– Так я ж тебе говорю, всем: играет, поет, рисует.
– Да это понятно. Но основное занятие у него какое?
– Он занимается всем понемногу.
– А не лучше ли посвятить себя чему-то одному?
– Но если у него получается все, за что он берется?
– Это здорово. Но, мне кажется, чтобы добиться успеха в каком-то деле, надо отдаваться ему целиком.
– А я думаю, Марлон все делает правильно! Он пробует себя во всем!
На самом деле Мэри была солидарна с братом. Ей тоже думалось, что занятию, которому хочешь посвятить дальнейшую жизнь, надо отдаваться целиком. Но Марлон лучше знает… что лучше! Ведь он старше, умнее ее.
– У вас серьезно? – спросил Дэн.
– Да!
– То есть вы уже…
– Да!
– Надеюсь, вы предохраняетесь?
– Конечно!
Это она соврала! На самом деле они не пользовались никакими средствами контрацепции. Однако Мэри точно знала, что в данный момент она не беременна, месячные только кончились.
– Слушай, а ты школу не из-за него прогуливаешь? – озабоченно спросил брат. – Ты говорила, что работаешь, и я верил, но сейчас…
– Я работаю! – выпалила она, хотя на самом деле неделю как уволилась.
– Мэри, не дури, – не поверил ей Дэн. – Я тебя бесконечно прикрывать не смогу. Рано или поздно опекунов вызовут к директору, и они узнают о твоих прогулах.
– Плевать, они нам не родные.
– Да при чем тут это? Они тебя накажут.
– Лишат десерта? – криво усмехнулась Мэри. Их опекуны были не из тех, кто усыновляет детей, чтобы посвятить им всех себя. Делали они это из-за денег. Жили на пособие, что платило им государство, и на ребят, а их было четверо: Мэри с Дэном и еще двое малышей – они плевать хотели. Главное, чтоб те были сыты. Так что кормили их сытно.
– Мэри, обещай мне вести себя хорошо, – взмолился Дэн.
И она пообещала, потому что не считала, что ведет себя плохо.
Она продолжала прогуливать школу ради встреч с Марлоном, и гром все же грянул. Приемную мать вызвали к директору и сообщили ей о систематических прогулах дочери. Та, явившись домой, устроила Мэри разнос. И наказала. Да не лишением десерта, а домашним арестом. Как раз каникулы наступили, а Мэри запретили покидать дом. Это было невыносимо – находиться вдали от Марлона! Да еще не слышать его голоса – у нее отобрали мобильный телефон. Пару раз она брала сотовый у брата и беседовала с любимым, но что такое два коротких разговора, когда хочется слушать и слушать, смотреть и смотреть…
Промаявшись три дня, она среди ночи сбежала, успев на последнюю электричку.
Марлона дома не было, и она просидела под его дверью до утра. А когда дождалась его, выпалила:
– Я сбежала из дома, хочу жить с тобой!
Марлон немного опешил:
– Я тоже хотел бы, но… Ты же еще несовершеннолетняя.
– Пусть!
Он сел рядом с ней на ступеньку, обнял:
– Мэри, мы не можем сейчас поселиться вместе.
– Почему?
– У нас возникнут неприятности. К тому же тебе нужно хотя бы закончить школу.
– Какой ты отвратительно правильный бываешь! – возмутилась Мэри.
– Здравомыслящий, – поправил ее Марлон. – Кто-то из нас должен быть таким. Я старше, поэтому…
– Может, ты меня не любишь? – со слезами выкрикнула она. – Вот и не хочешь, чтоб я была рядом!
– Я очень тебя люблю, – мягко возразил ей Марлон. – Поэтому не могу позволить тебе наделать глупостей.
– Ты говоришь, прямо как твой отец.
Она знала, на какую «клавишу» нужно нажать.
– Я не такой, как мой отец! – взвился Марлон.
– Да неужели? – приподняла бровь Мэри.
Больше ничего говорить не понадобилось, Марлон согласился на все.
На следующий день они уехали в Вегас. Один из приятелей Марлона, Чак, хорошо там пристроился, к нему они и направились. Парень играл на фортепьяно в джазовом ансамбле шикарного ресторана при казино. К удаче Марлона, ударник «банды» повредил руку, и его нужно было кем-то заменить. Сделать это предложили Марлону. Он играл на барабанах не так хорошо, как на гитаре, и все же его приняли в группу. А Мэри – на кухню посудомойкой. Естественно, без оформления.
Это было счастливое время! Пусть и не такое безоблачное, как им представлялось, когда они ехали в Вегас. Сверкающий миллионами огней город, шикарный, манящий, сказочный, покорил их, и они хотели стать его частью. Но он не принимал таких, как они. Только богатых игроков. И их лишь до тех пор, пока у них не заканчивались деньги. Такие, как Марлон и Мэри, бессребреники, не могли рассчитывать даже на временную благосклонность чудо-города. Блеск и роскошь они только видели, не касаясь их. Марлон со сцены, Мэри из кухни, когда выглядывала в зал. И оба по дороге домой в трущобы, где они обитали. Пустыня, уродливые одноэтажные дома, переполненные мусорные баки, спящие на грязных тротуарах бомжи – вот какой Вегас их принял! Но разве это повод для грусти? Главное, они вместе! Тем более, живя в городе, сверкающем миллионами огней, пусть и в самом неблагополучном районе, можно окунуться в праздник. В те дни, когда Марлон и Мэри не сильно уставали, они устраивали себе романтические вечера на крыше своей хибары. С нее был виден не только «Нью-Йорк», но и «Париж». Естественно, не города, а отели-казино с одноименными названиями. Мэри прихватывала с кухни кое-какую еду, не тронутую зажравшимися или в пух проигравшимися туристами. А Марлону перепадало кое-что из выпивки. И они, забравшись на крышу, ели, выпивали по чуть-чуть, смотрели на город. Часто Марлон играл и пел композиции Фрэнка Синатры. Вегас ассоциировался не только у него, у многих именно с ним. Мэри слушала любимого и мечтала о том, что, когда ей наконец исполнится восемнадцать, они поженятся и смогут жить, ни от кого не скрываясь.
Оставалось потерпеть совсем немного, когда произошла беда. Марлон, как обычно, выступал на сцене. Но на сей раз сидел не за ударными. Бас-гитарист заболел, пришлось подменять его. А барабаны воспроизвел синтезатор. Понятно, что он мог заменить любой из инструментов, но басист «лабал» соло, это было частью программы, так что без него никак. Вот Марлон и взял в руки гитару. И выступил просто отлично. Но, когда он доигрывал третью композицию, на сцену выскочил в дым пьяный мужик. За вечер он проиграл больше сотни тысяч долларов – все, что выручил от продажи своего дома. Он был не в себе. В руках его оказался нож. Под него попал Марлон…
Охранники среагировали быстро. Пяти секунд не прошло, как съехавшего с катушек мужика скрутили. Вот только и этих мгновений ему хватило, чтобы нанести ощутимый вред Марлону. Удар в бок – ерунда. Царапина. Как и порез на лице. А вот рана на руке, что была нанесена первой, сразу обездвижила ее. Ненормальный игроман умудрился повредить сухожилия.
«Скорая» приехала оперативно. Марлона уложили на каталку, Мэри впрыгнула в машину следом. Бросила работу и поехала, наплевав на запрет. Потерять место – ничто по сравнению с тем, что ожидает Марлона: потеря чувствительности руки, той, которой он играл… той, которой рисовал… той, которой набивал татуировки и нежно ласкал ее грудь.
Мэри обуревало дурное предчувствие. Она боялась, что правая рука так и не обретет былую чувствительность, а левой Марлон не мог даже вилку долго держать. Порезав еду, откладывал нож и ел правой.
В больнице его сразу повезли в операционную. Мэри хотела последовать за ним, но перед ее носом дверь закрыли. Да еще, отведя в сторону, засыпали вопросами, кто она такая, кем приходится пострадавшему и так далее. Мэри не в себе была от беспокойства, поэтому опасности не почувствовала и отвечала правдиво. Через час ей сообщили, что операция прошла успешно. Но не успела она обрадоваться, как ее под локотки взяли две женщины и увели в какой-то фургон. Мэри вырывалась. Она не собиралась покидать больницу, где после операции приходил в себя ее любимый. Однако ее не просто вывели и увезли подальше, ее вернули к приемным родителям.
Первое, что она сделала, попав к ним, это бросилась к телефону, чтобы связаться с Марлоном. Расстались они пять дней назад. Все это время она была без мобильного – его отобрали. Связаться с любимым не представлялось возможности. И вот у нее в руках трубка, она набирает заветный номер и… слышит механический голос, сообщающий, что абонент выключен.
Мэри тут же узнала в справочной телефон больницы, где находился любимый. Когда связалась с приемным покоем и спросила о самочувствии Марлона, ей сказали, что он уже выписан. Мэри обрадовалась, а потом стала беспокоиться больше прежнего. Если Марлон не в больнице, то почему его сотовый выключен? Ведь он должен понимать, что она обязательно с ним свяжется. Мэри позвонила другу Марлона Чаку, тому самому, к которому они приехали в Вегас:
– Где Марлон, что с ним?
– Я сегодня не видел его, только вчера, когда забирал из больницы.
– Его сотовый не отвечает.
– Разрядился, наверное. Не беспокойся, с ним все в порядке.
Но Мэри чувствовала, что не в порядке, и продолжала звонить другим приятелям Марлона, но никто не знал, где он. Все видели его вчера, но не сегодня.
