— Это мой старший сын Виталий, — представил хозяин.
— А я Женя, — Селиванов пожал вялую узкую ладонь парня и дружески ему улыбнулся. — Я из уголовного розыска, Виталик. У меня к тебе пара вопросов. Присаживайся, поговорим.
Парень нерешительно присел на краешек стула и выжидающе уставился на милиционера.
— Вспомни-ка субботний вечер, — Женя дал парню время сосредоточиться. — Это был тот самый день, когда у соседей наверху свадьба была, а ты на улице гулял.
— Ну, — не понимая, куда клонит милиционер, неуверенно произнес парень.
— Меня интересует, в котором часу ты вернулся домой?
— В полночь, может, минут пять первого.
Селиванов уловил в голосе собеседника фальшь.
— Подумай хорошенько, — еще раз посоветовал он. — Я расследую убийство, и от твоего ответа сейчас многое зависит. Ты действительно вернулся домой в это время?
Виталик бросил в сторону отца быстрый взгляд. Пирожков-старший сидел с насмешливым видом и вертел в руках свои розовые очки.
— Ну-ну, признавайся!
— В общем, пришел немного позже — в час ночи.
— Я же говорил, — хмыкнул отец, — что когда мы с мамой вернулись, ты только лег в постель.
— Ну и что? — ощетинился парень. — Подумаешь, на час задержался.
Отец тоже был не подарок. Он язвительно заметил:
— Ничего. Просто нормальные девушки до часу ночи на улице не шляются!
— А моя в двадцать три часа уже в постели лежала, — парировал Пирожков-младший. — И, между прочим, в своей. Я ее рано домой проводил, а гулял с ребятами.
— А-а…
— Ладно вам, Владимир Дмитриевич, — остановил открывшего было рот Пирожкова Селиванов. — Потом разберетесь. Итак, Виталик, когда ты пришел домой, Сараев спал?
Парень покосился на отца.
— Это тот алкаш, что ли?
Женя кивнул:
— Совершенно верно.
— Дрыхнул без задних ног. Храпел так, что стены дрожали. Из-за храпа я, собственно говоря, и вошел в зал, любопытно стало. Включил свет, гляжу, мужик какой-то на полу валяется. Я сначала испугался, подумал, какой-то псих к нам залез. Хотел уже отца позвать, но потом понял, что это кто-то из гостей нализался и здесь дрыхнет.
— А братишка твой спал?
— Спал. Я душ принял и тоже завалился, а тут как раз и предки заявились, — Виталик весело хмыкнул.
Отец нахмурился, впрочем, для виду, а Селиванов, подмигнув парню, встал.
— Спасибо за помощь.
Уже в прихожей, пожимая Пирожкову руку, Женя спросил:
— Сколько у вас ключей от квартиры?
— Три.
— В субботу вечером один был у вас, другой, как я понял, у Виталика, а третий?..
— Здесь, — Пирожков выдвинул ящик под зеркалом. — Обычно все ключи мы сюда кладем.
— Еще раз спасибо и до свидания!
Лаборатория располагалась в галерее. Из-за нехватки помещений в ГУВД ее разделили перегородками, оставив небольшой коридор, по которому можно было попасть из основного здания в спортзал. Кабинет Смыслова находился в середине галереи, имел порядковый номер 15. Это была небольшая комната с крохотной фотолабораторией в углу. В помещении было тесно из-за плотно стоявших у стен столов, загроможденных всевозможными колбами, пробирками, микроскопами, какими-то инструментами, предназначение которых для взгляда непосвященного было непонятно, и различной аппаратурой. Здесь витал дух необычности, таинственности, чуть ли не магии.
Когда Хвостов вошел в кабинет Смыслова, "профессор оккультных наук" сидел за одним из столов с ярко горевшей над ним лампой и, вставив в глаз увеличительное стекло, разглядывал кусок материи с темным пятном.
— Здравствуйте, Владислав Николаевич! — приветствовал Хвостов эксперта и присел на стул.
Смыслов скосил на майора один глаз и, возвращаясь к прерванному занятию, скрипучим голосом произнес:
— Ну, здорово! С чем пожаловал?
— Я по делу об ограблении ювелирного магазина и убийстве охранника. Помните?
Эксперт отложил лупу.
— Сегодня утром я же дал все необходимые по этому делу заключения. — Смыслов был как всегда в своем амплуа недовольного всем человека.
— Это я знаю. Я не о том. — Хвостов достал из кармана кителя небольшой будильник в целлофановом пакете и положил на стол. — Эти часы вам знакомы?
— Ты свой ментовский тон оставь, я у тебя не на допросе, — проворчал эксперт, однако взял часы и внимательно на них посмотрел. — Они из ювелирного?
Хвостов знал, что, несмотря на грубоватые манеры, Смыслов добрый и отзывчивый человек, не обижался на него, а в душе посмеивался. Когда нужно было для пользы дела, даже льстил. Очень важно сохранять хорошие отношения с экспертом, тем более таким толковым и грамотным, как Владислав Николаевич.
— Все верно, часы из "Бриллианта". Я всегда поражаюсь вашей феноменальной памяти. Как вы умудряетесь запоминать и держать в голове столько информации?
— Ладно, ладно, раскудахтался! — проскрипел Смыслов, однако в душе весьма польщенный похвалой майора. — Ну, видел я эти часы, там, в витрине они лежали на разбитой полочке. Что с того?
— Они работали?
— Почему нет? Тикали.
— Это точно?
— Я тебя не понимаю, Боря. Что значит точно?
— Когда мне подсунули часы, стрелки на них показывали одиннадцать пятьдесят. Это якобы время смерти охранника. Будто он, падая, разбил рукой витрину и полочку, на которой стояли часы. Они упали и остановились. Во время осмотра места происшествия вы могли не заметить этого?
На мясистом пористом лице Смыслова с мохнатыми бровями возникло презрительное выражение.
— Иными словами ты хочешь спросить, не прохлопал ли я очевидный факт, указывающий на время смерти охранника?
— В общем, да! — улыбнулся Хвостов.
— Глупости! — отрезал эксперт. — Тебе подсунули примитивную наживку, и ты проглотил ее.
— Пока нет.
— Но заглотнул — это точно. Это трюк, Боря! Я отлично помню, что часы шли.
— Я не сомневаюсь в ваших словах, — склонил голову майор. — В таком случае, Владислав Николаевич, не могли бы вы установить, по какой причине они остановились?
— Попробую, — без особого энтузиазма согласился Смыслов. — Тебе нужно письменное заключение?
— Желательно.
— Тогда придется подождать до завтра.
— Раньше никак нельзя? — прохрустел Хвостов.
— Ты что же думаешь, — возмущаясь нахальством майора, изрек Смыслов, — кроме ограбления "Бриллианта" у меня больше никаких дел нет?
— Я все понял, Владислав Николаевич! — майор встал, подняв руки. — Приду завтра.
— Проваливай! — рыкнул эксперт и снова взялся за лупу.
Хвостов вышел на крыльцо предупредить Алика, что сейчас они выезжают, затем поднялся в свой кабинет за фуражкой. Там его поджидал Селиванов.
— Как дела? — на ходу поинтересовался майор.
При появлении начальника Женя встал.
— Был я у соседей Бериковой, Борис Егорович. Пирожковы их фамилия.
Занятый своими мыслями Хвостов слушал рассеянно.
— И что там?.. — Он подошел к своему рабочему месту и стал складывать бумаги в кейс.
— Я говорил с отцом и сыном и пришел к выводу, что Сараев мог совершить преступление.
— Каким образом?
Задетый невниманием шефа Селиванов обиженно заявил:
— Я, наверное, плохо излагаю свои мысли устно. Хотите, представлю письменный отчет?
Хвостов щелкнул замками на кейсе и добродушно сказал:
— Не ершись, Женя. Мысли сейчас гудят у меня в голове, как пчелы в потревоженном улье. Выкладывай, почему ты думаешь, что Сараев мог совершить преступление?
— Его никто не видел от двадцати трех тридцати до часу.
— Он же спал у соседей.
— Откуда мы знаем, спал он или нет? — загорячился Женя. — Возможно, он притворялся, а когда остался один, то вышел из квартиры, прихватив с собой ключ. Его Пирожковы в ящике трюмо держат. Времени Сараеву как раз хватило бы для того, чтобы добраться до "Бриллианта" около полуночи и убить охранника. После совершения преступления он вернулся, открыл дверь и улегся на свое место. Ни Пирожков, ни его жена за это время в квартиру не спускались, их младший сын спал, а старший вернулся с улицы в час ночи. Так что твердого алиби у Сараева нет.
— Все это очень сложно, — покачал головой Хвостов. — Не забывай, убийца готовился к преступлению. А откуда Сараев мог заранее знать, что окажется в квартире Пирожковых?
— Да, но он мог рассчитывать на то, что его уложат где-нибудь спать и оставят без присмотра.
— А если бы его уложили в одной из комнат Бериковой? Он вряд ли мог бы тогда покинуть квартиру и вернуться в нее незамеченным.
— Я что-то не понимаю, — подозрительно сказал Женя. — С какой целью вы послали меня к Пирожковым?
На птичьем лице Хвостова возникло подобие улыбки.
— Проверить алиби Сараева.
