Лейтенант вскочил на ноги и высоко задрал подбородок. Его близорукие глаза косили от возбуждения.
– Значит, мы все готовы! – выкрикнул он. – Отлично! Слушайте приказ! Вот здесь, – лейтенант неожиданно точным движением развернул карту, – командный пункт их дивизии. Здесь саперы ночью сделали проход в минном поле. Дорога открыта! У нас полный боезапас. Терять нам нечего! Мы будем убивать их, пока не сдохнет последний из нас! Они нарушили Договор, и они заплатят…
– Подожди, лейтенант! – перебил его Феликс. Порыв лейтенанта испугал его. – Давай для начала свяжемся со штабом батальона.
– А мне плевать теперь на штаб батальона! – прокричал лейтенант. – Приказ отдаю я, и вы его исполните! – он встретился взглядом с Боровом и дернулся за пистолетом, но опоздал. Боров сгреб его в охапку, обхватив тонкое тело лейтенанта кривой толстой лапой и загораживаясь им как щитом тащил из кобуры пистолет. Лейтенант отчаянно вырывался, но Боров дотянулся до пистолета и дважды выстрелил ему в бок. Лейтенант обмяк. Боров продолжал обнимать его одной рукой и прятать за телом лейтенанта голову.
– Брось пистолет! – Феликс держал Борова под прицелом, а Андрес взял на мушку дернувшихся к оружию подсвинков.
– Дайте нам уйти! – прорычал Боров. Он выглядывал из-за тела лейтенанта и держал под прицелом Феликса. – Ни к чему это все сейчас! Дайте уйти хотя бы мне! Все равно сдохнем…
– Брось пистолет и убирайся! Я не буду стрелять! Это мое слово. Ты слышишь? Это мое слово, подонок! – закричал Феликс, и Боров отбросил пистолет в сторону, а затем медленно опустил на пол тело лейтенанта. – Вытащите их из машины – и убирайтесь вон! – Феликс молча наблюдал, как Боров вместе с подсвинками вытолкнули в люк два тела, а потом вылезли сами. Ни один из них не обернулся на прощание.
Андрес задраил люк. а Феликс в панорамный перископ наблюдал, как подсвинки вслед за Боровом бросились в придорожный кювет. Они явно опасались бортового огнемета.
– Догнать бы их да поджарить! Свиная поджарка получится… – тихо произнес Феликс, но встретился глазами с Андресом и сжал губы.
– У меня семьсот нейтрон… – прошептал Андрес– Семьсот нейтрон… – он беззвучно плакал.
– Ничего, парень! – пробормотал Феликс. Ему стало стыдно. – И по тысяче получают люди! Сейчас подскочим в Анатомическую Зону. Если их не разбомбили, может быть, что-нибудь придумаем. Важно быть там первыми! – Феликс запустил двигатели.
– Я не поеду. Это бесполезно. Тебе, может быть, что-нибудь сделают… Ты кавалер ордена Благородного Легиона, у тебя первый класс… А меня усыпят уколом, как собаку… Я хочу домой!
– Ты что, не видел, как подыхают от нейтронов? – взревел Феликс и схватил Андреса за шиворот. – Ты не видел этого? Ты хочешь, чтобы у тебя кишки выдавили у них на глазах? – он встряхивал Андреса, почти подняв его в воздух. – Как они потом будут жить? Как будет жить твоя дочь, если увидит это? – отпустив Андреса, он повернулся к панорамному перископу.
– Я только увижу их и уйду… – лепетал Андрес. – Как будто мы приехали просто так, навестить… И уйду, сразу же уйду! – его голос прерывался. Так говорят долго плакавшие дети. – У Лины такие глазки, такие ручки… Потрогать только ее, поцеловать… И я уйду, сразу уйду… Ты скажешь, что нас вызвали по радио, и уедем…
Феликс не отвечал. Он тронул машину с места и повел к городу. Там на окраине, где до войны был стадион, располагалась теперь Анатомическая Зона. Феликс гнал машину и старался сосредоточиться на дороге, а Андрес робко, но настойчиво трогал его за плечо. Когда на экране показались сторожевые вышки загонов, где держали пленных, Феликс резко затормозил. Индикатор наружного дозиметра показывал нарастание уровня радиации. Дальше ехать было нельзя. Да и бесполезно: Анатомическая Зона мертва. Если кто-то из пленных выжил, то от них мало толку. У всех по полторы-две тысячи нейтрон на нос.
Надо искать полевой госпиталь! У них должен быть свой банк крови. Хотя бы перелить кровь… Феликс был растерян. Нужно искать, но где? Если это была фронтальная нейтронная атака, а по всему видно, что это так, где можно найти полевой госпиталь? Да еще готовый тебя обслужить, если ты не член Ставки Верховного Командования. Правда, кавалерам ордена Благородного Легиона положена трансплантация вне очереди. Но это положено… А там будет очередь из генералов и полковников. Если бы пленные… Не консервы, а пересадка костного мозга прямо от донора – вот что ему нужно сейчас! В загонах Анатомической Зоны живых точно нет. И когда еще пригонят новую партию…
Андрес осторожно тронул Феликса за плечо. Он перестал плакать и, кажется, на что-то решился.
– Я уйду к своим, Феликс. Или пристрели меня сейчас! Но быть рядом с ними и не увидеть их я не смогу, слышишь! Отпусти меня…
Феликс повернулся к Андресу и притянул его к себе.
– Извини! Конечно, я подвезу тебя! Подожди, проглоти вот это… – Феликс достал из кармана упаковку с таблетками, выдавил на ладонь три штуки и дал ему, потом сам проглотил столько же. – Каждый час на одну больше! Тогда не будешь мучиться. Но нужно каждый час… – он отвел глаза в сторону и вдруг признался: – Мне повезло! У меня триста пятьдесят, понимаешь! Я соврал… Но нужны трансплантация и кровь, Чем скорее, тем лучше…
– У тебя триста пятьдесят? – радостно воскликнул Андрес – Ты обязательно выкарабкаешься! Феликс… Ты не оставишь моих, ладно? Черт, какое счастье, что ты останешься! Тебя комиссуют, будешь эвакуироваться вместе с моими… Только не оставляй моих, Феликс! Я верю в тебя… Я все расскажу твоим, чтобы они не волновались… – Андрес снова заплакал. – Только не оставляй их, ладно? Они не должны попасть в плен, слышишь! Хватит того, что я…
– Ладно… Ты так совсем раскиснешь! Я говорю тебе, они будут со мною. Тебе не повезло… Послушай, сейчас поедем к ним, я выпущу тебя неподалеку, но сам не пойду. Буду искать госпиталь. Моим не говори ни слова, слышишь? Меня не было в машине, когда началась нейтронная атака, и все! Я был на командном пункте, в блиндаже! Еще скажи, чтобы не волновались. Линию Фронта все равно не прорвут. Там, по ту сторону, у них сейчас не лучше, чем здесь. Сам видел: два дня назад пришел состав с нейтронными боеголовками. Так что наступать оттуда будет некому, пока не привезут новых. Словом, пусть не волнуются, а недели через две, может быть, три меня должны комиссовать… Ну, не плачь, слышишь! Все будет хорошо… Будем эвакуироваться вместе с твоими. Без них не уедем – это мое слово! Поехали…
Феликс развернул боевую машину и повел ее назад по шоссе. Он решил обогнуть город по реке и попробовать подойти к своему району, где жили его жена и двое детей, а на той же улице через два дома – семья Андреса. Они дружили семьями. Феликс любил Андреса как брата, но сейчас в нем не было жалости – она придет потом. Там, в Зоне Безопасности, он каждую ночь будет вспоминать плачущего друга и плакать сам.
Но сейчас для жалости нет места. Так устроен человек…
Подъезжая к реке, Феликс встревожился. Все вокруг вымерло. Так не должно было быть. Где машины скорой помощи, радиационная разведка?.. Он включил радар, и на экране, как только радар был развернут в сторону Линии Фронта, началось черт знает что. Десятки целей заметались по экрану. Там шел бой. Так иногда бывает: бомбят нейтронными боеголовками ближние тылы и одновременно начинают атаковать укрепления. Нейтронные атаки Линии Фронта запрещены. Об этом договорились, когда был подписан Договор, и это правильно. Если разбомбить Линию, начнется резня, и все будет кончено в два дня. А так, после Договора, война локализировалась в районе Линии Фронта, которую пытаются прорвать конвенционными методами, иногда успешно. Потом сразу начинается нейтронная бомбежка прорвавшихся частей…
Дьявол, что это за война и как к ней могли привыкнуть! Воюющие стороны договорились разрешить друг другу проводить нейтронные атаки по всей территории и уничтожать мирное население, но свято соблюдают запрет на использование нейтронного оружия непосредственно на фронте – иначе это привело бы к необратимым потерям в войсках! Солдаты щадят друг друга, а безоружные люди умирают как мухи зимой…
Лейтенант кричал, что они нарушили Договор. Это преувеличение. Они провели нейтронную атаку по ближним тылам, чего Договор не запрещает. А сейчас атакуют Линию Фронта конвенционными средствами. Они хотят захватить город, продвинуть Линию Фронта на несколько километров вперед, тысячи пленных вытащить из убежищ и пригнать к себе. У них это называется «реанимационные базы» или «зоны отдыха». Черный юмор. Но с пленными обходятся точно так же, как мы. Детей – в специальные питомники на вырост, физиологически зрелых – на разборку, стариков – на переработку…
Коров, свиней и овощи с фруктами давно съели, теперь все трупы людей, своих и врагов, превращаем в биологические массы и перерабатываем в пищевые продукты… И все сыты! Когда-то критиковали бедных людоедов! А сейчас говорим: использование биологической массы намного разумнее, чем закапывать врагов, как это делали раньше. В газетах пишут, что у войны появляется какое-то подобие разумной цели. Добыть пищу и спасти раненных на поле боя воинов… Да, это разумная цель…
