Эрик подсечкой сбил с ног уже было распрямившегося Пузыря, а я, схватив «вальтер», направила его на бандита.
— Ну что, недоносок, позабавился? — И, кивнув в сторону Эрика, приказала: — Развяжи его.
Оторопевший Пузырь беспрекословно повиновался, и через минуту Эрик растирал затекшие запястья. Я продолжала держать на мушке Пузыря, пока Эрик развязывал мне руки. Закончив, он с кулаками бросился на Пузыря. Получив сильнейший удар в челюсть, Пузырь затряс головой, но удержался на ногах.
— Оставь его, Эрик, нужно решить, что нам делать с этими молодцами. Вован очухается через четверть часа.
— Чего решать, вызывай милицию.
— Нет, Эрик, это не пойдет, у меня времени в обрез, а геморрой с ментами затянется не на один час. Погоди-ка. — Я на миг призадумалась. — Кажется, я знаю, что с ними делать.
Эрик вопросительно взглянул на меня, но, видимо, положившись на мой опыт в подобных делах, промолчал. Передав ему пистолет и бросив пренебрежительный взгляд на озадаченного Пузыря, я шутливым тоном произнесла:
— Нам предстоит небольшая прогулка, сейчас я приведу себя в порядок, а ты пока понаблюдай за нашими гостями.
Но перед тем, как отправиться в спальню, я подошла к Пузырю и, приказав ему повернуться, достала магазин от моего «ПМ» из его заднего кармана. Задав корму моему «макарову», я покинула поле боя и, открыв шкаф в спальне, быстро оделась. Вернувшись в гостиную с пистолетом в руках, я спросила Эрика:
— Могу я рассчитывать на тебя в ближайшие полчаса?
— Разумеется, о чем речь. — Он выразительно посмотрел на меня.
— Тогда бери вместе с Пузырем Вована, его нужно дотащить до машины.
Эрик с недоумением, а Пузырь с опаской посмотрели на меня.
— Потом объясню, пошли.
Подхватив с двух сторон грузное, не подававшее признаков жизни тело Вована, они потащили его к выходу. Подняв с пола шнуры, которыми мы с Эриком были связаны, я последовала за ними. Подойдя к двери, я вспомнила про ключи.
— Пузырь, где ключи?
Он пошарил по карманам у Вована, достал связку и передал мне. Когда мы спускались в лифте, я с силой ткнула дулом пистолета под ребра Пузырю и четко произнесла:
— Сейчас мы сядем в машину и прокатнемся до ближайших елочек. Если будешь хорошо себя вести, останешься в живых, я не кровожадная. Ты понял меня? — Я пристально посмотрела в его маленькие моргающие глазки, в которых притаился животный страх и глупая человеческая надежда, заставившая его кивнуть мне в ответ.
— Понял.
— Вот и славненько.
Не без труда втолкнув в машину начавшего приходить в себя Вована, мы расселись по местам: я за руль, Эрик рядом со мной, Пузырь на заднем сиденье придерживал Вована. Достав шнур, я протянула его Эрику.
— Свяжи этих оболтусов от греха подальше.
Пузырь помог связать Вована и сам безропотно протянул сложенные вместе руки. Эрик мастерски выполнил мою просьбу, как будто всю жизнь только этим и занимался. Покончив с этой нудной, но необходимой работой, он достал «вальтер» и, сев вполоборота, направил его на бандитов.
* * *
Я остановила машину в тихом лесочке недалеко от города и, хлопнув дверцей, вышла. Вован уже полностью пришел в себя и по-бычьи таращился на нас, силясь понять, что происходит. Эрик вышел следом и подошел ко мне.
— Какие планы?
— Привяжем их к дереву, пускай подышат свежим воздухом, дикие животные, не считая двуногих, в наших краях не водятся… Вылезайте, приехали. — Я смотрела на Вована с Пузырем, неуклюже вываливающихся из машины. — Садитесь на травку, спинами друг к другу. — Я показала на подножие одиноко стоящего поодаль дуба.
Они безмолвно повиновались. Я открыла багажник, достала веревку и надежно связала криминальный дуэт.
— Если кто-то из вас попадется у меня на пути, такой мирной развязки не ждите.
Без пяти час я затормозила у «Репризы» — кафе в центре города, которое по качеству обслуживания и предлагаемых блюд могло дать фору многим тарасовским ресторанам.
Грачева сидела за дальним столиком у окна, что для меня явилось сюрпризом, потому что никаких машин у входа не было. В мягком сумраке зала светлым пятном выделялся ее белый костюм. Подойдя ближе, я увидела, что даже маскирующему слою макияжа не под силу скрыть заливавшую ее лицо бледность. На дне пепельницы лежал обугленный остов сигареты, а второй она нервно прикуривала. Перед ней стояла початая бутылка «Пино Блан» и фужер, наполненный почти до краев. В такую жару белое сухое вино хорошо утоляет жажду и приносит относительное успокоение впечатлительным особам.
— Добрый день. — Я села напротив нее.
Тут же неслышно, словно обутая в войлочные тапочки, подошла официантка, поставила чистую пепельницу и, подав меню, отошла, давая мне время на обдумывание заказа.
— Здравствуйте, мне нужно с вами посоветоваться, — тихо сказала Грачева.
— Я для этого и пришла, мы же договорились. — В эту минуту я увидела направлявшуюся к нам с подносом официантку. Она ловко выставила его содержимое перед Грачевой и вопросительно посмотрела на меня, застыв в ожидании. Глядя на аппетитно выглядевший салат и шашлык из осетрины, я решила не искушать судьбу и заказала то же самое.
— Что будете пить?
— Бутылочку «Боржоми», пожалуйста, и шоколадное мороженое с орехами.
Как только официантка испарилась, я пристально посмотрела на Грачеву, точно давая ей установку сосредоточиться на предстоящей беседе. Сделав несколько больших глотков, она поставила фужер и зажгла новую сигарету.
— Я хочу… Во-первых, прошу простить мою резкость во время нашей последней встречи.
— Не переживайте, я не принимаю это близко к сердцу, клиенты попадаются разные, и, если бы я обижалась на всех, у меня не осталось бы времени для работы.
— Я должна вам кое-что рассказать.
— Это имеет отношение к гибели Зайцева?
— Да. Но я прошу вас не торопить меня.
— Хорошо. Время у нас есть.
— Дело в том, что Венедиктов занимается нелегальной деятельностью.
— У вас есть доказательства?
— Да, то есть нет. У меня нет никаких доказательств, которые бы подтверждали это, я просто знаю.
— И что же вы знаете?
Грачева замолчала, ожидая, пока официантка поставит передо мной тарелки, бутылку с минеральной и удалится. Выдержав необходимую паузу, она продолжила:
— Я знаю, что он продает наших девушек в турецкие бордели.
— Где-то я читала о таком бизнесе. А откуда у вас эти сведения?
Грачева замолчала и, беспокойно заерзав на стуле, опустила глаза. Ее пальцы, сжимавшие ручку ножа, побелели от напряжения. Я не собиралась подгонять ее и спокойно ожидала дальнейших признаний. Немного помолчав, она продолжала:
— Отец нас бросил, когда мне было пять лет, через два года умерла от рака мама, я жила с теткой, которая меня не очень-то баловала. После школы я поступила в институт на вечернее отделение и работала. Денег катастрофически не хватало.
Пять лет назад я увидела объявление в газете о том, что для работы за границей требуются симпатичные девушки, и рискнула пойти. Это было агентство «Дартур». Меня очень любезно встретили, наплели с три короба, навешали, как говорят, лапши на уши. И потом, вся эта атмосфера, бесплатное обучение, бесплатная дорога, предстоящие заработки в валюте. Сказали только, что нужно будет часть расходов агентства компенсировать из зарплаты в течение какого-то времени, но это еще больше убедило меня в том, что это не липа. Я уже видела себя покорительницей Европы…
Она закурила новую сигарету. Официантка тут же поменяла пепельницу, поинтересовалась, не нужно ли нам чего-нибудь еще, и удалилась. Грачева наполнила свой фужер и продолжила:
— Группа, в которую я входила, насчитывала шесть человек. Как выяснилось позже, близких родственников ни у кого из нас не было, только тетки или бабки, да и те в основном остались в деревнях. Три месяца, пока оформлялись заграничные паспорта, прошли в занятиях, надо сказать, не слишком интенсивных. Мы немного учили английский, несколько раз нас снимали в купальниках. Каждая из девушек даже заключила с агентством договор, в одном из пунктов которого говорилось, что никаких претензий к агентству по условиям работы мы предъявлять не имеем права. Но на это уже никто не обращал внимания, все были в какой-то эйфории от предстоящего успеха и богатства.
Я слушала не перебивая, лишь отмечая про себя те вопросы, которые собиралась ей задать. А Грачева время от времени отпивала из фужера с вином и курила не переставая. Нелегко ей давалась эта исповедь. Она говорила негромко, но внятно, при этом глядя мимо меня, как бы на слушателя, сидевшего за соседним столиком, хотя там никого не было. Затушив очередную сигарету, она перевела взгляд на меня:
— Первые сомнения появились у нас, когда Венедиктов сообщил, что с визами в Европу очень сложно, поэтому поедем сначала в Турцию, а уж оттуда полетим в Париж.
