни отступила к столу с книгами и стеклянной вазочкой с примулами. Поставив сумку на книги, она открыла ее, достала конверт и начала отрывать плотно приклеенный клапан.
Когда Мойра протянула руку, Минни быстро перешла по другую сторону стола. Конверт наконец порвался, и оттуда упал на ковер фотоснимок. И Минни, и Мойра увидели, что на нем изображено Кровь бросилась в лицо Минни.
Мойра подобрала фотографию и снова протянула руку.
Минни Джоунс вложила в нее конверт и закрыла сумку.
Обе не произнесли ни слова. В камине горел огонь. Подойдя к нему, Мойра опустилась на колени перед очагом и сожгла письма, фотографии и конверт вместе с содержимым.
Минни Джоунс вышла из комнаты, пересекла холл и направилась к парадной двери. Выйдя из дому, она зашагала по подъездной аллее.
За поворотом аллеи здание скрылось из виду. До этого момента Минни Джоунс не покидало ощущение, что дом наблюдает за ней. Она чувствовала себя так, словно ее раздели догола, избили и выставили вон. Впрочем, если бы это случилось в буквальном смысле, Минни бы не было так скверно. Когда деревья скрыли от нее зияющие окна дома, ей стало немного легче. Появилась хоть какая-то защита, но в то же время это делало еще реальнее весь ужас происшедшего. Минни не могла забыть о фотографии. Она приехала утешить девушку, которую любил Артур, но в ее утешении не оказалось нужды, так как между ними была не любовь, а грех. Эта девушка сбила Артура с пути истинного, а ведь она уже побывала замужем и должна была знать, что делает.
Горе и стыд черной тучей окутывали Минни — она сама не знала, куда идет. Только почувствовав под ногами грубую и неровную поверхность, она обнаружила, что сошла с дороги и бредет среди растущих по обочине деревьев и кустов.
Протянув руку, Минни ухватилась за ветку молодого деревца, на которой уже зеленели первые листья. Она не знала, что ей делать — у нее подкашивались ноги, все тело сотрясала дрожь. Если присесть и отдохнуть, силы, может быть, вернуться, и тогда ей удастся пройти по Крэнберилейн и сесть на ледлингтонский автобус. Нельзя опоздать на него, а тем более на поезд. Флорри будет волноваться — она и так не хотела ее отпускать… Мысли Минни стали путаться. Ветка вырвалась из пальцев, все поплыло у нее перед глазами и погрузилось во тьму.
Мисс Силвер возвращалась из деревни, куда ходила отправить письмо своей племяннице Этель Бэркетт. Узнав, что сестра Этель, Глэдис, чье безответственное поведение причинило столько беспокойства ее семье, вернулась домой к мужу, она спешила облегчить душу Этель.
Я глубоко уважаю Эндрю Робинсона, — написала племяннице мисс Силвер. — Он не пытается притворяться, будто поведение Глэдис не огорчило его, но готов ее простить. Эндрю Робинсон уверен, что подруга Глэдис, миссис Фармер, дурно на нее влияла, и с радостью сообщил, что эта женщина вскоре уезжает из Блэкхита к своей дочери в Южную Африку.
Могу лишь надеяться, что она тоже получила хороший урок и не станет нарушать мир и согласие в семье дочери.
Вечер был тихий и ясный. Сойдя с подъездной аллеи, мисс Силвер с наслаждением шла по парку, окружающему «Мирфилдс». Деревья уже начинали зеленеть, и холмистый пейзаж с поблескивающим вдали декоративным прудом радовал глаз.
Возвращаясь к дому, мисс Силвер брела по узкой тропинке, вьющейся среди кустарника, радуясь весне и тому, что мучительная угроза, нависшая над ее близкими, наконец миновала, когда вдруг ее внимание привлекло нечто, не слишком вписывающееся в этот пасторальный пейзаж — а именно, женская рука в черной перчатке и черном суконном рукаве, неподвижно лежащая на земле. Видеть остальное мешал вишневый куст. Убегать от неприятных ситуаций было не в привычках мисс Силвер. Сойдя с тропинки, она отодвинула цветущие ветки и увидела Минни Джоунс.
Женщина лежала на боку, вытянув руку, словно падая, попыталась за что-то ухватиться. Поношенная черная шляпа съехала на лоб, почти полностью закрыв лицо. Опустившись на колени, мисс Силвер взяла ее за руку, стащила перчатку и с трудом нащупала слабый медленный пульс.
Сняв с Минни шляпу, она положила ей под голову свой шарф и задумалась, что делать дальше. Лицо пожилой женщины было напряженным и бледным. Бедняжка явно нуждалась в помощи, но тогда пришлось бы ненадолго оставить ее одну, а к этому у мисс Силвер душа не лежала.
Она уже решилась бежать в дом, так как иного выхода не видела, когда рука женщины слегка шевельнулась, а веки затрепетали и поднялись, и на мисс Силвер с детским недоумением посмотрели ярко-голубые глаза. Глаза закрылись и открылись вновь — на сей раз их взгляд был более осмысленным.
— С вами все будет хорошо, — ласково проговорила мисс Силвер.
— Я упала… — с трудом вымолвила Минни Джоунс.
— Вы ушиблись?
— Нет, наверное . — последовала пауза. — Пришлось долго идти… Я так устала…
Мисс Силвер рискнула задать вопрос:
— Вы шли к дому?
Голова женщины слегка повернулась из стороны в сторону.
— Нет, оттуда… — Глаза наполнились слезами. — Я не могу туда вернуться…
— Почему? — мягко осведомилась мисс Силвер.
Впоследствии Минни Джоунс поражалась, что вот так взяла и все рассказала о своем визите к Мойре Херн и о том, как та с ней обошлась. Но в тот момент это казалось вполне естественным. Она только что рассталась со злом и повстречала доброту. Ей было холодно и одиноко, а доброта незнакомки согрела ее, и чувство одиночества исчезло.
