– Он жив, – произнес он. – Слава Богу.
– С нашего балкона невозможно упасть. – Голос портье дрожал от возмущения. – Перила почти по грудь!
Я его понимал: для репутации мотеля нежелательны такие случаи.
– Без паники… – проскрипел я.
– Тодд! – появилась Сара и опустилась возле меня на колени. – Как же так?
– Еще немного… подождите, – попытался пошутить я. – Сейчас принесу… чинзано…
А сколько нужно было ждать? Пожалуй, миллиона лет хватило бы.
– В недобрый час… – начал Джик, который стоял и смотрел, на меня. – Задал же ты нам страху! – Он держал сломанную ветку.
– Прошу прощения…
– Тогда вставай.
– Сейчас… минутку.
– Может, отменить вызов «Скорой»? – с надеждой спросил портье.
– Нет, – возразил я, – кажется, у меня идет кровь.
Специалисты из больницы в Алис-Спрингсе даже в воскресенье действовали с завидной быстротой и компетентностью. Они обследовали меня, сделали рентген, наложили швы и составили список повреждений:
«Сломана левая лопатка.
Трещины двух ребер в левом боку без прокола легких.
Сильный ушиб левой стороны головы, череп не пострадал.
Четыре неглубокие раны на туловище, бедре и левой ноге – зашиты.
Несколько мелких порезов.
Ссадины и синяки практически по всей левой стороне тела – смазаны йодом».
– Благодарю вас, – сказал я со вздохом.
– Благодарите дерево. Если бы вы упали не на него, вам была бы крышка!
Они предложили мне остаться до утра в больнице, и многозначительно добавили: так будет лучше.
– Ладно, – в отчаянии согласился я. – А мои друзья еще не ушли?
– Нет. Они ждут в соседнем помещении.
Пока меня возвращали к жизни, они спорили о фаворите на Мельбурнском кубке, и мое появление прервало их горячий спор.
– Браво! – воскликнул Джик, увидев, как я едва тащусь навстречу. – Он уже на ногах.
Я осторожно оперся о поручни кресла, чувствуя себя как мумия, спеленутая от шеи до пояса, с плотно прибинтованной к груди левой рукой.
– Если вам так хочется посмеяться, то поищите себе другой объект!
– Только ошалевший наркоман мог упасть с того балкона, – заявил Джик.
– М-м… – согласился я. – Но ведь меня подтолкнули…
У них отвисли челюсти, когда я подробно рассказал о том, что произошло.
– Кто же они были? – спросил Джик.
– Не знаю. Впервые их видел. А они не представились.
– Ты должен обо всем заявить в полицию, – твердо потребовала Сара.
– Да, – согласился я, – но… я не знаю ваших порядков и не знаю, что здесь за полиция. Может быть… вы бы все объяснили врачам в больнице, и дело пошло бы своим чередом и без шума.
– Правильно, если то, что тебя выкинули с балкона третьего этажа, можно как-то объяснить.
– И еще они отобрали у меня ключ от номера. Нужно взглянуть, не сперли ли они бумажник…
Джик и Сара испуганно смотрели на меня, наконец осознав всю серьезность происшедшего.
– Или ту картину, – добавил я.
Пришли двое полицейских. Послушали, кое-что записали и ушли, не дав никаких обещаний. В их городе такого не случалось, местные такого не сделали бы. Но в город постоянно прибывает поток туристов, а среди них, по закону больших чисел, могут оказаться и злоумышленники. Из разговора я уразумел, что если бы меня убили, то вот тогда бы они зашевелились по-настоящему. Однако меня вполне устраивало, что полиция желала спустить это дело на тормозах.
Пока Джик и Сара отсутствовали, я забрался в отведенную мне койку и лежал, чувствуя себя прескверно.
Меня лихорадило – реакция организма на травму.
– Они действительно забрали картину, – сообщил Джик. – И бумажник тоже.
– А галерея закрыта, – добавила Сара. – Лавочница, которая работает напротив, видела, как Харли закрыл сегодня раньше, чем обычно, но уехал он или нет, она не знает. Он выходит черным ходом, так как ставит машину позади своего заведения.
– В мотеле побывала полиция, – рассказывал дальше Джик. – Мы сообщили им о краже картины. Но я полагаю, что они не станут этим серьезно заниматься… если только ты не выложишь ему… то есть им, полицейским, абсолютно все.
– Я подумаю, – вежливо пообещал я.
– Что мы теперь будем делать? – спросила Сара.
– Ну, оставаться здесь больше нет смысла. Завтра возвращаемся в Мельбурн.
– Слава Богу, – широко улыбнулась она. – А я уже думала, что ты заставишь нас пропустить кубок!
Несмотря на кучу таблеток и ангелов-хранителей, присматривающих за мной, ночь была бессонной. Временами меня трясла лихорадка, и все тело болело. Малейшее движение вызывало острую боль. Неудивительно, что в больнице меня оставили, почти не спрашивая согласия.
Мне оставалось утешаться, что я еще легко отделался. Могло быть гораздо хуже! Больше всего меня беспокоила не жестокость бандитов, а быстрота, с которой они о нас разнюхали. С того страшного момента, когда я увидел разбитую голову Регины, я уже отлично понимал, что банда не остановится ни перед чем, иначе Регину не убили бы, а просто сунули бы ей в рот кляп и покрепче связали. По-видимому, человек, который руководил действиями преступников, очень жесток.
И именно звериная жестокость послужила причиной того, что меня сбросили с балкона. Для убийства этот метод крайне ненадежен. Можно выжить, упав с такой высоты, даже без дерева. А те двое, насколько я припоминаю, не стали утруждать себя – даже не посмотрели, жив я или мертв, и не подошли, чтобы добить.
Тогда здесь или просто изуверский способ отделаться от меня, чтобы ограбить номер, или они умышленно хотели меня так покалечить, чтобы я больше не ввязывался в их дела… Или и то, и другое.
Как же они нас отыскали?
Сколько я ни ломал голову, но так и не смог прийти к определенному заключению. Вероятнее всего, Уэксфорд или Грин позвонили из Мельбурна предупредить Ренбо, чтобы он ждал моего появления. Как ни велика была бы паника, когда они узнали, что я видел Маннинга и свежую копию Милле и к тому же взял образец работы Ренбо, она не могла бы сотворить чудо и перенести бандитов так быстро из Мельбурна сюда.
Между покупкой картины и нападением едва ли прошло четыре часа, а ведь еще нужно выяснить, в каком мы мотеле, и подождать, пока я не направлюсь к себе в одиночестве.
Скорее всего, за нами все-таки следили еще с ипподрома. Но тогда они успели бы предупредить Ренбо о нашем прибытии и нам ни за что не дали бы возможности осмотреть галерею.
Я приказал себе не думать об этом. У меня даже не было уверенности, что я смогу узнать их при встрече. Особенно того, что был сзади, его я вообще не видел.
Они, наверно, пришли к вполне логичному выводу, что сделали все возможное, чтобы вывести меня из строя. Им нужно время, но, собственно, зачем? Чтобы усилить меры предосторожности и замести следы… Чтобы любое расследование – если бы мне удалось убедить полицию заинтересоваться этим делом – зашло в тупик.
Даже если они знают, что я выжил, то все равно не ожидают, что я в ближайшее время смогу что-нибудь предпринять. Следовательно, действовать нужно немедленно. Все правильно.
Убедить собственный мозг несложно. Совсем иное дело заставить слушаться тело.
До одиннадцати Джик и Сара не появились, а я был еще в постели. Уже сидел, хотя и не слишком уверенно. Наконец они пришли.
– Тодд, – сказала Сара, – ты выглядишь еще хуже, чем вчера.
– Очень мило с твоей стороны.
– Ты не доберешься до Мельбурна, – подавленно продолжала она. – И прощай кубок.
– Но вы можете отправиться туда одни.
Она стояла возле самой кровати.
– Неужели ты думаешь, что мы покинем тебя здесь… в таком состоянии… и поедем куда-то развлекаться?
– А почему бы и нет?
– Не будь идиотом!
Джик устроился на стуле.
– Пусть он сам позаботится о себе, если позволил выкинуть себя с балкона третьего этажа.
Сара яростно набросилась на него:
– Как ты смеешь говорить такое?
– Нам не следует вмешиваться в его дела и дела его кузена.
Я усмехнулся. Сара услышала насмешливое эхо своих собственных слов, которые она с такой уверенностью произносила всего три дня назад. Сообразив, она раздраженно всплеснула руками.
– Ты просто мерзкая тварь! – сказала она.
Джик довольно засмеялся. Теперь он был похож на кота, наевшегося сливок.
– Мы ходили в галерею, – сказал он. – Она все еще закрыта. Мы обошли дом, залезли в садик с другой стороны и заглянули в стеклянную дверь. И знаешь, что мы увидели?
– Ничего.
– Именно так. Исчез мольберт с копией, имитирующей Милле. Все подозрительное спрятано. А оставшееся не вызовет вопросов.
Я немного изменил позу, отчего боль в одном месте уменьшилась, а в другом увеличилась.
– Если бы вы попали внутрь, то все равно ничего бы не обнаружили. Держу пари, вчера после полудня все концы были спрятаны в воду.
– Разумеется, – согласился Джик.
– А я поинтересовалась в мотеле у девушки-портье, спрашивал ли кто-нибудь о нас.
