страх перед самим собой, признание ужаса перед фантазией о том, что на месте пострадавшего мог оказаться ты сам. А кошмар — лучшее средство для вдохновения. Осборну всегда казалось, что через боль, даже чужую, легче воздействовать на людские умы.
Листок бумаги, сложенный пополам, выглядывал из дневника так, будто и сам хотел, чтобы его нашли. Мятый, залитый кофе и с оторванными краями, он всунут меж страницами, которые посвящены словам, которые Осборн вставлял в песни. Грейс вытащила его и убрала дневник назад. Осборн все равно не заметит, что пачка сигарет лежит чуть правее, чем прежде, а если и заметит, то подумает, что сам переложил ее.
Грейс подложила под спину подушки, уселась поудобнее, подогнув под себя ноги, и долго вглядывалась в лицо, смотревшее на нее с листа. Фото Уайтхеда Осборн раскрасил разноцветными карандашами, и волосы мужчины из блеклых стали зелеными, а губы — ярко-розовыми. По щекам расползлись татуировки и похабные выражения. Но Грейс не интересовало и без того знакомое лицо. Она посмотрела на оборот объявления и убедилась — оно отличалось от того, что сорвала она.
Уайтхед. Соломон Уайтхед. Отец троих детей, примерный семьянин, любимый муж и приятный всем коллегам работник. И как же умудрился попасть под горячую руку правосудия?
Грейс не могла больше сидеть. Она поднялась с кровати, отложила объявление на подушки и принялась ходить по комнате. Ступая бесшумно, Грейс могла нарезать круги часами, не боясь, что кто-то из комнаты внизу сможет услышать ее. А когда излишние движения начинали раздражать, останавливалась перед окном. Учеба уже началась, но маленькая группа студентов все еще не ушла и занималась в тени облетевшего дерева своими студенческими делами.
Она уйдет, когда двор опустеет.
Девушка все стояла посередине комнаты, окруженная десятками пар глаз, с интересом на нее смотревших, и думала. Лицо перекосила гримаса болезненного размышления. Грейс пыталась понять, где допустила ошибку. Как могла допустить такую чудовищную оплошность, как проглядела очередной перфоманс, разразившийся в центре оглушенного размышлениями городка.
Такого быть не может. Это не может быть ошибка. Это определенно что-то другое.
Грейс внимательно следила за расследованием, не пропускала ни одной статьи и новости, даже ложной. В невидимой погоне за зацепками она выискивала в сети все упоминания об Уайтхеде, подслушивала чужие разговоры, записывала и откладывала в отдельную папку, а вечерами просматривала найденное. И сложившаяся картина совсем не устраивала Грейс. Она знала — решить проблему нужно как можно быстрее.
Все еще стоя у окна, Грейс нагнулась, заглянула под подоконник, отковырнула кусочек обоев и открыла свой тайник. Спрятанный в тени фикуса, хорошо заклеенный скотчем, он был недосягаем. Никто бы даже и не подумал, что прятать сокровенное можно так легко. Грейс достала свернутое объявление и села на кровать.
Она разглядывала его уже десятки раз, то убирала, то опять доставала, но никак не могла поверить. На обороте объявления маленькими буквами, почти незаметной линией, карандашом было написано: «Продажа отражений. Оптом и в розницу. Купите отражение и посмотрите на себя. Знаете ли вы, что видите в зеркале не себя настоящего? Полюбили ли вы ложь так, как возненавидели правду?» Маленькие буквы, аккуратный почерк. Так писал бы выпускник школы каллиграфии, а не тот, кто разрисовывает оборотные стороны объявлений.
В этом выпаде не было никакой смысловой цели. Люди не смотрят на оборотные стороны. Они не всегда читают и тот текст, что у них перед глазами. Незатейливая реклама бы осталась незамеченной.
Грейс отложила листок в сторону, потерла глаза до красных кругов и сдавила виски. Полиция ходила вокруг отгадки, но никак не пытаясь высмотреть в очевидном самую главную оплошность.
Знаете ли вы, что видите в зеркале не себя настоящего? Знаете ли? Догадываетесь ли?
Грейс снова взяла объявление, посмотрела на лицо Уайтхеда. Она знала, что в архиве просто так не дадут прочитать про незнакомца. Потому выбрала другой способ поиска — Интернет.
Она делала это и прежде. Вытаскивала все из социальных сетей, перерывала старые фотографии с отметками, геолокациями в кафе и ресторанах, искала длинные рассуждения на сайтах, всматривалась в фоны постов и пыталась найти то, что так надеялась не увидеть. Все же было очевидно — весь Уайтхед с содранной кожей, обнажающаяся правда. Вся его жизнь, разговоры, переписки и откровения всего в паре кликов мыши. Если бы кто-то попытался найти правду, труда бы это не составило.
Уайтхеды старательно выкладывали фотографии. Профиль был открытый, фотографий с отметкой геолокации много. Каждая поездка за город, каждый выход в свет были на всеобщем обозрении. Вот он в Лондоне, стоит на фоне Лондонского Глаза, обнимает жену и улыбается. Рубашка поло, светлые шорты, сандалии. Обыкновенный турист, пожелавший запечатлеть путешествие и показать его знакомым. Вот он с друзьями в пабе, они сидят за столом в темном помещении, поднимают кружки пива в честь Дня рождения. Несколько светящихся от радости лиц обыкновенных людей. Работяги, вырвавшиеся на вечерок в компанию друзей. Вот он с сыном, обнимает его за плечи и держит диплом об окончании школы. Глаза полны гордости. Отец долго ждал этого момента, сын — тем более. Вот он с дочерью и внуками. Они на его коленях, дочь позади, улыбается. Вокруг цветы, деревья. Семья выбралась на прогулку в парк. Счастливые. Еще такие несведущие.
Искать информацию о пропавшем человеке из новостных лент это то же самое, что опрашивать свидетелей, — дело заведомо сомнительное. Человек непредсказуем, и даже желая сказать правду, может соврать. Он слишком нелогичен, слишком подчинен своей свободе, чтобы хоть как-то вписать себя в рамки общества и, сколько бы не представлялся абсолютно подчиненным обществу существом, внутри был птицей совершенно вольной. Нужно полагаться на цифры и холодный расчет.
Правда — что это? Выгода или вынужденная необходимость? Кто есть тот, кто обладает ей? Есть ли предел, за которым любая правда обращается в ложь?
Полюбили ли ложь так, как возненавидели правду?
Грейс закрыла глаза, потерла их пальцами до звездочек. Вот же она, перед ней, отгадка. Грейс смотрела на заметки, на лицо Уайтхеда, припоминала, вглядывалась и понимала, что знает его. Ей говорили о нем. Истинное лицо лежало перед ней. А все вокруг смотрели на маску.
Грейс отошла к окну, чуть походила по комнате, собирая мысли в кучу. Они разбегались,
