- Сергей Федорович, "брандмайоры" приходят и уходят...
- Это я уже слышал!
- Ты профессионал. Должен быть мудрее, хитрее, что ли... Перешагни через обиду, сделай к нему первым шаг, - Сыч дипломатничал, подыскивал слова. - У всех этих "верных ленинцев" комплекс власти. Подай ему... даже не руку, а один палец. Он сам схватит твою руку и будет трясти. А ты тем временем вложи ему свои мысли, пусть он их присвоит. И сам побежит доказывать и в правительство, и в Совет по безопасности, и к президенту.
- Терпеть не могу эти аппаратные игрушки! - Дед Мазай потерянно побродил по комнате. - Не зная тебя, можно подумать, что ты обыкновенный ловкач, беспринципный угодник...
- Да, и готов прогнуться перед начальством!
- С точки зрения политика, все в порядке. Уступчивость, компромисс, консенсус... Я же не политик, а воин. Не мое это дело - подталкивать дилетантов. В жлоба хоть золотое яйцо вложи, все равно он снесет тухлое. Не верю я в их перерождение, не верю!
- Хорошо, давай отложим этот разговор, - стал смягчать Сыч. - До лучших времен. Думаю, они близко... Мне пора на службу. Пока обещаю одно - завтра привезу документы. А ты мне обещай - до похорон никаких действий, никакой самодеятельности. Дадим Кархану возможность, последний шанс.
- Он-то хоть под контролем? - ворчливо спросил генерал.
- Под контролем и под охраной.
- Катя тоже была под охраной...
- Ну хватит меня мордой об лавку-то! - возмутился Сыч. - Не добивай, всю ночь еще работать...
- А я буду спать! - отпарировал дед Мазай. - Только вот сказочку на ночь почитать некому. Будь добр, разыщи мне майора Крестинина из "Альфы", пусть сегодня же приедет ко мне.
- Зачем? - насторожился Сыч, подозревая в язвительности генерала скрытую угрозу.
- Сказки читать!.. По телефону бы достал, да записная книжка осталась... в той жизни. А по справочному телефонов сотрудников спецслужб не дают. Пока еще не дают... Но скоро кто-нибудь и эту нишу заполнит. Можно открыть приличное товарищество с ограниченной ответственностью.
- Терпи, Сережа, - вместо ответа сказал Сыч и уехал.
Крестинин в "Молнии" исполнял обязанности помощника командира по оперативной разведке и был еще неофициальным летописцем, поскольку сочинял мемуары. Оригинальность их заключалась в том, что он не записывал свои сочинения, оставляя их в голове, и не потому, что их невозможно было опубликовать. Просто творческое вдохновение приходило к нему исключительно в боевой обстановке. Это был своеобразный аутотренинг, защита нервной системы от перегрузок. Алеша Отрубин молился в таких случаях, сам генерал вспоминал и читал про себя стихи Иннокентия Анненского или монологи Гамлета - каждый спасался как МОР, ибо в критической ситуации нельзя было замыкаться на себе и собственных чувствах.
Впервые дед Мазай узнал об этом увлечении Крестинина в Грузии, когда помогали свергать ненавистную законную власть всенародно избранного президента. А если точнее, то помогали сесть на престол грузинскому "члену Политбюро", который в суматохе развала СССР остался без полагающегося ему по рангу президентского дворца. Дворец этот был занят и оборонялся довольно хорошо уже две недели, и местными силами взять его оказалось невозможно. Так вот когда "Молния" под сильным огнем медленно просочилась ко дворцу и ночью заняла баррикады из железобетонных блоков, чтобы уже с этой исходной позиции штурмовать здание, дед Мазай взял свой старый автомат АК и пошел взглянуть на своих "зайцев". Из дворца стреляли густо и прицельно, поэтому пришлось попетлять и наползаться по площади, пока добрался до баррикад и бойцов, лежащих за блоками и бронещитами. После короткой перебежки он упал за железобетонный блок и вдруг совсем рядом услышал какое-то бухтение на русском языке. А был строжайший приказ не говорить по-русски вообще, отдавать команды по радио, переговариваться и ругаться только на грузинском.
- Кто там? - негромко окликнул генерал.
- Гнэвный грузынский народ, - отозвался Крестинин громким шепотом. - Кыпит наш разум возмущенный...
- Ты что там, молишься?
- Умел бы, так... Не умею!
- Чего же бухтишь, как глухарь на току? Приказ слышал?
- Слышал, товарищ генерал, - вздохнул майор. - Да я ведь мемуары сочиняю. И думаю по-русски.
Пули долбили блок, повсюду пел рикошет, брызгала каменная крошка. Президентская гвардия не жалела патронов, и надо было подождать, когда у нее нагреются стволы, закончатся снаряженные магазины и наступит психологическая усталость от стрельбы в пустое пространство.
- Тебе что, в лоб прилетело? - спросил дед Мазай. - Или контузило?
- Потому и сочиняю, пока не прилетело, - нашелся Крестинин. - Хочешь послушать? Вернее, разреши прочитать маленькую главку?
Лучше было слушать майора, чем автоматный треск, хруст бетона у головы и певучий рикошет.
- Ну, давай, - согласился генерал.
- Даю!.. Значит, так: "Лежал я на площади посередине столицы одного суверенного государства, и было надо мной южное ночное небо с овчинку. И одолевали меня интересные мысли. Вот лежал я и думал: была у нас великая империя из пятнадцати республик, из пятнадцати братских народов, которые научились мирному сосуществованию и жили без единого выстрела. И был единственный дворец - Кремлевский, за древними, неприступными стенами. Но сотворили из этих народов стада голодного, однако же крупнорогатого скота, а каждому племенному быку дали по дворцу. Стало у нас пятнадцать дворцов, пятнадцать отличных скотных дворцов с бугаями, у которых с целью освобождения вынули железные кольца из ноздрей, а с целью защиты бычьих прав не подпиливали рогов. И начали они бодаться между собой, бодать свои стада, вздымая на рога своих рогатых и безрогих соплеменников. И послали меня сотоварищи чистить от навоза эти дворцы. И чистил я всего лишь второй, а впереди было еще тринадцать..." - Крестинин сделал паузу и вдруг попросил: - Дедушка Мазай, выручи, дай хлорэтильчику, если есть? Я автомат высуну, а ты запихай в подствольник.
Ампула с хлорэтилом у генерала была свежая, еще невскрытая. Он достал ее из бронежилетного кармана, обернул тампоном и запихал в подствольный гранатомет Крестинина. От прямого или даже скользящего попадания в бронежилет на теле вспухал болючий кровоподтек. Побрызгаешь его хлорэтилом, "заморозишь" - и жжение как рукой снимает...
- Ну что, продолжать? - спросил майор, возвращая ампулу таким же образом. - А то после штурма все забуду, ни одной мысли...
- Не наводи тоску, - сказал генерал. - О подвигах Геракла уже написано.
- Чистить авгиевы конюшни - удовольствие, - отозвался Крестинин. - А вот скотные дворцы... Какой тут подвиг?
- В жизни всегда есть место подвигу, - отпарировал дед Мазай и пополз вдоль железобетонных блоков.
Крестинин был близок ему по циничному отношению к современной политике...
Он приехал под утро, когда генерал и в самом деле заснул. Офицер-порученец не стал его будить сразу, хотя имел такой приказ, а прежде усадил гостя на кухне и сварил ему кофе.
- Мне тоже кофе, и побольше, - распорядился генерал, пожимая руку майора. - Пошли в кабинет.
Посвящать Крестинина в дела последних дней оказалось излишним: Сыч все ему поведал и, должно быть, проинструктировал. В Москве было тихо, не стреляли, в окна семнадцатого этажа было видно огромное светлеющее небо, однако летописец отчего-то начал сочинять свои мемуары, изменив привычному правилу.
- "Своего бывшего командира я застал запертым на конспиративной квартире, в полном унынии и непривычном состоянии подавленных чувств, - тоном рассказчика заговорил Крестинин. - Было ощущение, что находится он в каком-то спрессованном пространстве, в тягучей, как мед, среде, где трудно сделать всякое движение..."
- Двигаться трудно, - перебил его генерал. - А об унынии ты напрасно. На три дня можешь освободиться от службы?
- Могу, - пожал плечами майор, глядя выжидательно.
Дед Мазай подал ему телефонную трубку:
- Звони, освобождайся.
Крестинин удивленно похмыкал, покачал головой, однако отзвонился своему начальству и получил "добро", не объясняя сути дела.
- Теперь слушай внимательно, - генерал притворил дверь в кабинете. Сейчас же разыщи Головерова. Вместе с ним соберите группу из пяти наших мужиков, кто свободен или кто может дня на три отключиться от всяких дел. В условиях полной конспирации. Я знаю, Тучков болтается без работы, Грязев...
- Грязева в Москве нет.
- Кто есть? Знаю, Шутов в Бутырке...
- Есть Отрубин и Володя Шабанов.
- Отлично, хватит, - дед Мазай уселся за стол. - Первая группа - Тучков, Отрубин, и Головеров - старший. Передай ему: пусть возьмет под наблюдение Кархана.
- Ты Сычу не доверяешь, дед?
- Сычу доверяю, его службам - нет... Лучше подстраховать, потому что Кархан может исчезнуть. А мне отпускать его нельзя!
- Все понял, - прервал закипающую ярость майор. - Головеров не отпустит.
- Твоя задача следующая, - продолжал генерал. - На Вятской улице есть трикотажная фабрика товарищества "Гюльчатай". Возьми Шабанова и пройди с ним эту фабрику вдоль и поперек, пролезь все дыры, наизнанку ее выверни. Там что-то есть! Чую!
