– Ну вот, все хорошее всегда слишком быстро кончается.
Илья засмеялся и направился к дому, но тут же вернулся и взял меня за руку. Пробираться в зарослях было непросто. Возле дома крапива вымахала на полтора метра вверх. Я взглянула на калитку, она была заперта на железный засов.
– Странно, – подумала я вслух. Илья ничего не ответил, хотя на засов внимание, безусловно, обратил. – Вход заколочен. Так же, как и окна. Зря мучились, – вздохнула я.
– Крапива примята, – сказал Илья.
– Это наши следы.
– В том месте мы не проходили.
Он пошел вдоль стены и скрылся за углом. Я с опаской последовала за ним. С той стороны дома была еще одна дверь. В отличие от фасадной, эта была не заколочена. Новая железная дверь, выкрашенная коричневой краской. Запиралась она на навесной замок, но в настоящий момент он лежал рядом на горке битого кирпича. Илья потянул за металлическое ушко, куда вставлялся замок, и дверь со скрипом открылась.
– Прошу, – улыбнулся он.
– Что-то мне уже не хочется, – покачала я головой.
– Тогда жди здесь.
– Что ты надеешься там найти? – недовольно спросила я.
– Ничего, – ответил он удивленно. – А ты?
Решив не отвечать, я шагнула в дом. После яркого дневного света в первый момент мне показалось, что в доме очень темно. Я замедлила шаги, ожидая, когда глаза понемногу привыкнут к мраку. Илья подошел, взял меня за руку, и мы начали осторожно пробираться вперед. Под ногами была земля, впереди арка, за ней просторная комната. Слева я разглядела лестницу, точнее, то, что от нее осталось. Деревянные ступени давно сгнили, сверху сквозь дыры в крыше падал свет. Я огляделась. На стене красной краской была нарисована пентаграмма, рисунок оказался старый, он едва угадывался. На полу остатки костра. Я поежилась и не сразу поняла причину своего беспокойства.
– Запах, – вдруг сказал Илья, и я подумала: «Ну, конечно. Запах…» – На второй этаж подняться невозможно, – добавил он. – По крайней мере, по этой лестнице. – И шагнул вперед, в темноту.
Но темнота не была абсолютной, и через минуту мы оба замерли. Я хотела закричать, но лишь сдавленно ахнула. Одна из поперечных балок, поддерживающих потолок, обнажилась, через нее была перекинута веревка, она кончалась петлей, на которой висело тело. В первое мгновение и тело, и веревка, и даже перекладина показались мне не настоящими, я даже подумала, что это игра света и тени или мое воображение. И только через несколько секунд пришло понимание: я вижу то, что вижу. Разлагающееся тело с невероятно страшным лицом, ноги почти касались кучи кирпича, верхний кирпич был чуть сдвинут, как будто его задели ногой в светлом замшевом ботинке. Я смотрела на этот кирпич и ждала, что он сейчас упадет, и удивлялась, почему этого не происходит. Я так пристально, так внимательно разглядывала этот кирпич, потому что боялась поднять глаза и еще раз увидеть все остальное. Я перевела взгляд на Илью. Он стоял рядом и хмурился, как будто решал сложную задачу, которая ему никак не дается.
– Записка, – сказал он, и я не сразу поняла, что он имеет в виду. Он кивнул, мне пришлось поднять взгляд, и я увидела листок бумаги, который держался на пуговице рубашки покойника. На листке было напечатано большими буквами: «Прости». Всего одно слово. – Это Игорь, – произнес Илья, я не поняла, к чему его слова относятся: к тому, что это его труп перед нами, или к записке. Я согласно кивнула, что бы он ни имел в виду. – Почему он это сделал? – спросил Илья, наверное, как и я, он просто не знал, что сказать.
Чтобы не смотреть на труп, я стала оглядываться, отмечая и выщербленный кирпич стен, и мусор на полу, и бутылку пива совсем рядом со своей ногой.
– А это что? – спросила я, по-прежнему избегая смотреть на жуткую картину, что была у меня перед глазами.
Очень пугала тишина этого места, оттого собственный голос меня несколько успокоил. Илья сделал пару шагов в сторону и очутился возле свежего раскопа. Кто-то начал рыть яму, лопата валялась тут же. Земля была твердая, как камень, и я подумала, что копавшему было нелегко, наверное, он устал и бросил работу незавершенной. Илья осмотрел яму, совсем неглубокую, всего-то сантиметров десять вглубь.
– Кому это понадобилось? – спросил он, а я опять не поняла, что он имеет в виду.
Он вернулся, взял меня за руку, крепко, до боли стиснув ладонь, и повел к выходу.
Я не помню, как мы вышли из дома, как закрывали дверь, как добрались до забора и влезли на крышу гаража. Я лежала на крыше, горячей, шероховатой, и привычный мир начал понемногу возвращаться. Я на крыше, рядом со мной Илья. А там, в доме, человек, который решил покинуть этот мир, оставив записку всего в одно слово.
– Как ты?
Я лежала на животе, Илья гладил мою спину, словно я была большой кошкой.
– А ты как думаешь? – усмехнулась я.
– Надо вызвать милицию.
– Вызывай.
– Что будет, если они приедут и станут задавать вопросы?
– Ничего хорошего.
– Тогда звонить лучше из автомата. Пусть думают, что его нашли бомжи. Или мальчишки. Ты сможешь идти?
Не так просто было ответить на этот вопрос, но я кивнула. Сейчас узнаем, могу или нет. Илья спрыгнул на землю и помог мне спуститься. Мы шли по переулку, покачиваясь, словно пьяные.
– Жуткое зрелище, – сказал он, а я попросила:
– Помолчи. – Но тут же об этом пожалела. Может, он говорит, потому что ему страшно, а вовсе не для того, чтобы меня успокоить.
Телефон-автомат был в переулке, мы купили карточку в сувенирной лавке, и я направилась к телефону, но Илья сказал, что отсюда звонить неразумно. Девушка могла нас запомнить. В общем, мы прошли три квартала, потом еще три, и только тогда Илья позвонил. Скороговоркой произнес несколько слов, я не очень-то вслушивалась. Меня не покидало чувство абсолютной нереальности происходящего, словно в кошмарном сне. Ты знаешь, что тебе это снится, но кошмар не становится от этого менее ужасным.
Мы сидели на скамейке в парке и смотрели на фонтан, на стайку хохочущих ребятишек возле него и голубей, которые подбирались к нам все ближе и ближе.
– Извини, что расклеилась, – сказала я.
– Я тоже расклеился.
– Ты, по крайней мере, соображаешь, что делать.
– Сомневаюсь. Не стоило нам покупать карточку в сувенирной лавке.
– По-твоему, менты такие умные?
– Вряд ли дураки.
Я придвинулась к нему и взяла за руку.
– О чем ты думаешь? – спросила тихо.
– Пытаюсь понять, почему он это сделал.
– Разве можно понять такое?
– Я стараюсь.
– Считаешь, он сделал это из-за меня? – помедлив, спросила я.
– Потому что увидел тебя и принял за Ингу? Нет, – поспешно ответил он. – Я так не думаю.
– Причина в другом, – твердо сказала я. – Любая причина подойдет, но только не эта.
– Да, конечно.
– Не «да, конечно», а так и есть. У него кто-то был той ночью, они пили коньяк. Игорь оставил сейф открытым и запер входную дверь на один замок. И не отвечал на мои звонки. И это его «прости» адресовано кому угодно, только не мне, то есть не Инге.
– Откуда ты все это знаешь? – нахмурился он, и я призналась, что была в квартире Игоря. Про фотоальбом и ноутбук тоже рассказала. – Допустим, десять лет назад он действительно предал своих друзей, – сказал Илья.
– Ну и что? Он жил с этим столько лет, мог бы жить и дальше. Мое появление ничего не меняло. Что могла сделать Инга, отправить его в тюрьму?
– Может быть, все эти годы он не мог себе простить…
– Чушь. Предатели если и жалеют кого-то, то только себя, – перебила я его.
До самого вечера мы пробыли в парке. Илья выдумывал причины, почему Игорь покончил с собой, каждая новая идея была глупее предыдущей. Я знала, что он так старается, чтобы избавить меня от чувства вины. Зря старался. Виноватой я себя не чувствовала. И не верила, что Игорь повесился сам.
Когда стемнело, мы вернулись домой. Илья приготовил ужин. Я давилась яичницей и думала, что ему лучше было бы уйти, но молчала. В конце концов, я в его квартире, а не он в моей. Илья включил телевизор, надеясь, что о находке в «ведьмином доме» сообщат в новостях, но об этом не сказали ни слова.
Я отправилась в спальню, Илья остался в гостиной. Я слышала, как он бродит по квартире, как замирает возле моей двери, не решаясь войти.
– Я не сплю! – не выдержав, крикнула я.
Он вошел и присел на краешек кровати, спиной ко мне.
– Теперь ты уедешь? – спросил нерешительно.
– Нет, – сказала я и стала придумывать, что ответить на вопрос «почему», но он его не задал.
– Ничего больше не хочешь рассказать? – минут через пять спросил он.
– Я и так много болтаю.
– Он ведь не был твоим другом?
– Я его даже не знала, – сказала я и отвернулась. Илья посидел еще немного и ушел.
Я проснулась от стука в дверь. В комнату заглянул Илья.
– Тебе трижды звонили на мобильный. Принести телефон?
Это была Светлана. Я лежала и думала, стоит ей перезвонить или нет. В конце концов решила, что это подождет.
