— Я тетя Артура — Минни Джоунс. Приехала повидать его девушку. Он рассказывал мне о ней — говорил, что они собираются пожениться, но ее отец не дает согласия. Она уже побывала замужем, но все упиралось в деньги… Молодые люди не должны так много думать о деньгах… Артур попросил меня хранить ее письма, так как ему негде было их спрятать, а ему не хотелось, чтобы они попались кому-нибудь на глаза… — Приподнявшись, Минни стала искать носовой платок. Когда мисс Силвер нашла его, она заговорила снова:
— Артур очень гордился тем, что она его любит, и сказал, что ее отца они как-нибудь уговорят. Я думала, что Мойра приедет на похороны, но приехал только мистер Беллингдон. Я решила, что она слишком расстроена, поэтому приехала сюда успокоить ее и отдать ей письма… Моя подруга не хотела меня отпускать, но я подумала, что мы с девушкой Артура сможем хоть немного утешить друг друга… — По ее щекам потекли слезы. — Я не знала, что она собой представляет.
— Вы видели ее?
— Да, видела. Не надо — было мне приезжать. Мойра решила, что я требую денег за письма, и пригрозила мне полицией. Она не любила Артура. Она хотела только вернуть письма и фотографии.
— Значит, были и фотографии?
Минни закрыла глаза, словно пытаясь стереть воспоминание о неприятном зрелище.
— Да. — прошептала она. — Они лежали в отдельном конверте, Артур написал на нем: «Личное. Хранить в надежном месте». Я не собиралась смотреть на них, но когда открыла конверт, одна из фотографий упала на пол. Лучше бы я ее не видела… После этого мне хотелось только поскорее уйти. Эта девушка — грешница, и она вовлекла в грех Артура…
Мисс Силвер села рядом. Ей нужно было возвращаться в дом, но она не могла оставить Минни одну. Было начало седьмого. Пожалуй, надо позвать на помощь Аннабел Скотт.
Она могла бы отвезти Минни Джоунс в Ледлингтон и посадить на поезд, хотя бедняжка едва ли в состоянии ехать одна.
— Вы далеко живете? — спросила мисс Силвер и с облегчением услышала, что мисс Джоунс живет в одном из ближайших лондонских пригородов. — Вы говорили о подруге.
Минни тоже села.
— Да, — ответила она. — Миссис Уильяме, мы живем в одной квартире. Она будет беспокоиться, если я опоздаю на поезд. Господи, уже двадцать минут седьмого!
Мисс Силвер посмотрела на часы.
— Боюсь, поезд уже ушел, но следующий будет меньше чем через час. Вы успеете немного отдохнуть, а если возможно созвониться с вашей подругой, то хорошо бы она встретила вас на вокзале.
Лицо Минни слегка порозовело.
— Хорошо бы!
— У вас дома есть телефон?
Минни покачала головой.
— Нет. Но мистер Пеглер может передать сообщение.
Он зять Флорри и очень славный человек.
Мисс Силвер никогда не забывала имен, тем более что фамилия была необычной.
— Мистер Пеглер? — переспросила она.
Минни кивнула.
— Он живет за углом. У его родственников в том же доме бакалейная лавка, так что телефон там есть, и если их нет дома, он отвечает на звонки. В субботу вечером они ходят в кино, и мистер Пеглер навещает нас с Флорри, но он сказал, что сегодня посидит дома, так как я, наверное, вернусь усталой и захочу отдохнуть. Он всегда такой предупредительный.
Бакалея и галерея Мастерса. Может ли здесь быть какая-то связь? Но Пеглер — фамилия явно необычная, что мисс Силвер не преминула отметить:
— Такую фамилию встречаешь нечасто, — заметила мисс Силвер. — Кажется, я ее где-то слышала. Одна моя приятельница упоминала ее в связи с картинной галереей.
Минни просияла.
— С галереей Мастерса? Тогда это наш мистер Пеглер — он работает там много лет.
— Моя приятельница, мисс Пейн, была глухая, — продолжала мисс Силвер. — Она научилась читать по губам и рассказала мне, что мистер Пеглер очень этим заинтересовался, так как у него есть глухая внучка.
Минни быстро приходила в себя.
— Да — малышка Дорис, — оживленно отозвалась она. — Славная девчушка. Мисс Пейн подробно объяснила ему, как нужно ее учить, и он был ей очень признателен. Знаете, ведь бедняжка недавно попала под автобус. Мистер Пеглер очень расстроился — а тут еще полицейские пришли в галерею и расспрашивали его о чтении по губам. Он не мог понять, зачем им это нужно. Мисс Пейн приходила на выставку посмотреть свой портрет, а когда она ушла, к мистеру Пеглеру подошел какой-то джентльмен и стал задавать вопросы о ней и о портрете. Когда он сказал, что мисс Пейн глухая, но этого никто не замечает, так как она умеет читать по губам, джентльмен очень заинтересовался. Самое любопытное, что полиция заинтересовалась не меньше. Это было уже после того, как погибла бедная мисс Пейн, — они хотели знать о чтении по губам и о том джентльмене. Но, конечно, мистер Пеглер мало что мог им сообщить… — Помолчав, она добавила:
— Во всяком случае тогда.
Во время этого монолога воспоминания Минни Джоунс о сцене в малой гостиной «Мирфилдса» становились все менее четкими и болезненными, подобно тому, как забывается дурной сон, покуда встаешь с постели, умываешься, одеваешься и причесываешься. Заметив это, мисс Силвер успокоилась — пожалуй, Минни сумеет сама вернуться в Лондон — и переключилась на внезапно возникшего в их беседе мистера Пеглера. Последние слова мисс Джоунс могли подразумевать, что хотя мистер Пеглер не смог сообщить полиции какие-либо сведения о джентльмене в галерее впоследствии он обзавелся нужной информацией.
Необходимо срочно выяснить, о чем идет речь. Отбросив мысли о том, разумно ли позволять мисс Джоунс ехать одной в поезде или сидеть на земле, которая в это время года, разумеется, холодная и сырая, мисс Силвер переспросила:
— Во всяком случае тогда? Вы хотите сказать…
Минни Джоунс кивнула.
— Я случайно об этом узнала. У нас кончилась картошка, и я пошла в их магазинчик, а мистер Пеглер поднес мне сумку домой — он всегда такой любезный. Когда мы дошли до угла Хай-стрит, там под фонарем стоял какой-то мужчина. Вообще-то там было двое мужчин — они ожидали светофора, чтобы перейти дорогу, и разговаривали друг с другом. Нам было незачем переходить улицу, и когда мы проходили мимо, мистер Пеглер сказал: «Видите того джентльмена, Мин? Этот тот самый, который разглядывал портрет мисс Пейн и очень заинтересовался, когда я рассказал ему о ее умении читать по губам. Полиция расспрашивала меня о нем, хотя я понятия не имею почему. Забавно встретить его снова».
— Как выглядел этот человек, мисс Джоунс?
Минни задумалась.
— Право, не знаю, — неуверенно промолвила она. — Как все, если вы понимаете, о чем я. Коричневое пальто, мягкая шляпа…
— Но мистер Пеглер узнал его?
— Да, он говорит, что у него отличная память на лица.
Если бы речь шла о другом джентльмене, я, возможно, его бы запомнила, но этот… — Она покачала головой. — Едва ли я узнала бы его, если бы увидела сейчас.
Но другой джентльмен не интересовал мисс Силвер.
— Мистер Пеглер не собирался сообщить полиции, что снова видел этого человека? — спросила она.
— Вроде бы нет. Их ведь интересовало только чтение по губам.
Мисс Силвер не стала вдаваться в подробности. Подобрать эту ниточку — дело полиции, там с такой работой вполне справятся, А сама она решила переменить тему.
— Если вам не хочется возвращаться в дом…
Минни снова побледнела.
— Нет! Ни за что на свете!
— Тогда посидите здесь, а я схожу за кем-нибудь, чтобы вас отвезли на станцию. Я сама посажу вас в поезд, а потом позвоню мистеру Пеглеру и попрошу его встретить вас.
Вы сами доедете до Лондона?
— Да, — кивнула Минни Джоунс. — Вы так любезны!
Когда мисс Силвер ушла, Минни Джоунс попыталась привести себя в порядок. Она сожалела о зеркальце, которое некогда лежало в ее сумочке и которое несколько лет назад постигла судьба большинства карманных зеркал. Смутно помня, что разбитое зеркало — дурная примета, Минни не стала приобретать новое, боясь разбить и его. Но расческа в сумочке была, а привести волосы в порядок она умела и не глядя на собственное отражение. Почистив шляпу носовым платком, Минни надела ее. К счастью, земля была не настолько сырой, чтобы испачкать пальто — к черному сукну прилипли только кусочки коры и пара сухих листьев.
Счистив их, Минни решила, что сделала все возможное.
Она чувствовала себя слабой, но не больной. Хорошо, что мисс Силвер любезно предложила проводить ее на станцию — значит, можно не возвращаться в дом и не видеть снова Мойру Херн. Нет, ни за что! Надо постараться — постараться изо всех сил о ней не думать.
Но такое намерение всегда оборачивается своей противоположностью. Чем больше стараешься о ком-то не думать, тем глубже мысли об этом человеке застревают в голове — словно заноза, загнанная так глубоко, что ее уже не видно. Но она там — боль не дает о ней забыть.
Поднявшись, Минни шагнула на тропинку, ведущую к подъездной аллее.
