Марголис творил. Вокруг него валялись тюбики с масляными красками и стояли склянки с какими-то непонятными веществами. В одной, кажется, был песок, в другой - железные опилки. Когда Бэрден вошел, художник поднял глаза.
- Я решил на все плюнуть и уйти в работу, - почти твердо заявил он. И добавил, словно кладя конец спору: - Энн вернется. Миссис Пенистан того же мнения.
У Бэрдена не создалось такого впечатления, когда он входил в дом. Не желая расстраивать Марголиса, инспектор молча протянул ему зажигалку.
- Вы когда-нибудь видели ее?
- Это зажигалка, - глубокомысленно заключил Марголис, словно археолог, выносящий суждение о некой загадочной находке из древнего кургана.
- Да, но меня интересует, принадлежит ли она вашей сестре.
- Не знаю. Впервые вижу. Ей вечно что-нибудь дарят, - он повертел зажигалку в руках. - Глядите, тут её имя.
- Здесь написано "Энн", - уточнил Бэрден.
В студии появилась метла, а потом и миссис Пенистан. Похоже, её забавляли не столько речи работодателя, сколько само его существование. Она подошла к нему сзади и многозначительно подмигнула Бэрдену.
- Дайте-ка мне посмотреть.
Ей оказалось достаточно одного беглого взгляда.
- Нет, - сказала она. - Нет.
По-видимому, на сей раз она смеялась над доверчивостью Бэрдена, посчитавшего, что Марголис вообще способен опознать какую-либо вещь. Инспектор позавидовал её неведению. Она не испытывала трудностей, общаясь с гениями. Для неё Марголис был всего-навсего бестолковым и беспомощным человеком с невнятной речью. А значит, малость чокнутым, достойным насмешки и грубоватого сострадания.
- У неё никогда не было такой штуки, - твердо заявила миссис Пенистан. - Мы с ней пили кофе по утрам, и она непременно курила. Я видела, какую чертову уйму спичек она при этом тратит, и советовала ей обзавестись зажигалкой. Намекала, что, мол, пусть какой-нибудь молодой дружок подарит. Это было под Рождество, а день рождения у неё в январе.
- Так, может, кто-то и подарил ей зажигалку на день рождения?
- Если и так, Энн никогда мне её не показывала. И зажигалки для конфорок у неё тоже не было. Я говорила, что мой мальчик может достать ей по оптовой цене, он работает в торговле, но она...
- Я найду выход, - перебил её Бэрден, со страхом ожидая, что вслед за окончанием этой совсем не смешной истории опять услышит скрипучее хихиканье миссис Пенистан.
- Осторожней, ведро! - весело крикнула она.
Инспектор вышел из дома и очутился среди нарциссов. Нынче утром все вокруг сияло золотом - и солнце, и яркие весенние цветы, и маленькая вещица у него в кармане.
* * *
Машина Кэркпатрика стояла на подъездной дорожке. Бэрден протиснулся мимо нее, задев полой пальто надпись и лиловые цветы.
- Он говорит, что болен, - громко и грубо сообщила миссис Кэркпатрик.
Бэрден показал свое удостоверение. Хозяйка взглянула на него, будто на рекламный буклет.
- Он говорит, что простудился. - В этом высказывании сквозили нотки насмешки, как будто простуда была самой редкой и самой страшной из всех болезней. Впустив Бэрдена в дом, женщина добавила: - Садитесь, что ли. Я скажу ему, что вы пришли.
И оставила его в обществе двоих молчаливых ребятишек с большими глазами.
Кэркпатрик спустился вниз через две или три минуты. Поверх домашней одежды он накинул шелковый халат. Бэрден вспомнил комедии тридцатых годов, постельные фарсы, в которых фигурировали персонажи в таких же костюмах, но гораздо более веселые и жизнерадостные. Эти комедии и сейчас напропалую ставили в местном драмкружке, на представления которого инспектора иногда вытаскивала жена. Обитые шелком кресла и выкрашенные под дерево стены ещё более усугубляли это впечатление. А вот взгляд у Кэркпатрика был печальный. Кабы действие и впрямь разворачивалось на сцене, зрители подумали бы, что он забыл свои репризы. Хозяин явно нуждался в бритье. Он вымученно улыбнулся детям и коснулся длинных белокурых волос девочки.
- Пойду постелю им, - сказала миссис Кэркпатрик. Бэрдену подумалось, что такое заявление трудно истолковать как угрозу, но этой женщине удалось придать ему зловещее звучание. Кэркпатрик одобрительно кивнул жене и улыбнулся ей как человек, поощряющий какие-то необычные научные изыскания супруги.
- Жаль, что вы нездоровы.
- Полагаю, это из-за нервов, - ответил Кэркпатрик. - Вчера я был очень расстроен.
Психическая простуда, подумал Бэрден. Это что-то новенькое.
- Очень жаль, - повторил он. - Потому что, боюсь, вас ждут новые испытания. Как вы думаете, может, лучше перестать ломать комедию и делать вид, будто Энн Марголис интересует вас лишь потому, что она - сестра великого художника?
Кэркпатрик поднял глаза к потолку. Со второго этажа доносился неистовый грохот, словно его благоверная не стелила постель, а ломала кровати.
- Мы оба знаем, что вы были её любовником, - грубовато сказал Бэрден. - Вы угрожали ей убийством. По вашему собственному признанию, вы были в Стауэртоне во вторник вечером.
- Тише! - с болью в голосе воскликнул Кэркпатрик. - Ладно, все верно. Я постоянно думаю, что мне придется рассказать вам правду. Вот почему я так погано себя чувствую. Дело не в ней, - он посмотрел на мальчика и девочку. - Дело в них, в детишках. В случае развода детей всегда отдают матери, и никого не волнует, что это за мать.
Бэрден раздраженно передернул плечами.
- Вы когда-нибудь видели эту вещь?
Кэркпатрик залился краской. Это явно свидетельствовало о сильных переживаниях, но инспектор не мог понять, какие чувства обуревают торговца. Вина? Стыд? Ужас? Он молча ждал.
- Это зажигалка Энн.
- Вы уверены?
- Я видел её у Энн в руках, - ответил Кэркпатрик, а потом, оставив притворство, добавил: - Энн швырнула эту штуку мне в лицо.
* * *
В кабинете было тепло, но Кэркпатрик не снял плащ. Как сказал Уэксфорду Бэрден, торговец пришел по собственной воле, чтобы спокойно поговорить, пока жены нет рядом.
- Вы подарили эту зажигалку мисс Марголис? - спросил Уэксфорд.
- Я? Разве я могу позволить себе такое?
- Откуда же вы знаете, что это её зажигалка?
Кэркпатрик сложил руки и склонил голову.
- Это случилось около месяца назад, - начал он чуть ли не шепотом. - Я заехал за Энн, но её не оказалось дома. Марголис, похоже, не желал со мной общаться, и я сидел в машине, дожидаясь её возвращения. - Он болезненно поморщился. - Но не в этой дурацкой машине. Тогда у меня была другая, черная. - Кэркпатрик вздохнул и продолжал ещё тише, чем прежде: - Спустя полчаса Энн вернулась со станции техобслуживания. Я пересел в её машину. Эта самая зажигалка лежала на приборном щитке. Прежде её там не было. А когда я увидел надпись: "Энн, огоньку моей жизни", то понял, в каких она отношениях с человеком, который подарил ей зажигалку. Я ведь знаю Энн. - В его голос закрались истерические нотки. - Я пришел в ярость. Тогда я был готов убить её. Господи, да что я такое говорю? - Он провел рукой по губам, будто хотел поймать эти неосторожные слова. - Я имел в виду совсем другое, вы же знаете.
- Я мало что знаю о вас, мистер Кэркпатрик, - тихо ответил Уэксфорд. Похоже, вы страдаете раздвоением личности. То вы говорите, что мисс Марголис была только ключом к картинной галерее её брата. На другой день вы безумно ревнуете её. Какая же из этих двух личностей сильнее?
- Я любил её, - ответил Кэркпатрик с каменным лицом. - Любил и ревновал.
- Еще бы не ревновать, - насмешливо бросил Уэксфорд.
- Расскажите о зажигалке, - попросил Бэрден.
Но Кэркпатрик плаксиво завел такую песню:
- Моя жена не должна ничего знать. Боже, я был дураком, сумасшедшим. Мне следовало держаться подальше от этой девки! - Вероятно, он заметил, что Уэксфорд не обещает ему сохранить тайну, и понял, чем это грозит. А поняв, пылко воскликнул: - Я не убивал ее! Я ничего об этом не знаю!
- Что-то вы не очень скорбите, мистер Кэркпатрик. Тоже мне влюбленный! Давайте, пожалуй, вернемся к зажигалке.
Кэркпатрика била дрожь.
- Я чертовски ревновал, - сказал он. - Энн взяла у меня из рук зажигалку и странно посмотрела на нее.
- Что значит, "странно"?
- Как будто все это было смешно! - злобно ответил он. - Словно речь шла о какой-то веселой шутке. - Кэркпатрик провел рукой по лбу. - Она стоит у меня перед глазами в этом своем пятнистом меховом полушубке. Прекрасная, свободная... Сам я никогда не был так свободен. Она держала в руках этот кусочек золота, читала вслух надпись и хохотала. Я спросил: "Кто её тебе подарил?" И она сказала: "А мой щедрый друг неплохо строит фразы, правда? Ты никогда не додумался бы до такого. У тебя два плюс два - шестнадцать". Не знаю, что она имела в виду, - он впился пальцами в ладонь другой руки, и кожа побелела. - Вот вы тут говорили о скорби. Я любил её, или думал, что любил. Вроде, по умершим любимым положено скорбеть, верно? Но если я не мог безраздельно владеть ею, пусть бы она лучше умерла!
- Что вы делали в Стауэртоне во вторник вечером? - перебил его Уэксфорд.
