— А когда вы уезжаете, мадмуазель?
Я мрачно ответила:
— Мы не уедем в Тонон еще месяца три, дядя Филиппа не вернется до того времени, знаете ли.
Все ясно. Новости и слухи распространились по всей деревне. До того времени я не понимала, как трудно быть Золушкой.
После чая я пошла искать миссис Седдон, чтобы поговорить о слухах. Но мне сказали, что она ужасно устала, легла в кровать и ни с кем не может общаться. Поэтому я пребывала с ребенком и думала о неминуемом увольнении. Когда Берта пришла кормить Филиппа ужином, мои нервы были уже на пределе и я не знала, как спущусь вниз. Мальчик вдруг с ревом отказался ложиться в кровать, если только я не соглашусь подняться к нему «в середине ночи» и отвести посмотреть на танцы с галереи. Я пообещала, и он довольно тихо удалился с Бертой.
Собираясь на первый бал, положено быть счастливой… Я отправилась мыться, трясущимися пальцами разворачивала мыло. Никакого экстаза. Когда я сидела у зеркала и расчесывала волосы, еще не одетая, раздался стук в дверь. Берта. Она вручила мне коробочку, не глядя в глаза, сказала немного формальным тоном, как и все в тот вечер:
— Это вам.
Легкая, плоская коробочка, сверху целлофан. Молочно-белые фиалки в темно-зеленых листьях. Внутри визитная карточка, сразу видно букву R. Я закончила одеваться в полной тишине, приколола фиалки, сказала:
— Спасибо, Берта, — и пошла навстречу музыке и смеху.
Бал был в полном разгаре и, к счастью, хозяева уже перестали встречать гостей. Подножие уставленной цветами огромной лестницы опустело. Холл заполняла сверкающая шуршащая масса людей. Я постояла на галерее, не имея ни малейшего желания появляться на впечатляюще пустых ступенях. Мимо прошли три щебечущие молодые женщины из какой-то комнаты в конце коридора, я укрылась за их спинами и незаметно спустилась. Проскользнула в бальный зал, нашла угол, укрытый кустом азалий и тихо спряталась, чтобы наблюдать за танцующими.
Я не видела кресла Леона де Валми, но прекрасная Элоиза танцевала с пожилым бородатым мужчиной. Флоримон беседовал у окна со страшной голубоволосой старухой, выражая лицом и телом, что она самая интересная и интеллигентная женщина в этом обществе. А может, она такой и была, но уверена, он выглядел бы точно также, будь она наимрачнейшей в мире ведьмой. Рауль танцевал с нежной блондинкой в черном, она к нему прижималась, строила глазки через длинные ресницы, а он улыбался. Прекрасная пара. А если бы он танцевал со мной, какие начались бы разговоры…
Музыка затихла, люди разбрелись в стороны. Меня спрятала толпа. Рядом журчала вода, в аквариуме плавали золотые и серебряные рыбы. Снова музыка. На этот раз он с пожилой дамой в голубом платье и роскошных бриллиантах. Потом с черной хищной женщиной с умным голодным лицом и жадными руками. Опять красивая блондинка. Затянутая в корсет дамочка в черном с изумрудами. Седая женщина с добрым лицом. Опять блондинка. Рыбы ритмично махали плавниками. Лепесток азалии упал на воду, Я вспомнила про Филиппа, встала, подобрала юбку.
Рядом раздалось:
— Мадмуазель.
Я вздрогнула и уронила сумку почти в аквариум, Флоримон подал ее мне.
— Извините, что напугал. Не убегайте, мадмуазель. Я не танцую, уболтался до столбняка. Раз я сумел вас поймать, может, возобновим флирт? Этим я могу заниматься в любое время без усилий.
— И одновременно тихонечко курить? Договорились, я буду вашим местом для курения.
— Симпатичная женщина, — сказал он, нисколько не смущенный, — дороже рубинов. Очень красивое платье.
— Спасибо, маэстро.
— Я серьезно. Но вы спрятались, я высматривал вас, но не видел, как вы танцуете.
— Никого не знаю.
— И Элоиза не представила молодых людей?
— Я ее не видела, поздно спустилась.
— А где Рауль? Он знает всех. Может, он…
— Нет, пожалуйста! Я ухожу. Обещала Филиппу подняться и, пожалуйста, не беспокойте месье Рауля!
— И не спуститесь опять? Поэтому вы так поздно спустились и спрятались среди цветов?
— Что вы имеете в виду? — Он смотрел на фиалки и молчал. Моя рука нелепо дернулась, чтобы спрятать цветы. — Как вы догадались? — Я потрогала пальцем лепесток. — Поэтому?
— Дорогая, неужели вы еще не поняли, что каждое дыхание Валми — важная новость в долине?
— Постепенно узнаю.
— Вы очень молоды.
— Двадцать три.
— Если соберетесь покинуть Валми, куда вы пойдете?
Я смотрела на него. И этот тоже. Драконьи зубы скандала выглядывают отовсюду. Всем есть дело до моих отношений с Раулем. Сама я о них не думала. Я его любила, он меня поцеловал, я ужасно хотела его видеть. Вот и все. Флоримон продолжал:
— У вас есть друзья во Франции или вы тут совсем одна?
— Никого не знаю во Франции, но я не одна. Вы очень добры, я это ценю. Но будем откровенными, раз уж зашли так далеко. Вы обеспокоены по моему поводу, потому что известно, что я целовалась с Раулем, и меня уволят. Так?
— Не совсем. Потому что ты в него влюбилась. А ты слишком молодая, и тебе некуда убежать. Ты одна.
— Нет, не одна. А что если я убегу к Раулю? Мы же откровенны. Что это совсем невозможно, чтобы он был ко мне неравнодушен?
— Дорогая… Ты и Рауль? Нет, нет и нет.
Я помолчала и спросила:
— А насколько хорошо вы его знаете?
— Достаточно. Не интимно, возможно, но… — Он не смотрел мне в глаза, вдруг схватился большой рукой за воротник, неожиданно выругался и начал закапывать сигарету под азалию.
Я слишком разозлилась, чтобы дать ему уйти от ответа.
— А раз вы не знаете его уж совсем хорошо, возможно объясните, что имели в виду?
— Дорогая, не могу. Не должен был этого говорить. Я уже совершил непростительное. Не должен продолжать.
— Потому что вы здесь в гостях?
— Да, и по другим причинам.
Наши глаза встретились, но я еще не успокоилась.
— Раз мы решили говорить загадками, почему вы решили, что от тигра тигр и рождается?
— Мадмуазель…
— Хорошо. Оставим эту тему. Вы меня предупредили, облегчили сознание и очень добры, что доставили себе такое беспокойство. Может, теперь просто подождем и посмотрим, что из этого получится?
Он глубоко вздохнул.
— Я не прав. Не такая уж вы и молодая. — Он дружески улыбнулся, доставая новую сигарету. — Я свое сказал, и вы очень мило это восприняли. По крайней мере знайте, что когда соберетесь убегать, один человек во Франции у вас для этого есть. А теперь оставим это. Может, возобновим флирт. Не помните, на чем мы остановились? Или лучше быстренько сыграем в шахматы?
— Это будет очень быстренько. По сравнению со мной, Филипп — мастер. Победите за три минуты.
— Очень жаль. Нет ничего лучше хорошей смеси табака и шахмат, чтобы выкинуть из головы советы трясущегося старого дурака, которому пора бы и поумнеть. Прости, ребенок. Не мог удержаться, хотя и опоздал с советом.
Я улыбнулась.
— Хоть сейчас и не подходящая стадия нашего флирта, чтобы это говорить, но вы очень хороший. Но да. Слишком поздно.
Раздался голос Рауля:
— Вот ты где! Карло, какого дьявола ты решил прятать ее в этом углу? Черт побери, я тем временем все двери просмотрел. Не думал, что она считает вас и золотых рыбок такой приятной компанией. Что вы, кстати, обсуждали? Что поздно?
— Ну, во-первых, ты появился. А теперь веди ее танцевать и вымаливай прощение.
— Так и сделаю. Линда, пошли.
Озабоченный взгляд Флоримона провожал меня, а потом нас охватила музыка.
Рауль сказал мне на ухо:
— Век прошел. Ты там долго была?
— Не очень.
— Что так поздно?
— Боялась.
— Почему? А, Элоиза…
— Она нас видела, ты знаешь.
— Да. Тебе это важно?
— Конечно.
— Учись не обращать внимания.
Сердце билось у меня в горле.
— Как?
Но он засмеялся, не ответил, закружил меня под музыку, замелькали колонны, группа людей, кресло на колесах… Леон де Валми смотрел на нас, тень в центре калейдоскопа, паук в яркой паутине… Я тряхнула глупой головой. Ну его, не боюсь, или боюсь? Когда танец развернул меня к нему лицом, я безмятежно улыбнулась, он растерялся, а потом улыбнулся в ответ. Похоже, его безумно развеселила какая-то неизвестная мне шутка, крайне неприятная. Я сказала:
— Рауль!
— Да?
— Нет, ничего.
— Просто Рауль?
— Да.
Он мягко улыбнулся, и мне показалось, что понял.
Танец закончился у одного из окон. Рауль не выразил ни малейшего желания от меня уйти, стоял рядом и ждал. Он не обращал внимания на толпу, хотя на нас активно смотрели. Я пыталась найти мадам де Валми, но ее не было видно. Музыка заиграла, Рауль повернулся ко мне. Я сказала:
— Слушай, совсем не обязательно мной заниматься, я…
— Ну ты и кретинка.
Я забыла Элоизу, Леона, засмеялась, сказала:
— Я больше не буду, месье, — и полетела танцевать.
— Я сегодня выполнил все обязанности, танцевал со всеми вдовами… Хорошо, что не нашел тебя раньше, а то не был бы таким старательным.
