— Вы с ума сошли. Рой никогда в жизни не вступал в брак.
Она сказала это так убежденно, что меня на какой-то миг одолели сомнения. Вряд ли Эрни дал маху — это было на него не похоже, — но разве нельзя допустить, что на свете существуют два Роя Бредшоу? Однако Эрни встречался в Рино с адвокатом, который вел бракоразводную тяжбу, и наверняка со стопроцентной точностью установил, кто есть кто.
— Без брака невозможен развод, — возразил я. — А между тем, несколько недель назад Рой разводился в суде города Рино. Вот почему он жил там часть июля и август.
— Ну, теперь-то я уверена, что у вас не все дома, — воскликнула она. — Все это время Рой был в Европе, и я могу в два счета доказать вам это.
Она бросилась к старинному секретеру у стены и дрожащими руками извлекла из него пачку открыток и писем.
— Вся эта почта отправлена из Европы, — сказала она. — Смотрите сами, если не верите.
Я перебрал открытки. Их было штук 15, все разложены по порядку: Лондон, Тауэр, 18 июля, Оксфорд, 21 июля, Северная Ирландия, 3 августа, Дублин, 6 августа, Париж, 12 августа, Швейцария, ФРГ, Нидерланды, Италия… Я прочел открытку с видом Мюнхена, отправленную 25 августа:
«Дорогая ма! Жаль, что ты не можешь вместе со мной полюбоваться баварскими пейзажами. Лето подходит к концу, а с ним — и мой отпуск. Скоро я буду дома. Целую, Рой».
— Это почерк вашего сына? — спросил я миссис Бредшоу.
— Да, несомненно, — она собрала открытки и письма и спрятала их в секретер. — Ну что, убедились? Рой никак не мог быть в Неваде.
— А вы писали ему?
— Да. То есть, я диктовала письма, а сама писала только пару раз, если меня не очень донимал артрит.
— Куда вы отправили письмо, ответ на которое датируется тридцатым августа?
— В Рим.
— Значит, Рой был там примерно двадцатого числа, поскольку ответ прислал уже из Амстердама.
— У вас чудная память, мистер Арчер, но я не понимаю, куда вы гнете.
— А вот куда: между моментом получения письма и ответом разрыв в десять дней. Этого вполне достаточно, чтобы сообщник мог забрать в Риме почту, переправить ее самолетом Рою, получить в Амстердаме ответ и послать письмо вам.
— Ерунда какая-то, — с сомнением произнесла хозяйка. — Зачем Рою тратить столько сил ради того только, чтобы обвести вокруг пальца свою мать?
— А затем, что его развод должен был остаться тайной. Рой бывал в Европе прежде?
— Да, я возила его туда, когда он учился на последнем курсе Гарварда.
— В те же самые края?
— Да, кроме Германии.
— Значит, ему было бы нетрудно сплутовать с этими письмами и открытками. Имея сообразительного сообщника…
— Что это за слово вы выбрали? «Сообщник»! В конце концов, даже если он меня и обманул, преступного в этом ничего нет. Чисто семейное дело.
— Добро бы так, миссис Бредшоу.
Должно быть, она прекрасно меня поняла: на ее лице появилась страдальческая гримаса. Хозяйка повернулась ко мне спиной, подошла к окну и довольно долго стояла, глядя на внутренний дворик.
— Я бы просила сохранить все между нами, — сказала она наконец.
— Попытаюсь.
— Пожалуйста. Представляете, какая будет трагедия, если карьера Роя погибнет из-за дурацкой ошибки молодости. Этого никогда не произошло бы, будь жив его отец, — она кивнула на портрет.
— Чего «этого»? Женитьбы на Макреди?
— Да…
— Значит, вы все-таки знакомы с ней?
— Знакома, к несчастью.
Она упала в кресло и откинулась на высокую спинку, словно это признание лишило ее последних сил.
— Однажды эта Макреди пришла ко мне и потребовала денег. Это было еще в Бостоне. Она ловко окрутила моего бедного сына, ничего не скажешь. Получив с меня две тысячи, она потратила их на себя, хотя сказала, что деньги нужны на развод с Роем…
— Он был в курсе?
— Нет, я ему не говорила. Думала, все забудется, однако она, похоже, все эти годы преследовала Роя.
— Что это за женщина?
— Я видела ее лишь однажды, и она произвела омерзительное впечатление. Назвалась безработной актрисой, но, судя по одежде, речи и крашеной рыжей пакле на голове, она была представительницей куда более древней профессии. И уж во всяком случае, Рою она была совсем не пара… Да она и сама это знала. Он тогда был еще совсем мальчишкой, а она — уже прожженной и опытной волчицей.
— Сколько ей было лет?
— Гораздо больше, чем ему. Где-то около тридцати.
— Значит, сейчас ей за пятьдесят?
— Это как минимум.
— Вы встречали ее в Калифорнии?
— Нет, бог миловал.
— А Рой?
— Он ни разу не говорил о ней. Между нами было молчаливое соглашение — считать, что Макреди никогда не существовало. Если вы скажете ему, что я разболтала вам все это, я навеки лишусь его доверия.
— Ставка может оказаться и выше, миссис Бредшоу.
— А именно?
— Его голова.
— Чушь! Не станете же вы подозревать моего сына в убийстве.
Я пробормотал какие-то слова, которые, как мне казалось, должны были успокоить ее, и вышел из комнаты, сопровождаемый тяжелым взглядом джентльмена с портрета.
Очутившись на улице, я отыскал автомат и еще раз позвонил Эрни Уолтерсу. Он опять говорил с Фоули. Действительно, информацию о денежных делах Бредшоу тот передавал Хелен Хагерти. Фоули не знал, хотела она шантажировать Бредшоу или нет, но вскоре после того, как он продал ей эти сведения, Хелен зажила на широкую ногу. Кроме того, Эрни выяснил, что Хагерти была знакома с Бредшоу задолго до их встречи в Рино.
— Где и когда они познакомились? — спросил я.
— Фоули говорит, что не знает, и я ему верю, — ответил Эрни.
Джерри Макс сидел в юридической библиотеке на втором этаже здания суда. Перед ним лежали две толстенные папки с машинописью, руки Джерри были покрыты пылью, а на носу чернела грязная полоса.
— Ну, как успехи, Джерри? — спросил я.
— Есть один вывод. Обвинение против Макджи на ладан дышало. Держалось оно только на юридически ничем не подтвержденных показаниях девочки и на том обстоятельстве, что раньше между подсудимым и жертвой были ссоры. Я особенно напираю на показания, поскольку получил возможность допросить Долли с применением пентотала.
— Когда?
— Сегодня в восемь вечера.
— Я тоже должен присутствовать.
— Пожалуй, попробую уговорить Годвина. Он и меня-то еле допустил, хотя я ее адвокат.
— Послушай, ты не мог бы до восьми часов проверить надежность алиби Бредшоу в отношении убийства Хелен Хагерти?
Джерри потер нос большим пальцем.
— Как я это сделаю?
— Узнай, не мог ли он улизнуть с банкета в пятницу вечером. Ты адвокат и имеешь право затребовать у шерифа и врачей данные о времени наступления смерти.
— Хорошо, попробую.
— Что слышно про баллистическую экспертизу?
— Пока ничего не ясно.
Я оставил его собирать со стола бумаги и поехал в гостиницу «Пэсифик». Носильщик честно отработал свою десятку: он выяснил, что обе пожилые дамы час назад въехали в «Прибой». Прежде чем отправиться на беседу с миссис Делони, я купил новую сорочку и поехал к себе в мотель принять душ и переодеться.
Выйдя из ванной, я услышал осторожный стук в дверь.
— Кто там?
— Мэдж Джерарди. Впустите меня.
Я натянул брюки и босиком подошел к двери. Мэдж оттолкнула меня и ворвалась в номер так стремительно, будто спасалась от тайфуна. Едва очутившись в комнате, она вцепилась в мои руки.
— За моим домом следит полиция, — выпалила она. — Я пришла пляжами, чтобы не привести их за собой.
— Садитесь, — я пододвинул ей стул. — Видимо, они охотятся за вашим приятелем?
— Конечно.
— Он прислал вам весточку?
Мэдж кивнула.
— Где он?
— В надежном месте. Дайте слово, что не сообщите в полицию.
— Обещаю.
— Самого Чака я не видела. Мне позвонил какой-то его друг из гавани.
— Я бы многое дал, чтобы с ним поговорить.
— А шерифа вы на него не натравите?
— Разве что ненароком. Где он?
— Ну ладно. Он на яхте мистера Стивенса. «Мститель» называется.
— Как он туда попал?
— Не знаю. Наверное, прослышал, что Стивенс на выходные отправился в Бальбоа. Я думаю, он тоже поехал туда и доверился своему бывшему адвокату.
Я оставил Мэдж в своем номере и поехал на причал. «Мститель» стоял на приколе в длинном ряду белых яхт и катеров частных владельцев — красивая продолговатая и изящная посудина с высокой мачтой и чуть приплюснутой надстройкой. Кубрик у «Мстителя» был как у настоящей гоночной яхты. Суденышко блестело лаком и свежевычищенной бронзой, чуть покачиваясь на спокойных волнах бухты.
Я ступил на борт и постучал по крышке люка. Тишина. Тогда я дернул ручку. Люк был открыт. Спустившись по короткому трапу, я прошел мимо столика с коротковолновой рацией в узкий коридорчик, где стоял запах жареного кофе, а потом в каюту.
