– Моя жена немного разволновалась.
– Я понимаю. Переживает из-за брата и племянника.
– Да. Это так. Семейные проблемы, Тамара Валентиновна, семейные проблемы.
– Но это и ваши проблемы.
– Теперь вы понимаете, что без врача здесь никак, – грустно сказал Марк Захарович. – И мне нужна помощь.
– Я думала, что еду в нормальную семью, боялась, что есть маленькие дети и я не справлюсь. А оказалось…
– Они и есть дети! – перебил ее Ройзен. – Неразумные дети! Но кто о них позаботится, кроме меня и… вас?
– Вы великодушный человек. – Она слегка замялась. – Но я… не могу.
– Я буду с вами откровенен. Мне крайне сложно найти семейного врача по причине, которую вы теперь понимаете.
– Но я не психиатр! – всплеснула она руками.
– То есть вы никогда не имели дело с подобными случаями? – вкрадчиво спросил он.
– Никогда!
– А если вспомнить?
– Я не понимаю, о чем вы?
– Я имею в виду, что вы много лет проработали участковым врачом-терапевтом, и пациенты на вашем участке попадались разные, в том числе и с психическими отклонениями. Вы их наблюдали и в моменты обострения давали свое согласие на принудительную госпитализацию.
– Возможно, но я не акцентировала на этом внимание. Это не моя епархия.
– Но вы вполне можете отличить здорового человека от больного? Я имею в виду психическое здоровье.
– Разумеется!
– Замечательно, – потер он руки.
– Вообще-то я шла поговорить с вами не об этом, – заявила она решительно. – Мне не нравится эта работа. Я советую вам поместить ваших родственников в психиатрический стационар, я им ничем помочь не могу. Что касается меня…
– Я вижу, вы решили нас покинуть, – грустно сказал Марк Захарович.
– Да. Но перед тем как уехать, я хотела бы реабилитироваться. Я вспомнила ту печальную историю.
– Вот как? – он оживился. – Ну и?..
– Речь идет о девочке-подростке. Это было очень давно, лет двадцать назад, может, чуть меньше. Я не смогла определить у нее пневмонию, потому что мои мысли были заняты совсем другим. Я собиралась в отпуск. Она действительно могла умереть. Но, насколько я знаю, не умерла. Ее взяла заведующая, она поставила правильный диагноз и назначила лечение, которое принесло успех. Я все правильно говорю?
– Да. Наверное.
– Что значит наверное? – подалась вперед Тамара Валентиновна. На ее лице было удивление.
– Потому что я ничего не знаю об этой девочке. Она, скорее всего, осталась жива. А может, и нет. Если хотите, я наведу справки.
– Наведете справки?!
– Теперь у нас два случая, о которых мы знаем. То есть была еще одна ваша врачебная ошибка.
– Что значит, еще одна?!
Тамара Валентиновна занервничала. Разговор пошел совсем не так, как она ожидала.
– Успокойтесь, мы же еще не установили, что этот случай тоже был с летальным исходом. Случай номер два.
– Тоже?!
– Но ведь вы же сами только что сказали…
– Я сказала, что ее вылечили!
– Вы в этом уверены? Мне не делать запрос?
– Я не… – она вытерла вспотевший лоб. – Не вполне…
– Не вполне уверены? То есть все-таки делать? – его голос стал тверже. Леопард выпустил когти и прицелился.
– А вы разве не этот случай имели в виду?
– Нет, – покачал головой Ройзен. – Другой, хотя история тоже давняя. Примерно тех же лет.
– Этого не может быть!
– Но не далее как вчера вы меня уверяли, что не ошибались ни разу. Сегодня выяснилось, что вы ошиблись дважды. Я могу дать вам подсказку…
– Не надо!
– Очень мудрое решение, – в его голосе звучала ирония. Тамара Валентиновна вела себя так, как он хотел.
– Я никаких врачебных ошибок не совершала!
– А как же девочка? – он несильно «взял ее за горло» и легонько сжал когти.
– Но ведь ее вылечили!
– Вы уверены? – усилил он давление.
Она замялась.
– Я все же хочу, чтобы вы сделали запрос. Два случая – это уже перебор.
– Хорошо. Я займусь исключением случая с девочкой, а вы тем временем вспомните мой случай. То есть моего приятеля. Один маленький нюанс.
– Да?
– Вы сегодня уезжаете.
– Я готова задержаться еще на день.
– Вы уверены? Как видите, Тамара Валентиновна, я ни к чему вас не подталкиваю, никаких решений не навязываю, – с усмешкой сказал Ройзен. Теперь он крепко держал ее за горло. – Дверь для вас всегда открыта, если вам нужна машина, я ее предоставлю. Вы можете поехать домой, где и в самом деле отдохнете, ведь у вас отпуск.
– Ах, разве я теперь могу спать спокойно?!
– Да ничего страшного не произошло. Много лет назад умерла какая-то девочка…
– Да вы же утверждали, что не знаете, умерла она или нет! – Тамара Валентиновна вскочила.
– Да какая разница? – он тоже встал.
– То есть как это… как это, какая разница?!
– Люди, Тамара Валентиновна, это расходный материал. Вы врач, кому как не вам об этом знать, лес рубят – щепки летят. Ну, угробили вы пару-тройку пациентов…
– Я?!
– Милая, успокойтесь.
– Я никого не убивала!
– Мы же только что выяснили.
– Я требую доказательств!
– Хорошо, только успокойтесь. Я сегодня же сделаю запрос, но это история двадцатилетней давности, так что результата не стоит ждать быстро.
– Я подожду, сколько надо. Скажите мне правду об этой девочке.
– Сначала мне надо хотя бы знать ее имя. Если вы его, конечно, вспомните.
– Я помню всех своих пациентов!
– Да ну? – он с иронией вскинул брови. – Так-таки и всех?
– Да!
– Вашу прекрасную память мы еще обсудим.
– Здесь нечего обсуждать! Наташа Юшакова! Адрес…
– Вы и адрес помните?
– Конечно! – она назвала квартиру и дом.
– Это где-то в центре. Ах, да. Вы же работали на участке, где живет Брагин и когда-то жила Татьяна Кабанова. Вам не показалось это странным?
– Что тут странного? – сказала она, раздражаясь.
Она упорно не желала видеть того, что лежало на поверхности. Ройзен готов был расхохотаться. В одном месте, в одно и то же время оказались давние знакомые: Анатолий Брагин, Татьяна Кабанова, Тамара Валентиновна. Из схемы выпадал только Владик Самсонов, но, если немного поднапрячься, вписался бы и он. А они уверены, что это случайное совпадение! Ройзен кусал губы, чтобы не рассмеяться. Что ж, это дает ему время. Бездну времени.
И тут в кабинет вошла Софья Львовна. Она умылась, привела себя в порядок, умело подкрасила лицо и старалась держаться с достоинством.
– Все в порядке? – заботливо спросил Ройзен.
– Да, я пришла в себя. Извините, – Софья Львовна настороженно посмотрела на Тамару Валентиновну. – Не смогла нейтрализовать Анатолия.
– Вы советовались с психиатром, прежде чем давать ему транквилизаторы? – сурово спросила та.
– Разумеется! – ответила Софья Львовна и вопросительно посмотрела на Ройзена.
– Тамара Валентиновна у нас задержится, – сказал он. – Хотя после сегодняшнего инцидента собиралась уехать. Тамара Валентиновна, вы не хотите немного отдохнуть?
– Вы имеете в виду – подумать?
– У нас скоро обед. Если желаете, вам принесут его в комнату, в то время, которое вы назовете.
– Сколько можно намекать на мою непунктуальность?! – вскипела Тамара Валентиновна.
– Я просто хотел сделать ваше пребывание здесь приятным и вполне комфортным.
– Вам это удалось, – сказала она с иронией. – Я приду в столовую, как все.
– Хорошо, мы пообедаем вместе. В два часа дня. – Он выразительно постучал пальцем по циферблату.
– Я поняла. В два приду. А сейчас я хочу собраться с мыслями. Да, этот день тоже можете вычесть из моей зарплаты.
– Как вам будет угодно.
– Ничего, если я посижу в гостиной? Я нашла интересную книгу. У вас, кстати, прекрасная библиотека. Я очень этому рада. Так надоел телевизор!
– Я не возражаю, если вы будете проводить время в гостиной. У книжной полки.
– Спасибо.
Тамара Валентиновна вышла.
– Что это с ней? – удивленно спросила Софья Львовна. – Такое ощущение, что она сейчас взорвется. Руки дрожат, и этот тон… Будто не женщина, а натянутая струна.
– Ты это о ней или о себе?
– Не поняла… – она нервно поправила воротник светлой блузки. – Я так плохо выгляжу?
– Все в порядке. Хотя я посоветовал бы тебе выпить успокоительное. Ну-ну, шучу… Тамара Валентиновна вспомнила какую-то девочку, думает, что та умерла от пневмонии. Мне срочно надо сделать запрос. Это в мои планы не входило, поэтому необходимо ее успокоить. А то еще расстроится не на шутку.
– А может, стоит сказать ей, когда именно произошла врачебная ошибка и что это за ошибка?
– Так она же не хочет, – растягивая гласные, сказал Ройзен. Когти спрятались, он вновь был похож на сытого кота. На ласкового пушистого домашнего кота. – Я ей всячески намекаю, наталкиваю на мысль. Делаю все необходимые подсказки, чуть ли не открытым текстом говорю, где именно искать, – с притворным огорчением пояснил Марк Захарович. – Тяжелый случай. Очень запущенный. Она упорно не желает об этом говорить. Боюсь, эти воспоминания блокированы. Надо с ней долго работать. Я, пожалуй, поручу это тебе.
