На первых же нотах демон Асмодей зашипел, забурлил, как котел, с которого сняли крышку, и распахнул глаза Рафи куда шире, чем предполагалось природой. Устав от восхождения из преисподней, он вяло потянулся ко мне, ругаясь на неизвестных языках, но подняться из ванны не мог. Я просто отступил к противоположной стене и заиграл громче, чтобы заглушить резкие гортанные звуки, извергавшиеся из губ Дитко.
Тело Рафи конвульсивно вздрагивало, бивший из него пар превратился в клубящийся поток мутного света. Я заиграл громче и быстрее, создавая мелодию, которую видел, слышал и чувствовал самим сердцем. Музыка сотней крошечных скальпелей оперировала окружающую реальность, устраняла смертельную опухоль, а я растворился в ней и, завороженный, по цепи обратной связи до краев наполнялся благодатью, точно так же, как сладкое вино наполняет бокал.
Затем ругань на секунду прекратилась, и извивающееся в ванной существо посмотрело на меня перепуганными, умоляющими глазами Рафи.
— Фикс, пожалуйста! — шептал он. — Пожалуйста, не надо... — Лицо дернулось, и сквозь черты Рафи проступил Асмодей — подобно маслу на поверхности воды. Демон зарычал, сквозь щеки проросли рога, а чернущие глаза забурлили, как змеиные гнезда.
Только тут до меня, идиота, дошла горькая правда: в приятеля вселился вовсе не призрак, а кто-то куда сильнее и ужаснее. Это означало, что в его теле всего один человеческий дух, и я настроен на волну Дитко, а не его безжалостного гостя. Выходит, я изгонял дух Рафи из его собственного тела.
Я чуть не перестал играть, что было бы грубейшей из всех возможных ошибок — мой вистл тут же изгнал бы Дитко. Вместо того я попробовал изменить настройку — отрешиться от заполнившего меня духа Рафи и сосредоточиться на другом.
Я играл всю ночь, а ночь была бесконечной. Существо в ванне ругалось и трепыхалось, плакало и стонало, пьяно смеялось и молило о пощаде. Затем за покрытым изморозью окном забрезжил тусклый, будто усталый свет желтовато-розовой зари — неужели сигнал об окончании военных действий? Существо закрыло глаза и уснуло, а через полсекунды вистл выпал из моих онемевших губ, и я тоже уснул и проспал восемнадцать часов.
Едва проснувшись, я лицом к лицу столкнулся с неприятными последствиями своих действий. Душу Рафи я не уничтожил, но каким-то непостижимым и, увы, неисправимым образом связал ее и демона в неразделимый духовный узел, превратив Рафи и Асмодея в жуткий эктоплазменный аналог сиамских близнецов.
Тогда я и решил: баста! Новую жизнь можно начать не только с первого января, но и с середины лета!.. Собрав все инструменты и принадлежности в большую коробку, я убрал их в гараж Пен. Найду себе другое занятие: есть ведь на свете работа, где сначала показывают антидот и лишь потом дают ключи от шкафчика, где хранятся ядовитые лекарства? Увы, я даже новую жизнь начать не в состоянии...
— Никто не говорил, что вас можно пускать в закрытые помещения, — задумчиво растирая ухо, протянул Фрэнк.
— Но ведь, что пускать нельзя, тоже не говорили, — возразил я.
Добродушно рассмеявшись, здоровенный охранник покачал головой.
— Извините, мистер Кастро, все-таки нет! Читальным залом можете пользоваться на общих правах, равно как и выносить под расписку любой документ из открытого доступа. Но если я пущу вас в закрытое хранилище, а потом окажется, что было нельзя, мне придется искать новую работу! Нет, пусть мистер Пил или мисс Гасконь спустятся и дадут разрешение, тогда с удовольствием проведу, куда хотите.
Махнув рукой, я стал подниматься по лестнице.
— Э-э, сэр, извините, пальто нужно оставить в гардеробе, — с искренним смущением попросил Фрэнк. Ему явно не нравится создавать людям лишние проблемы, но работа есть работа.
Я спустился в фойе, на ходу перекладывая вистл и ключи в карманы брюк. На этот раз охранник убрал мою шинель в шкафчик, потому что вешалка была занята плащиками и курточками пастельных тонов. Значит, где-то в здании архива бродит Джон Тайлер в компании гиперактивных восьмилеток. «Вот и славно! — мстительно подумал я. — Помешал мне вчера, пусть теперь себе карму исправляет».
Разрешения Элис я спросить не мог, однако вовсе не по вине Фрэнка. Воспользовавшись отъездом Джеффри в Бильбао, Элис созвала совещание, и все сотрудники архива, за исключением технического персонала и охраны (по видимости, состоявшей исключительно из Фрэнка), на целое утро оказались заперты в ее кабинете. Значит, мне оставалось только ждать.
В читальном зале появилось несколько больших коробок, которые положили перед столами библиотекарей, так что между персоналом и небольшой горсткой конечных пользователей возник дополнительный санитарный кордон. Молодая азиатка, сидевшая за библиотекарским местом, приветливо улыбнулась из-за баррикад, но, когда я попросил провести в закрытые хранилища, удивленно рассмеялась.
— У меня ключей нет, я ведь только ассистент и секретарша и доступа к ценным документам не имею.
Я все равно поблагодарил девушку, и мы познакомились. Оказалось, она и есть работающая на полставки Фаз, которой выпала тяжкая доля помогать Джону Тайлеру. Интересно, что она о нем думает?
— Ну, он немного странный, — осторожно ответила девушка. — Не слишком общительный, непредсказуемый. Мы почти не разговариваем, просто миримся с присутствием друг друга. Когда я не нужна, точнее, когда он удосуживается об этом сказать, я перехожу на другое место. Сюда, например. У нас в архиве разнообразие — тот же отдых.
Рик рассказывал, что Фаз присутствовала при нападении призрака, вот и я решил задать вопрос. Девушка с удовольствием сменила тему, хотя из-за жуткой суеты она почти ничего не разглядела.
— Зато я видела ее в хранилище! Три раза! Однажды совсем рано утром, потом на прошлой неделе два дня подряд. Мы тут заключили пари. Элейн сталкивалась с призраком шесть раз, а Энди — целых одиннадцать.
Я задал помощнице Джона те же вопросы, что и архивариусам: как выглядела призрачная женщина и какое впечатление произвела. Отвечала девушка примерно так же, как остальные, но кое-что от себя все-таки добавила.
— Она молодая, — рассудительно проговорила Фаз, — и, думаю, красивая, только этого не видно, потому что среднюю часть лица застилает туманная краснота. Впечатление, что она красивая, создается, наверное, потому, что у нее такой аккуратный маленький подбородочек. Сначала я думала, на ней подвенечное платье — женщина ведь вся в белом, однако у подвенечных платьев капюшонов не бывает, да еще волосы растрепанные.
— Что значит растрепанные? — с любопытством спросил я. Такого я еще не слышал, а сам вчера видел призрачную незнакомку с противоположной стороны улицы и в темноте — разве тут детали рассмотришь?
— Будто она стояла на вершине холма и подул сильный ветер, — подумав, ответила Фаз. — Только на ней капюшон, значит, дело не в этом. Кто знает, может, она только что проснулась?
— Вы когда-нибудь разговаривали?
Фаз чуть погрустнела.
— Да, в первый раз разговаривали. Она все повторяла «Розы, розы...» А потом протянула руку, словно милостыню просила. Сейчас притихла, по-другому себя ведет... По-моему, при жизни эта женщина счастлива не была, бедняжка.
Я поспешно сменил тему: от эмоциональных излияний о призраках как-то не по себе.
— Что в коробках? Новые приобретения?
Фаз взглянула вниз, будто успела забыть об импровизированном бастионе вокруг своего рабочего места,
— Ах это!.. Украшения.
— Украшения?
— Да, а еще бокалы, ножи и все такое. Ну, для воскресного приема. Мама Шерил в очередной раз выходит замуж.
— Шерил говорила, — кивнул я. — Мне повезло: попал к вам в светлую пору радости и смеха.
Фаз искоса на меня взглянула, желая убедиться, что я не издеваюсь, а потом заговорщицки подмигнула.
— Разве это светлая пора? — чуть слышно прошептала она. — Светлая будет, если мистер Пил уедет работать в музей Гуггенхайма и его место займет Рик Клидеро. Он почеловечнее...
— Я слышал, что наиболее вероятный кандидат — Элис.
Фаз скорчила недовольную рожицу.
— Тогда мне придется уходить. Сил нет ее терпеть.
Я сидел в мастерской и, положив ноги на стол Тайлера, ждал конца собрания. Не желая терять времени даром, я мысленно путешествовал по зданию архива, пытаясь снова установить контакт с призраком — и снова безрезультатно. Чем больше я думал над этим парадоксом, тем меньше смысла в нем видел: призрак, совершавший подобные поступки, просто обязан оставлять более заметный след и, черт побери, куда легче обнаруживаться!
Около одиннадцати в мастерскую влетела Шерил. Ее по-настоящему красивое лицо вспыхнуло.
— Эй, охотник за привидениями! — закричала она, тыча в меня сразу двумя указательными пальцами.
— Привет, Шерил!
Девушка подошла ближе и встала в позу готового к поединку боксера. Ясно, клоунада продолжается!
