Поняв, что на нее смотрят, она быстро подошла к ним и поставила поднос на стол. Маркби увидел изящные, дорогие коулпортовские фарфоровые чашки, однако заварочного чайника на подносе не оказалось. Из чашек торчали нитки — в бледно-желтой воде плавали чайные пакетики.
Кроме того, Марла принесла молоко, нарезанный дольками лимон на блюдце и какие-то таблетки — видимо, заменитель сахара.
Маркби, предпочитавший настоящий, крепко заваренный чай из чайного листа, окинул поднос угрюмым взглядом.
— Спасибо, Марла, — с трудом выговорил Конвей.
Она повернулась, собираясь уходить, но Маркби воскликнул:
— Погодите! Может, ваша помощница сможет ненадолго задержаться? У меня всего пара вопросов, на которые способны ответить вы оба. Для начала вот что: не заметили ли вы или кто-либо из живущих в доме чего-то необычного возле мавзолея или на дороге, ведущей к нему? Особенно по вечерам, после наступления темноты. Скажем, свет или шум машины?
— Я ничего подобного не видел!
Мэтью покачал головой. Но Маркби показалось, что хозяин держится как-то нерешительно.
— А вы, Марла?
— Ничего такого! — сухо ответила помощница. Однако ее вызывающий взгляд заставил Маркби усомниться в ее словах.
— Теперь ключи. Где хранятся ключи от мавзолея?
— Понятия не имею. — Мэтью с беспомощным видом посмотрел на свою секретаршу. — Я даже не знаю, были ли они вообще. В последний раз склеп открывали много лет назад. Ах нет! Вы только что сказали, что замок смазан, а дверь отперта. Но послушайте, старший инспектор! Ни у кого из живущих в доме нет причины открывать этот жуткий склеп. Мы и близко к нему не подходим!
— Если уж кому и известно о ключах, то только Пру, — злорадно заметила Марла.
— Ах да… Пру наша экономка, — объяснил Конвей. — Возможно… она сейчас где-то в доме.
— Я звонил в парадную дверь, но мне никто не открыл, — сказал Маркби.
— Наверное, она наверху, с моей женой… или на кухне.
Вид у Конвея сделался совсем несчастный.
— Найти ее?
Марла вскочила и направилась к двери.
Конвей покосился на Маркби и кивнул:
— Да, пожалуйста.
Когда Марла ушла, Конвей передал старшему инспектору чашку с чаем.
— Очень прошу вас не сообщать моей жене о прискорбном происшествии! У нее… слабое здоровье. Нервы… Мне бы не хотелось, чтобы ее расстраивали без нужды. Все равно она никак не сможет вам помочь. Мне трудно вам объяснить, но Аделине станет плохо, даже если она узнает, что в нашем парке побывали чужие люди. И конечно, ей совершенно ни к чему знать об убийстве.
Маркби мелкими глотками пил чай. Напиток оказался некрепким, но на больной желудок подействовал благотворно.
— Мне придется спросить у нее, не заметила ли она чего-то необычного в районе фамильного склепа!
— Нет-нет, я ведь вам сказал, об этом не может быть и речи! — взволнованно воскликнул Мэтью. — Она ничего не видела! Она не в силах вам помочь! Вы не имеете права ее допрашивать! — Он замолчал, но отголоски его крика еще долго стояли в ушах у Маркби.
Конвей потер пальцами виски.
— Извините. Просто она больна, и ее нельзя допрашивать. Если угодно, я представлю медицинское заключение… ее врач подтвердит, что ее нельзя подвергать допросу! Я вовсе не собираюсь чинить вам препятствия. Понимаю, что убийство… — Он со звоном поставил чашку на блюдце. — Слушайте, а если я сам осторожно расспрошу Аделину? Главное — выбрать подходящую минуту. Потом я передам вам, что она ответит.
— Хорошо, — медленно ответил Маркби. Ему нужно было заручиться поддержкой Конвеев, не отпугнув их. И все-таки, похоже, без некоторого давления не обойтись. — Пока ограничимся этим. Но позже мне, возможно, понадобится побеседовать с вашей женой лично. То же самое относится и к вашей дочери. Кстати, она сейчас дома?
— Нет, ее нет, да и вообще…
И без того красное лицо Конвея побагровело. Впрочем, дальнейшие возражения с его стороны были прерваны цокотом каблуков, возвещающим о возвращении Марлы.
Следом за красавицей секретаршей в кабинет вошла крепкая пожилая женщина в фартуке, обсыпанном мукой.
— Меня зовут Пру Уилкокс! — отрывисто заявила она. — Миссис Льюис говорит, у вас ко мне какие-то вопросы. Понятия не имею, чем я могу вам помочь!
Маркби рассказал об убийстве и повторил свои вопросы.
— Я ничего не видела, а насчет ключей — да, знаю. По крайней мере, могу показать, где они висели и должны висеть! На крючке в прежней буфетной. По-моему, никто их не трогал. Да и зачем?
— Тогда давайте сходим и посмотрим, — предложил Маркби.
Марла Льюис осталась в кабинете. Мэтью пошел с экономкой и старшим инспектором. Через относительно новую звуконепроницаемую дверь они прошли в ту часть дома, где проживали члены семьи. По другую сторону температура воздуха сразу упала на несколько градусов. Если в доме и устроено центральное отопление, сейчас оно было выключено. Правда, никаких батарей или радиаторов Маркби не заметил.
На кухне было теплее. Пру пекла печенье, заготовки лежали на столе. Она завела их в большую буфетную с каменным полом и ткнула пальцем:
— Вот, смотрите сами. Оба ключа на месте.
Ключи оказались большими, резными — тоже своего рода древности. Маркби вынул из кармана куртки целлофановый пакет:
— Вы не возражаете, если я возьму их на время?
Пру и Мэтью настороженно наблюдали, как старший инспектор осторожно снимает ключи с крючка при помощи вилки для тостов и опускает в пакет. На одном ключе чернела предательская полоса. Похоже, кто-то из членов семьи недавно отпирал склеп!
— У кого есть доступ к ключам?
— Да у всех, кто живет в доме, — ответила Пру. — Ну и, наверное, еще у Чепчикса. Иногда он сюда заходит. Правда, не знаю, известно ли ему о ключах и о том, что они открывают. С Чепчиксом вообще не знаешь, что он понимает, а что — нет.
— Он прекрасно все понимает, когда хочет! — сухо возразил Мэтью.
Маркби вспомнил странного детину, встреченного им на аллее.
— Чепчикс, насколько я понимаю, свинопас? Я встретил его, когда ехал сюда. И свинок тоже. Какие они у вас резвые! И выглядят как-то необычно…
— Темворская порода, — буркнул Мэтью. — Те, что вы видели, еще совсем молодые. У нас их развелось больше чем достаточно. Время от времени мы продаем часть поголовья заводчикам и любителям. У темворских свиней есть свои почитатели, хотя я не из их числа! Свиней разводил еще сэр Руперт Дево, дедушка моей жены. Вот почему мы вообще их держим. Ну и, конечно, мы даем работу Чепчиксу. Все его предки служили у Дево. Он — последний представитель семьи. Моя жена считает, что мы чем-то ему обязаны. Он живет в сторожке при свинарнике. — Заметив, что гость открывает рот, Мэтью поспешил предвосхитить следующий вопрос: — Нет-нет, не рядом с мавзолеем. Свинарник находится совсем в другой стороне. Лично я не чувствую себя чем-то обязанным Чепчиксу; он целыми днями слоняется но парку, а если за что и возьмется, у него все валится из рук.
— Он старается! — Пру встала на защиту отсутствующего свинопаса. — А за свиньями он ходит очень хорошо. Вот почему они у него такие резвые и упитанные!
Мэтью тяжело вздохнул.
— Пру, вы ведь прекрасно знаете… Будь моя воля, все эти визжащие создания давно превратились бы в отбивные, а Чепчикс слонялся бы по какому-нибудь другому парку и все там портил! Если, конечно, кто-нибудь возьмет его на работу!
Кое-какие зацепки намечаются, но след невнятный и, скорее всего, заведет в туник… Маркби тоже вздохнул. Придется на время оставить обитателей «Паркового» в покое.
— Спасибо. Я еще заеду к вам. Так не забудете спросить супругу?
— О чем? — подозрительно осведомилась Пру.
— Все в порядке, Пру. Я вам потом все объясню.
Конвей бросил на Маркби затравленный взгляд.
— Ее нельзя ни беспокоить, ни огорчать! — решительно заявила Пру, подбоченясь и выставив вперед обсыпанную мукой грудь. — И не вздумайте ничего ей рассказывать про мавзолей! Вы только напугаете ее, бедняжку, и она все равно ничего не сможет вам сказать. Она никогда не выходит из дому! То же самое вам и доктор Барнс скажет!
— Надеюсь, — сказал Маркби, — что мы никого не потревожим без причины.
Выйдя на улицу, Маркби постоял у машины и осмотрел осыпающийся фасад. Значит, Чепчикс — последний представитель своей семьи, совсем как Аделина Конвей, урожденная Дево, — последняя в своем роду. Печально… Чувствуется поступь неумолимой судьбы, приближение неминуемого конца.
Ни Чепчикса, ни его подопечных не было видно. Куда они подевались? Сквозь землю провалились, что ли? Правда, парк огромный, они могут бродить где угодно. Судя по тому, как отзывались о свинопасе Конвей и экономка, вряд ли Чепчикс способен дать сколько-нибудь внятные показания. Таких свидетелей судьи не любят. Тем не менее Маркби отправился на поиски. Уж поросят-то он услышит еще издали!
