что я заметила? У всех, кто более-менее успешно работает в этой индустрии – у актёров, режиссёров, продюсеров, да даже у простых администраторов, есть одна общая черта – они все чрезвычайно энергичные люди! А во мне этого нет. Я не борец. Я еле-еле тащу на себе груз необходимости что-то делать со своей жизнью, чтобы совсем не пропасть… И боюсь, что на большее не способна. К тому же известный режиссёр, руководивший актёрским факультетом, на котором я училась, стал меня сексуально домогаться. Самое обидное, что он мне нравился! Он был похож на большого плюшевого мишку, доброго и уютного. Поэтому, когда он полез ко мне с поцелуями… Что бы ты почувствовал, если б твой любимый плюшевый мишка вдруг обернулся похотливым мужиком, решившим воспользоваться своим положением, чтоб затащить в постель девчонку, годящуюся ему в дочери? Я была в шоке.
Рафин поинтересовался, как звали того режиссёра. Он знал его, хотя никогда с ним не работал.
– Короче, я не смогла заставить себя ответить ему взаимностью, – продолжила я свою историю. – Догадываясь о том, что в конце второго семестра он, скорее всего, меня отчислит, я решила не дожидаться этого и ушла сама.
– Ты когда-нибудь жалела о том, что упустила такую возможность?
– Нет. Я чувствовала, что поступила правильно. Только какое-то время я пребывала в растерянности, потому что осталась без цели и не знала, что делать дальше со своей жизнью.
– А потом ты решила стать писателем?
– Вообще-то я лет с двенадцати пыталась что-то сочинять. Думаю, это занятие больше подходит к моему характеру. Не нужно каждый день выходить из дома, не нужно встречаться с кучей разного народа, не нужно пытаться им всем понравиться, не нужно выворачивать душу наизнанку. Хотя как автор я постоянно этим занимаюсь, но это кажется естественным, не вызывает внутреннего протеста, который я испытывала, когда мне приходилось делать это на сцене или перед камерой.
– А я стал актёром почти случайно. Отчим предложил мне сыграть в его постановке Меркуцио. Я сначала отказывался – страшно, да и на фига оно мне нужно, но он меня уговорил. Наверное, он намного раньше меня понял, что я – актёр. Знаешь, я был странным ребёнком. Например, я имел обыкновение всё делать по два раза. Если я выпивал стакан воды, я ставил стакан на стол, снова брал его в руки и нёс ко рту, воображая, будто в нём ещё что-то есть. И это не однократный случай, я действительно повторял всё, что делал.
– Но, это же этюд с воображаемыми предметами, который выполняют на первом курсе во всех театральных училищах!
– Да, но я то этого не знал!
– Постой, ты говоришь, что первой твоей ролью был Меркуцио? Разве не Ромео? В википедии написано, что ты играл Ромео.
– Врёт твоя википедия. На роль слащавого Ромео я бы ни за что не согласился. Отчим хорошо меня знал, поэтому предложил мне роль Меркуцио – злого, отчаянного. Таким я и сам тогда был. Недолго думая, я поступил в театральное училище, потому что надо же было куда-то поступать, а иначе в армию заберут. Но практически не учился там, почти сразу же начал сниматься – соглашался на всё подряд, это было весело, за это платили деньги и у меня чуть не каждый день появлялись новые друзья и подружки. Только через несколько лет я начал всерьёз задумываться над тем, что я делаю и что это значит для меня… Мне было двадцать пять, моё лицо уже было знакомо каждой собаке в этой стране и я спросил тогда у своего отчима – ну и чего ради всё это дерьмо? Я просто кукла? Я один из тех амбициозных кретинов, которые ищут аплодисментов и признания? И почему тогда я всё равно чувствую себя одиноким неудачником? А он ответил – чтобы быть звездой, ты должен себя любить, чтобы быть актёром, ты должен себя ненавидеть. Звездой ты уже стал, почему бы не попробовать стать актёром? Когда я был подростком, я получал удовольствие от самовандализма, резал себя…
– Вот откуда эти шрамы на твоих руках?
– Да. Мать затаскала меня по психиатрам, но я завязал с этим, только когда начал сниматься. Не знаю, что стало бы со мной, если б мой отчим не подтолкнул меня к этой профессии, как-будто специально созданной для сумасшедших вроде меня? Может, покончил бы с собой ещё лет двадцать назад.
– Не понимаю, за что ты так не любишь себя? Ты же прекрасен! В тебя, наверное, всю жизнь все влюблялись…
– Да прям. Однажды, помню, мне было лет шесть, я сидел на автобусной остановке и какой-то гад, проходя мимо, посмотрел на меня и сказал: “Боже, какой уродливый ребёнок!”
– Но ведь это не правда! Я видела твои детские фотки – ты был симпатичным мальчишкой! Надеюсь, ты не поверил этому гаду?
– Не знаю… Но я никогда этого не забуду. Даже если я и был страшненьким, я не понимаю, как кто-то мог быть настолько…
– Ох, люди иногда бывают такими тварями! Хорошо ещё, что у тебя нет регистрации в какой-нибудь из социальных сетей. В реальной жизни большинство старается вести себя прилично, избегая конфликтов, зато в виртуальной многие пользуются безнаказанностью… Ты не представляешь, сколько раз я получала сообщения от абсолютно незнакомых людей, в которых они считали нужным сообщить мне, что я уродина, старуха и тому подобное.
– Я понимаю, о чём ты! Я как-то раз додумался пробить свои имя и фамилию через поисковик, посмотреть, что про меня пишут, и очень быстро пожалел об этом!
– Да, про тебя много всякой ерунды пишут, вот, например, в прошлом году ты немного поправился, так все СМИ, как с цепи сорвавшись, так тебя чморили за это! Надеюсь, ты этого не читал?
– Нет, но спасибо, что рассказала мне об этом.
– Чёрт! Прости, я…
– Да ладно, ничего страшного! – он смотрел на меня, улыбаясь. Я тоже улыбнулась ему в ответ.
– Но всё же очень многие тебя любят. Я видела комментарий какой-то девочки в твоей фан-группе, она писала, что готова отдать почку, только бы познакомиться с тобой!
– О боже! Но это ведь ужасно.
– А, по-моему, прекрасно.
– Меня это пугает.
– Хорошо, давай сменим тему и поговорим о том, что тебя не пугает…
– Например?
– Что тебе больше всего нравится в твоей работе?
– Возможность не быть собой в течение пары месяцев. Я выбираю только те характеры, которые на меня не похожи. Люблю наблюдать за людьми, находить интересные черты и говорить себе –
