Легко сказать – стрелой, а пусть попробует нынешний нивх убить нынешнего медведя из лука! Во-первых, медведи стали большие и злые, опять же мало их, вывелись. А луки нивхи давно разучились делать. Ну, с луками кое-как выкрутились. Написали в какое-то материковское «Динамо», и оттуда прислали лук, спортивный. Со стрелами, конечно. Но тут вторая загвоздка – будь ты хоть какой нивх, но ни председатель колхоза, ни участковый милиционер не позволят тебе рисковать собственной жизнью. И кто решится на медведя идти с луком?! Это же смешно... Да и нивх уже далеко не тот. Образование у него, специальность, жизненные планы, если можно так сказать... Технику безопасности изучал...
Решили – медведя надо растить самим. Так и сделали – стали выращивать медведей в клетках. Малышами из берлог берут и каждую зиму по одному убивают во славу предков. И нивх цел, и обычай сыт. Правда, пока медведь вырастет, он ручным становится, по поселку свободно разгуливает, и, в общем-то, жалко его убивать, но обычай суров...
И вот наступает праздник. Железными цепями приковывают разнесчастного медведя за четыре лапы к столбам, а самый сильный и отважный нивх начинает из лука в него стрелы пулять. Но ведь спортивный лук не каждый растянет, тут сила нужна, а нивхи – народ, надо вам сказать, не очень-то рослый... И получается, что стрела только шкуру медведю пробивает, не больше.
Что начинается! Медведь ревет, представители северных народностей сами не свои от радости, а храбрый воин знай стрелы пускает. Выпустит полный колчан, мальчишки стрелы подберут, из медведя повыдергивают, а воин опять их в дело пускает. В общем, зрелище не для слабых. Кровища хлещет, бубен бьет не переставая, фотографы от азарта шалеют! А ты думал! Чем не Африка?! Ну что, районные и прочие представители не выдерживают первыми. Уходят оленям морды чесать...
А медведь... Что медведь, добивают его потом ножами. Шкура, конечно, подпорченной оказывается, но зато желчь в полной сохранности. Самому большому начальнику, самому почетному гостю на празднике отдают и шкуру, и желчь... Как, зачем? Шкуру под ноги стелят, а желчь – лучшее средство от ревматизма, радикулита и еще чего-то, не помню уже. Несколько капель на полстакана коньяка, и будь здоров. Как рукой!
– Кстати, о медведе... Был у нас начальник четвертого участка Фетисов. Так вот, пошел он однажды весной на рыбалку. Забрался по речушке за пятую или десятую сопку, пристроился и начал ловить. Место глухое, рыба непуганая. Сидит Фетисов, не нарадуется. Поймал рыбку – и через себя, поймал еще одну – туда же...
Подожди, не перебивай. Никакой это не анекдот. Жизнь, можно сказать. Речка там горная, быстрая, шумная, просидел он час – и уже ни шуму, ни вообще ничего на свете не слышит. Сколько времени прошло, не знаю, только чувствует он – кто-то в спину ему дышит, густо так, горячо дышит. Оборачивается Фетисов спокойно так, даже взгляда от поплавка не отрывая, а над ним – медведь. А росту в нем – как сарай. Клыки – что у меня пальцы, язык вывалил, морда в чешуе, а лапы на животе свесил – рыбы ждет.
Не знаю, как кто вел бы себя в таком случае, но только наш Фетисов заорал таким благим матом, что эхо, наверно, до сих пор по сопкам гуляет. И только он заорал, в горле у него что-то оборвалось. Ну, а медведь посмотрел, посмотрел на него, как на дурака последнего, покачал так головой да и пошел вперевалочку. Но самое смешное – начальник четвертого участка Фетисов до сих пор слова сказать не может, сипит, и все. Как проклятье какое на него нашло. А начальник участка без голоса – сами понимаете... Ему, может, тот голос нужнее, чем певцу какому. Я сам как-то замещал его... Нет, уж лучше буду киркой вкалывать...
И надо вам сказать, что тот медведь с тех пор повадился к рыбакам пристраиваться. Как увидит человек с удочкой, сядет в сторонке и ждет. Близко уже, правда, не подходит. А если видит, что не замечают его, ревет тихонько так, ветки ломает, камушки с горки пускает, здесь, мол, я. Ну, конечно, это уже не та рыбалка...
– Самую богатую рыбалку я видел года три или четыре назад, когда работал на строительстве ГРЭС... Такой рыбалки больше не будет, да и не было, наверное, до этого. Там что – вода для охлаждения всяких агрегатов идет не прямо с моря, а через отстойник. А что такое отстойник? Маленький такой заливчик, отгороженный от моря косой. С морем он соединяется свободно, разве что волна в нем поменьше...
И вот приходим мы однажды на работу и глазам не верим – весь залив отстойника полон рыбы. Вот вы видели полное ведро рыбы?.. Там было то же самое, только вместо ведра – морской залив. Навага!
Как сейчас помню – день был пасмурный, темный какой-то, холодный, а залив сверкает, будто ртуть там налита. Тут, конечно, не до работы, какая работа! Ребята за ведрами сбегали и давай черпать! Но это все равно что море черпать. Тогда прораб наш, сейчас он в Охе работает, сообразил – подогнал к берегу экскаватор, пару машин и начал рыбу прямо ковшом черпать и в самосвалы грузить. Пока один отвезет рыбу за пятьдесят метров, на землю высыплет, а тут уже второй полон. Такую организацию работ с ходу сочинил, такая производительность получилась – за милую душу! Потом уже он пытался восстановить этот график на рытье траншей – куда там! Ничего не вышло. Огня не было! Куражу не хватало!..
Рыбу? Заморозили прямо в кучах, потом ломами пришлось откалывать. Сдали мы ее в соседний зверосовхоз, песцы сожрали и спасибо сказали. Потом те песцы на валюту пошли... Так что, считай, чистое золото мы тогда ковшом черпали.
Вот чего не пойму – какого черта навага в отстойник набилась? Правда, туда же использованная вода сливалась... Может, рыбе понравились какие-то химические запахи, может, вода теплее была, не знаю... Но наш профсоюз кое-что на этом деле заработал, теннисный стол купили, стулья для красного уголка, шторки...
– Кстати, о рыбе... Это случилось на Кунашире. Надумали ребята на рыбалку съездить. Ну, сделали все, что положено, снарядились, у пограничников отметились, те предупредили их насчет погоды, в общем, отчалили. Катерок у них был небольшой, одно только название, что катер, так, лодка с мотором... Плавали они, плавали, ловили, ловили, что поймали, не знаю, но настало время домой возвращаться. Опять же пограничники подошли, говорят, хватит, ребята, туман сгущается.
Повернули. Плывут. И чувствуют – что-то не так. Туман плотный, низкий, даже носа лодки с кормы не видно. Опять же стемнело, и, как на грех, мотор заглох. Моториста среди них дельного не было, сели они на весла и помаленьку поплыли. Благо, погода тихая, волна небольшая. Ребята не растерялись, навеселе потому как были, но когда поняли, что заблудились, кричать начали и ракеты в воздух пускать. Только покричали – слышат, отзывается кто-то. Они на голос. Потом еще голоса в темноте раздались, с одной стороны, с другой... Оказывается, люди были со всех сторон, только не видать их. Но когда ребята подошли ближе да прислушались – оторопь их взяла. Голоса-то японские! Присмотрелись в тумане – огни видны, лебедка постукивает, якорные цепи звенят... Только тогда и догадались, что в порту они.
Как им удалось все японские кордоны пройти – непонятно. То, что наши пограничники пропустили их – все ясно. Те предупредили их о погоде, опять же убедились, что в лодке свои. В одном поселке живут, не один раз выручали друг друга. Что вы хотите – застава на окраине поселка, а вокруг на десятки километров – ни души. Остров.
Так вот, начали наши ребята лодку тихонько разворачивать на сто восемьдесят. Молчат, ни гугу, дохнуть боятся. Головы сразу светлые стали, сил прибавилось, и они на весла, на весла! Что-то японцы еще в темноте кричали, а ребята знай гребут. И что бы вы думали – выбрались. Где-то через час услышали катер, по звуку мотора узнали – свой. Подобрали их, конечно. Но шуму было! А что ты хочешь, самовольно за границу смотались и обратно вернулись... Большинство испугом отделались, но один начальничек с ними был, невысокого, правда, пошиба, – того с работы сняли, выговор с занесением вкатили... Но, по слухам, восстановился уже.
– У нас на комбинате с японцами другая история вышла... Пришел как-то в наш порт пароход ихний, за бумагой, ценится вроде у них наша бумага. А может, просто дешевле. Ну, команда, конечно, хочет по берегу погулять, городок посмотреть – мы не против. И надо же было случиться, что капитан этого парохода оказался сыном бывшего владельца комбината. Конечно, от того комбината одно название осталось, технику подновили, производительность подняли... Ну, ладно. Выяснилось еще, что отец капитана еще жив и просил сына своего на комбинат заглянуть – как, мол, и что.
Что делать – надо встречать японцев. Встретили. Показали, что можно было, в Дом культуры повели, банкетом угостили. Деловые отношения на основе полного доверия, никуда не денешься. Пришло их на банкет немало, больше десятка.
Рассадили мы японцев, как положено, через одного. Один наш сидит, другой – ихний, и так через весь стол. Как водится, выпили за хороших мастеров, за верных покупателей, за дружбу народов и так далее. Сплошная дипломатия. Только смотрим мы, японцы вроде того что упоить нас хотят. Знай подливают. Только выпили, а они уж опять за бутылки хватаются. Ничего не остается – поднимаем рюмки, тосты международного значения произносим...
