На обратной дороге преисполненный благодарности Андрей предложил мне заехать куда-нибудь поужинать. Мой желудок, успевший стать за короткое время горячим поклонником кулинарного творчества Люси-Люсьенды, впал в истерику и категорически потребовал возвращения в усадьбу, но был безжалостно укрощен соображениями более высокого порядка: я надеялась во время общения с Андреем разжиться какой-нибудь интересующей меня информацией.
– Хорошо, но только туда, где быстро обслуживают: мне бы не хотелось надолго оставлять Веру Дмитриевну одну.
Андрей выбрал какой-то весьма уютный ресторанчик, небольшой, тихий, с вежливыми без подобострастия официантами. Меню, конечно, оставляло желать лучшего, но в данном случае еда занимала меня меньше всего.
После того как у нас приняли заказ, я приступила к «допросу».
– Андрей, вы давно работаете у господина Шадрина?
– Уже семь лет.
– Наверное, сложно было поступить в такую серьезную фирму?
– Да нет, мне несложно: я по блату попал.
– То есть?
– Моя мама работала у Антона еще в девяностые годы, когда тот только-только начинал разворачиваться. По ее протекции он меня и взял.
– И как вам, нравится ваша работа?
– Как она может не нравиться? Приличная зарплата, а потом с Антоном интересно общаться, он такой человек, который умеет генерировать вокруг себя энергию, так что получаешь постоянный драйв… А вам нравится ваша работа?
– Конечно.
– Да? Странно… Мне почему-то кажется, что вы способны на большее, чем быть просто сиделкой.
– Я не просто сиделка, а дипломированная медицинская сестра и дипломированный массажист. И потом знаете, ухаживать за больным человеком и помочь ему преодолеть недуг – дело весьма достойное и требующее достаточно много усилий. У человеческого организма огромные ресурсы, но люди не всегда умеют ими пользоваться. Однажды у меня был очень тяжелый больной, который перестал бороться за свою жизнь. И я предложила ему погадать по его руке. «Смотрите, – сказала я ему, – какая у вас длинная линия жизни. И очень счастливой жизни, кстати. Так что вы просто обязаны выкарабкаться из болезни». И он мне поверил. И, представьте себе, выздоровел. (О том, что перед этим мне пришлось вырезать у него одну треть желудка, я решила умолчать.)
– Что ж, это прекрасно, что вы так относитесь к своей профессии. Сейчас это большая редкость. Люди в наше время прежде всего думают о деньгах.
– Я тоже о них думаю, поэтому и оказалась в доме вашего босса.
– Да, Вере Дмитриевне с вами повезло… – одарил он меня комплиментом. – Вообще, она всегда была такая энергичная старушенция, отлично выглядела, ни на какие болячки не жаловалась, и вдруг – удар.
– Вполне возможно, что причиной инсульта стали сильные переживания из-за смерти первой жены Антона Зиновьевича.
– Да, это вообще был тихий ужас… Так внезапно все произошло… Мы, когда все случилось, с шефом в Мюнхене были. Приезжаем, нас Агнесса Николаевна встречает. У нее такое страдальческое лицо было, словно она босиком на раскаленных угольях стояла. Никогда не забуду… Для нее это тоже была огромная потеря. Они с Марией Эрнестовной с детства дружили, относились друг к другу как сестры и вообще, даже внешне немного похожи были.
– Знаете, я тоже это заметила, когда увидела фотографию, где они сняты все втроем… Скажите, Андрей, а что за человек была Мария Эрнестовна?
– Очень симпатичная, доброжелательная женщина, конечно, не такая феерическая красавица, как его вторая супруга, но очень приятная. Светской жизни избегала, занималась благотворительностью, к людям относилась ровно, вне зависимости от их богатства или социального положения.
И тут мне пришло в голову задать господину референту еще один вопрос:
– Скажите, а после ее кончины никто из прислуги не уволился?
– Ее горничная уволилась буквально через пару дней после похорон. А почему вы об этом спросили?
– Потому что мне кажется, что та горничная, которая прислуживает Галине Герасимовне, вряд ли бы понравилась предыдущей хозяйке.
– Это точно, – засмеялся Андрей, демонстрируя великолепные зубы. – Мария Эрнестовна не любила наушничества.
– А что она любила?
– Она любила путешествовать. Театр любила. Ей нравилось с детьми заниматься. Кстати, это она на пару с Верой Дмитриевной уговорила Антона взять под свою опеку один из детских домов в Технограде и оснастить его современной компьютерной техникой. Они там вели у детей литературный кружок, а Агнесса Николаевна – кружок юного программиста. Очень печально, что жизнь Марии Эрнестовны так рано оборвалась…
– Да, печально… Ну, а Галина Герасимовна на поприще благотворительности тоже подвизается?
Андрей аккуратно протер губы салфеткой, положил ее на край стола, разгладил красивыми длинными пальцами.
– По-моему, у нее другие приоритеты…
В его голосе проскользнула едва заметная ирония. И я поняла, что даже если он и был в понедельник вечером на свидании в беседке, то точно не с женой своего шефа. А вот с кем? Это оставалось для меня загадкой. Да и он ли был в беседке? Ведь там мог быть кто угодно, в том числе и сам господин Шадрин…
Когда мы вышли из ресторана и сели в машину, Андрей вдруг спросил меня:
– Вы что, действительно умеете гадать?
– Немного умею. У меня прабабка была цыганкой, ну и в генах, видимо, что-то осталось.
– Интересно, а мне можете погадать?
– Могу.
– Хорошо, тогда погадайте. Хотя предупреждаю, я в эту вашу хиромантию не верю.
– Ваше право. Дайте мне левую ладонь и положите на нее какую-нибудь денежку, а то без этого никакого гадания не получится.
Андрей достал тысячную купюру.
– Такая пойдет?
– А почему бы нет. – Я поплевала на денежку, убрала ее в карман куртки. – Ну, слушайте. Линия жизни у вас длинная, жить будете долго, хотя в детстве вы часто болели, и один раз довольно тяжело…
– Да, у меня в шесть лет была скарлатина.
– Линия сердца подсказывает, что вы достаточно дружелюбны, но не навязчивы, с окружающими вас людьми всегда стараетесь держать дистанцию. Линия ума говорит о том, что вы прагматичны, не витаете в эмпиреях, более всего доверяете своему опыту, логике и умеете делать правильные выводы из предоставленных вам фактов. Бугор Юпитера под указательным пальцем хорошо развит, это указывает на то, что вы харизматичны и в достаточной мере эгоистичны. Любите комфорт, красивые вещи и классическую музыку. Судя по бугру Венеры, вы сексуальны, пользуетесь большим успехом у дам и даже иногда заводите с ними ни к чему не обязывающие романы. Но вы до сих пор не женаты, потому что тайно влюблены в женщину, которая старше вас и не отвечает вам взаимностью. Хотя ради нее вы готовы на все. Однако линия судьбы обещает, что через некоторое время вы женитесь на другой, богатой и доброй, уедете с ней из России, проживете безбедно, родите троих детей, но всю жизнь будете тосковать о той, в которую сейчас влюблены… Все, сеанс хиромантии окончен, благодарю за внимание. – И я отпустила его ладонь, которую он поднес к своим глазам.
– И все это вы прочитали по моей ладони? – после долгой паузы спросил он.
– Что-то по ладони, что-то по глазам… Ну, поехали?
Не буду же я ему рассказывать, что сама не знаю, как это у меня получается. Более всего это похоже на то, что я, словно радиолюбитель, перебираю диапазоны и вдруг нахожу нужную волну и на нее настраиваюсь…
Оставшуюся дорогу Андрей молчал, что было кстати: я размышляла о том, что или кто стоит за той поспешностью, с которой горничная Марии Эрнестовны покинула свою службу в доме Шадриных.
Когда красавец-мужчина привез меня в усадьбу, он вежливо помог мне выйти из машины. Я, естественно, поблагодарила и направилась в сторону господского дома.
– Лиза, погодите… Вы, когда мне гадали по руке, сказали, что я влюблен в женщину, не отвечающую мне взаимностью. Да, это так… Хотя я не понимаю, как вы об этом узнали. Но вот о чем я хотел у вас спросить… Представьте себе, что в юности вы были пылко влюблены, но предмет вашего поклонения рано умер. Скажите, вы могли бы хранить ему верность всю оставшуюся жизнь?
– Я – нет. Но кто-то, видимо, может… Вспомните княжну Нину Чавчавадзе. После смерти Грибоедова она так и не вышла замуж и хранила ему верность до могилы…
– То был Грибоедов. А я говорю об обыкновенном человеке.
– Но ведь вполне возможно, что для той, которая его любила, он не казался обыкновенным, а был единственным…
– И значит, forever… – задумчиво сказал Андрей.
– Да, навсегда, – подтвердила я.
Когда я вернулась к Вере Дмитриевне, она сообщила, что добрая душа Люся оставила для меня на кухне ужин. Мой желудок перестал меня шпынять за предательское посещение учреждения общепита и был ублажен внушительным куском тающего во рту слоеного пирога с вишней под взбитыми сливками.
Вернувшись в спальню Веры Дмитриевны, я обнаружила там Ксану и Агнессу Николаевну, решивших навестить «больную». Вера Дмитриевна, облаченная в красивую шелковую пижаму, принимала дам, сидя в кресле. В соответствии с выбранной ею мизансценой мне пришлось сесть рядом на какой-то идиотский пуфик и дивиться артистическому таланту моей подопечной, которая демонстрировала собравшимся приобретенную подвижность пальцев правой руки, вызывая тем самым радостные охи и ахи у присутствующих. Затем разговор завертелся вокруг предстоящего детского праздника и перешел непосредственно на детей, их воспитание и в конечном итоге коснулся истерик Алисы. Вера Дмитриевна мягко заметила, что, видимо, все дело в том, что девочку чрезмерно балуют. На что Ксана ответила, что дело здесь в наследственности, Галя у нее в детстве тоже была нервной и закатывала истерики по два раза на дню, а кроме того, была лунатиком: вставала ночью с постели и уходила из дома. Однажды ее, по словам Ксаны, нашли аж за пасекой.
