– А что с раной на затылке?
– Ротшильд не исключает, что она появилась в результате соприкосновения с бортиком ванны…
– Выходит, ни одного доказательства в пользу версии о насильственной смерти?
– Ни единого. Кроме свидетельства твоего отца.
– И что ты думаешь обо всем этом?
– У бати твоего нюх на преступления. И если он говорит, что Сидорова убили, я ему верю. Тем более что есть еще и объективная причина…
– Время смерти?
– Точно так. Ты сам подумай! Сидоров умер ориентировочно в половине пятого. Человек в плаще совершенно точно находился в это время на катере (раз он к берегу причалил, когда еще пяти не было)…
– Но это вовсе не доказывает, что он помог Сидорову отойти в мир иной…
– Возможно, но все это очень странно. Сидоров берет катер, встает за штурвал и отправляется в плавание по реке. Один. А к острову (уединенному) причаливает уже другой человек, который спешно покидает катер и скрывается в неизвестном направлении… – Он выставил перед собой похожий на кочерыжку указательный палец. – Оставив после себя труп! У меня такая версия происшедшего… – Леха подпер свой острый подбородок кулаком и задумчиво начал: – Сидоров идет договариваться насчет катера. Тот, кто замыслил его убить, стал этому свидетелем, и пока наш будущий покойник ходил за вещами, преступник проник на катер и спрятался. Когда Сидорову надоело просто рассекать волны, он заглушил мотор и спустился в каюту, чтобы… Ну, не знаю… Чтобы перекусить, например… Или одеться потеплее. А скорее, пивка попить! Тут наш злоумышленник вышел из укрытия, стукнул Сидорова по шее (ребром ладони, если есть навык, или чем-то подручным) и, когда тот отключился, перенес тело в ванную, где его раздел и…
– А записка?
– Да-а… – протянул Смирнов грустно. – Записка!
– Единственное, что приходит в голову, так это то, что Сидоров действительно хотел покончить жизнь самоубийством, но передумал… Решимости не хватило… Или дела стали налаживаться…
– А предсмертную записку он не уничтожил, – подхватил Леха. – Злоумышленник нашел ее и решил воспользоваться!
– Версия шита белыми нитками, это понятно, но другой пока нет.
– Ладно хоть со студентом все ясно, – заметил Смирнов. – Тут явное самоубийство…
– Да уж… Вот молодежь впечатлительная пошла, аж страшно…
Леха хотел выразить свое отношение к впечатлительному студенту (по его мнению, того мало в детстве пороли), но тут на столе Голушко затрезвонил телефон. Митрофан взял трубку и, услышав, кто звонит, проартикулировал «Ротшильд». Леха ткнул пальцем в кнопку громкой связи и услышал:
– Осмотрел я вашего паренька. Смерть наступила в результате удушения. Очевидно, через повешение.
– Однозначно, сам вздернулся? – переспросил Леха.
– Чей глас я слышу? – хмыкнул эксперт. – Уж не Смирнова ли?
– Смирнова, Смирнова… Ты излагай дальше!
– Излагаю… – Ротшильд выдержал паузу, за которую театральные критики его непременно бы наградили какой-нибудь высокой наградой. – Парень совершенно точно умер из-за затянутой на шее петли. Но есть одно обстоятельство, заставляющее меня сомневаться в том, что он сделал это самолично…
– Что за обстоятельство?
– На запястье у парня крупный синяк. Такой обычно остается после сильного давления… То есть покойного кто-то хватал за руку и, похоже, волок… Но и это еще не все! В его желудке я нашел не до конца растворившуюся таблетку. Анализ показал, что это синтетический наркотик.
– Парень был наркошей?
– Если б он сидел на героине, я б вынес однозначный вердикт. Что же касается таблеток… Тут я не могу сказать ничего определенного… – Ротшильд покашлял. – Короче, ребята, вам нужно выяснить, употреблял ли покойный наркотики (а то ведь могли ему таблетку и подкинуть) и имел ли синяки на запястье до того, как…
– Выясним сейчас же, – заверил его Митрофан и потянулся к мобильнику. Пока он набирал номер, Леха вернул трубку городского телефона на место и выжидательно уставился на товарища. Буквально через десять секунд Голушко проговорил: – Здравствуй, дорогая, я тебя не разбудил? Уже встала, вот и славно. Как себя чувствуешь?
Леха слышал, как Митина жена дает отчет о своем здоровье. Судя по всему, оно не вызывало опасений. Когда Марго закончила, Голушко задал интересующий его вопрос:
– У Пети в тот момент, когда ты его видела в последний раз, не было на запястье синяка?
Повисла пауза. По всей видимости, Марго вспоминала. Брякнуть с бухты-барахты она не могла, поскольку была очень ответственной. Наконец она дала твердый ответ:
– Нет. Его руки были чистыми.
– Ты уверена? – зачем-то переспросил Митрофан, хотя знал, что Марго не из тех, кто сначала скажет, а затем подумает.
– Да, Митя, это совершенно точно. На нем в то утро была футболка с коротким рукавом…
– Что ж, спасибо…
– А в чем дело, Митя? У Пети что, синяки на запястье обнаружили?
– Да, – коротко ответил он. – А в желудке нерастворенную таблетку наркотического вещества… По твоим наблюдениям, он мог быть наркоманом?
– Нет, не был. Я, как только с ним познакомилась, об этом подумала… Уж очень он странно себя вел… И внимательно посмотрела на его зрачки. Они были нормального размера… – Она резко замолчала, после чего, волнуясь, спросила: – Его убили, да?
– Не будем торопиться с выводами. Еще нет результатов графологической экспертизы… – Он чмокнул мембрану телефонной трубки, посылая жене поцелуй. – Все, солнышко, отсоединяюсь, работать надо… Бате привет! Завтра я вас навещу!
– Пока, Митя, – попрощалась Марго. – Будем тебя ждать.
Закончив разговор, Митрофан полез в стол и достал из него папку.
– Чего это у нас такое? – полюбопытствовал Смирнов.
– Закрытое дело по факту двух самоубийств, совершенных в прошлом году в доме отдыха «Эдельвейс».
– Ага, помню, ты говорил… И что там?
– Главным подозреваемым был некто Радов. Максим Сергеевич. Завсегдатай «Эдельвейса». Сейчас он тоже там отдыхает.
– Тот самый хлыщ?.. Какое совпадение!
– И не говори! У следователя были подозрения, что он довел и партнера, и случайную любовницу до самоубийства…
– Доказать не удалось?
– Улики были только косвенные. Пришлось дело закрыть.
– Думаешь, он и к нашим покойничкам отношение имеет?
– Это и надо выяснить. С парнем-то он вряд ли пересекался, а вот с Сидоровым мог быть очень хорошо знаком. Оба бизнесмены, примерно одного возраста, как правило, такие посещают одни и те же тусовки…
– Про сидоровскую жену не забывай! Радов, насколько я понял, кобель, а слабые на передок барышни перед такими вряд ли устоят…
– В общем, Леха, в этом разбираться тебе.
– Уже врубился, – буркнул Смирнов, принимая папку с делом из рук старшего следователя.
– Можно? – послышалось со стороны двери. Это явился Славик.
– Заходи! – махнул ему Митрофан. – Сало будешь?
– Не откажусь, – смутившись, ответил тот. Старшего следователя он безмерно уважал и немного побаивался, а тут такое событие – Митрофан Васильевич впервые предложил ему разделить с ним завтрак.
– Налетай тогда!
Славик скромно взял один бутерброд, откусил кусок и с удовольствием стал жевать. Пока он добросовестно работал своими крепкими зубами, Леха с интересом поглядывал на принесенный парнем ноутбук. Заметив его взгляд, Славик сказал:
– Весь вечер вчера в Сети висел, ваше поручение выполнял…
– Я ему велел найти в Интернете значения гадальных карт, – бросил Леха Митрофану. – Ну, и каковы результаты? – Эта реплика уже адресовалась Славику.
– Черт ногу сломит в этих картах! – воскликнул тот, садясь и открывая ноутбук. – На каждом сайте – значения разные. Где-то король пик – покровитель. Где-то – влиятельный недоброжелатель. Где-то – близкий родственник, скорее всего отец.
– Вот и верь после этого карточным гаданиям, – хмыкнул Смирнов.
– И не говорите, Алексей Петрович, – поддакнул Славик. Он единственный в отделе называл Смирнова по имени-отчеству.
– Но по крайней мере ясно, что король – это лицо мужского пола, а не какие-нибудь проволочки или денежные траты…
– А вот и нет! На одном из сайтов я нашел вот какое значение этой карты: сделанное вами добро обернется злом.
– Вот это уже интересно, – задумчиво протянул Леха.
– А что касается бубнового валета? – спросил у Славика Митрофан.
– Тут тоже нет определенности. Вариантов несколько. Первый: жених. Второй: пустые хлопоты. Третий: обожаемая особа ответит вам взаимностью.
– Короче, хрень, – разочарованно выдохнул Смирнов. – Зря только ты вечер убил на эту ерунду.
– Да мне не в тягость… Я все равно в Интернете торчу до ночи.
– И чего ты там делаешь? – поинтересовался Митрофан. Ему было сложно понять людей, которые проводят треть жизни перед монитором.
– Много чего… Когда в чатах сижу, когда инфу ищу, когда просто книжки читаю.
