мог подколоть Ивана, но делал он это… по-доброму. И если Ливнеев смеялся чаще других, то потому что по-другому не мог и, наверное, это было заложено в нем еще до его зачатия. В конце концов, что вообще могло быть фишкой Романа Ливнева, если не его собственный смех?
– Как всегда не проявляете патриотизм, товарищ Ливнеев! Нехорошо, – с укорительной улыбкой ответил Иван, – Барракуда – это рыба крупная и наши с тобой ребята не мельче подобного морского хищника. По крайней мере в мире футбола. А «гранит» создан только для того, чтобы грызть его. Любой школьник тебе это скажет.
В ответ на это Ливнев резко подался к Ивану. Тот на мгновенье опешил, а после, казалось, и вовсе смутился. Уж слишком с серьезным выражением лица рассматривал его Ливнеев, что для него было крайне непривычным.
Однако мгновенье спустя маска озабоченности слетела с лица Романа. С наигранным облегчением тот лишь произнес:
– Фух…
– Чего это ты, Ром? – спросил Иван, криво улыбнувшись, стараясь придать своему лицу выражение беззаботности.
– Да так, – протянул Ливнеев, несмотря на своего коллегу.
Однако почти сразу же Роман взглянув прямо в глаза Ивана произнес:
– На зубы твои любовался! И судя по ним… даже гранит науки в школе тебе и тот не давался!
И уже в следующим момент Роман Ливнев вновь залился своим громким и безудержным смехом.
Засмеялся и сам Иван, искренне, приговаривая про себя нечто вроде:
«Да уж… время идет, а Ливнев не измениться, наверное, никогда.»
А потом началось шоу…
4
– Итак, дорогие друзья! – начал свои первые комментарии Ливнеев – Мы начинаем футбольный репортаж и сегодня, как мы все знаем, состоится матч года между хозяевами стадиона «Барракуда» и нашими вечными соперниками, но при этом не менее уважаемыми – «Гранита»! Повстречаем же обе команды!
В ответ стадион издал свой первый оглушительный рев, в котором одновременно смешивались и боевые кличи и наспех выдуманные кричалки.
– А теперь поговорим о составах команд, – продолжил Иван Конев – «Гранит» в этот день играют своим сильнейшим составом. А как иначе, ведь на кону игра года! Наша же «Барракуда» слегка уступает в боевой мощи соперникам. К сожалению, все мы помним, все мы прекрасно помним, чем закончился последний матч для нашей любимой «Барракуды». Перебор красных и желтых карточек со стороны нападающего Васина и травма одного из ведущих игроков Глаголова, ставят под угрозу сегодняшнюю игру.
– Но на замену им выходят Чернов и Прохоров, которые показали себя даже больше, чем хорошо в серии предыдущих игр! – тут же подхватил Ливнеев, – Итак, свисток. Матч начался!
А между тем матч действительно начался. Перед этим игроки успели выйти на поле и поприветствовать друг друга. Но сейчас случилось именно то, ради чего на этом спортивном стадионе собралась добрая половина города. Трибуны ревели. Комментаторы не слышали даже собственных голосов. Роман Ливнев наконец-то оказался в своей родной стихии.
Порой Иван смотрел на своего коллегу и на мгновенье его голову посещала страшная мысль:
«А ведь если бы такой человек, как Ливнеев не направил свой талант в спортивное русло, кто знает, где бы властвовал его дар. С такими ораторскими способностями и бешеной энергетикой он мог бы основать крупнейшие секты… или даже устроить гражданский переворот.»
А шоу все продолжалось…
– Прорыв Чернова на фланге!
– Неожиданная контратака «Гранита»!
– Удар выше ворот! Ай-ай-ай! Такой момент! Такой момент!
– Мне кажется или был офсайд? Давайте посмотрим этот момент в повторе!
– Угловой у ворот «Барракуды». Напряженный момент и… мимо!
А зал все ревел. Он ревел и сходил с ума, опьяненный игрой и собственными эмоциями. И даже если в эту самую секунду на трибунах происходила бы дикая оргия, зверское убийство с брызгами крови, или если бы по трибунам прошелся настоящий духовой оркестр, каждый из участников которого использовал свои инструмент максимально громко… ничего бы не изменилось. Болельщики были в спортивно-эмоциональном трансе. Это была зона спорта. Зона, где соперники переживают острые моменты игры, как личную победу или же колоссальную трагедию. Зона, где болельщики сопернических команд уважают друг друга, а если и бьют друг другу морды, то только после матча и с последующими извинениями (и возможно даже с приглашением пропустить кружку пива после).
Время окончания матча подходило к концу. Игра шла в ничью с не самым лучшим счетом для игры года: 1–1. Но кажется такой расклад устраивал почти всех. Это еще не победа одной из команд, но и явно не проигрыш какой-либо из сторон. Любимая команда еще не выиграла, но и не проиграла. Была пара тройка ярких и запоминающихся моментов. И ожидаемые эмоции были получены, так или иначе. Ведь спорт – это не только победа, золотые медали и первые места. Это колоссальные усилия, труд, сильный характер. И наблюдать за этим, для некоторых, большая и ни с чем не сравнимая честь. Однако Роман Ливнеев был иного мнения.
– Что вы думаете по поводу игры нашей «рыбешки» Прохорова, мистер Конев? – спросил Ливнеев, обращаясь к своему коллеге и изображая чересчур (как это обычно бывает у Романа) наигранную заинтересованность.
– Что я думаю? Хм, – Иван на мгновение нахмурился, а после посмотрел на игрока, о котором шла речь, метавшегося по полю в семи потах, и обратился напрямую к телезрителям, – Лично я считаю, что мистеру Прохорову нужно проявить себя в этой игре чуть-чуть больше, чем обычно. Отрастить пару-тройку «плавников» для большей скорости, если вы понимаете, о чем я говорю.
Произнеся это Конев, посмотрел уже непосредственно на Ливнеева, но почти тут же вернувшись к телезрителям сказал:
– Конечно при условии, что он хочет привести свою команду к победе.
А между тем, Прохоров действительно нуждался в дополнительных «плавниках». Лишние баллы в глазах своего тренера нисколько бы не помешали. Ходили слухи, будто бы Прохоров чуть ли не выпросил у тренера возможность встать на замену травмированного Глаголова. Прохоров подавал большие надежды, но прошлые матчи у этого спортсмена действительно не задались и это не сулило ему ничего хорошего. Он уже достаточно вымотался. Ноги буквально наливались свинцом. Из всей команды он был самым слабым игроком на длительные дистанции и выдержку. Сейчас Прохоров отчетливо слышал свое сердцебиение и порой удивлялся, как
