Сэр Мармадьюк рассмеялся.
- Клянусь небом, - воскликнул он, горестно взирая на бесформенный ком у своих ног, - всякий, кому удастся справиться с этим чудовищем без посторонней помощи, заслуживает уважения и восхищения.
- Тогда позволь мне помочь тебе.
И вот вместе им удалось установить палатку. Ева довольно осмотрела результат и воскликнула:
- Как здорово путешествовать!
- Пока не испортилась погода, - брюзгливо заметил джентльмен.
- Какая разница, если ты счастлив!
- А ты счастлива, Ева-Энн?
- Да, - ответила девушка, но тут же ее глаза помрачнели. - Да, счастлива, пока не начну вспоминать.
- Тогда забудь, - посоветовал он, - забудь обо всем, дитя мое, забудь об этом мире и его тревогах.
- Но забудет ли мир о нас, Джон?
- Конечно, забудет. Пройдет время и забудет, как забывает обо всех и обо всем.
- Ты уверен, что здесь я в такой же безопасности, как и в Лондоне?
- Абсолютно! - кивнул он.
- А ты счастлив, Джон?
- Да, как это ни странно!
- Но почему?
- Бог знает, может, из-за чувства новизны.
- И только, Джон?
- А, может, из-за моего необычайного аппетита.
- И все, Джон?
- Дитя мое, ты невыносимо любопытна.
Тут Ева-Энн быстро взглянула на него и так же быстро отвела взгляд. Он удивленно спросил:
- Что случилось?
- Ничего.
- Но ты рассердилась.
- Нет! - она раздраженно дернула прелестными плечами.
- Ева-Энн, о чем ты думаешь?
- О том, что пришло время вновь тебя кормить.
Затем, наполнив помятый чайник, она поспешила прочь, а он остался сидеть, растерянно и недоуменно глядя ей вслед.
Глава XVI,
представляющая бродячего торговца по имени Болтун Дик и его взгляды
От пирога с мясом и фасолью вскоре не осталось и следа. Сэр Мармадьюк, расположившись перед весело потрескивающим костром, погрузился в то блаженно-покойное состояние, которое всегда посещает человека после сытного ужина (или, по крайней мере, должно посещать). Но вдруг из кустов раздался какой-то унылый хрип. Сэр Мармадьюк привстал и вгляделся в окружающий сумрак. Наступил вечер, и на заросшую лощину опускалась благоухающая жимолостью тьма.
- Такое впечатление, что кто-то задыхается. - Он поднялся на ноги.
- Гораций! - воскликнула Ева. - Это Гораций! Он, должно быть, опять запутался, наверное, опять ходил вокруг дерева, пока веревка не начала его душить. Бедняжка!
- Глупый осел! - пробормотал сэр Мармадьюк и, пробравшись сквозь заросли, обнаружил виновника переполоха.
Веревка плотно обвилась вокруг дерева, ближайшего к нему куста и самого животного. Гораций прижался мордой к стволу дерева, всем своим видом воплощая само терпение. Сэр Мармадьюк принялся распутывать веревку, что оказалось нелегким делом, потребовавшим немало времени и усилий. Возясь с веревкой, он поучал смиренное животное:
- Гораций, ты настоящий осел, и все же, когда познаешь это на практике, в голову приходит мысль...
Тут он замолчал. В темноте явственно прозвучал хриплый мужской голос. Сэр Мармадьюк бросил Горация и поспешил назад на свет костра. На поляне стоял коренастый загорелый человек с огромным ящиком на спине, он пристально смотрел на девушку, сидевшую по другую сторону костра.
- Никак, Ева? - спросил человек. - И бьюсь об заклад, не одна.
- Откуда тебе известно мое имя? - спросила девушка, затаив дыхание и не сводя с пришельца испуганного взгляда.
- Ты женщина, разве не так? - прохрипел человек. - А каждая женщина Ева, и всякая Ева существует на погибель своего Адама, так-то вот! Ей-богу, если бы не та, самая первая Ева, я бы разъезжал сейчас на колеснице по Эдему, а не бродил бы по дорогам.
Тут человек запнулся и резко обернулся.
- Ага, вот и Адам! - удовлетворенно прохрипел он, - я был уверен, что у такой прелестной Евы обязательно должен иметься свой Адам, так уж всегда бывает. Как дела, Адам?
- Что вам надо? - хмуро спросил сэр Мармадьюк.
- Продать вам свой товар: веник, или ремень, швабру или нож, а может, платок, ну как?
- Нам ничего не нужно, благодарю вас.
- Я так и знал! А как насчет пары подвязок для Евы...
- Нет.
- Ну тогда бритву для вашей милости.
- Я уже сказал - ничего!
- Очень хорошо. Тогда, поскольку Англия - свободная страна, а я свободнорожденный англичанин, то, пожалуй, я поужинаю и погрею свои ноющие кости у этого костра, не ждать же, когда меня пригласят! - и к великому негодованию нашего джентльмена Он опустил свою поклажу на траву и тут же устроился у весело потрескивающего огня.
- Ну-ка вставайте! - приказал сэр Мармадьюк.
- И не подумаю, - ответил торговец, возясь со своим ящиком. - И зачем так злобно смотреть на меня, Адам? Не надо. Это же не ваша личная спальня и не надушенный будуар леди, так что, вы имеете на это место не больше прав, чем я...
- Вставайте! - Сэр Мармадьюк угрожающе надвинулся.
- Не надо, Джон, - вмешалась Ева, - не прогоняй его.
- Вот так, Адам! - торжествующе кивнул головой торговец. - Послушай свою Еву! И нет смысла прибегать к насилию, я к нему привык. Кроме того, Ева ведь не хочет, чтобы у нее на глазах причинили вред невинному человеку? Не хочет! Так что присаживайтесь, Адам, и попробуйте примириться с моим присутствием. Я не так плох, как кажусь.
Сэр Мармадьюк рассмеялся и сел рядом с девушкой, с любопытством разглядывая незнакомца.
- Ты издалека? - поинтересовалась Ева-Энн, не сводя с человека внимательного взгляда, пока тот, издавая не слишком приятные звуки, расправлялся со своим ужином.
- Благодарю! - прочавкал торговец.
- Ты хорошо знаешь округу?
- Каждую дорогу, каждый перекресток, каждую тропинку и просеку.
- Тогда ты, наверное, знаешь все новости?
- Новости? - вскрикнул пришелец с такой страстью, что поперхнулся. Знаю ли я новости? Да никто лучше меня не знает их! Все, что я слышу, я рассказываю тем, кого встречаю, потому меня и прозвали Болтуном Диком. Я не весельчак, не остряк, но зато меня переполняют новости, и я могу немало рассказать о темных сторонах этого грешного мира, ибо люди рождены во грехе, а значит, все они грешны, и ждать от них можно только греха. Люди грешат с тех пор, как Каин убил Авеля. Ведь это же было убийство? И с того дня люди убивают друг друга и считают это самым достойным занятием, но я ненавижу человечество, черт бы его побрал! Вот так. Но вернемся к убийству...
- Нет! - возразил сэр Мармадьюк.
- Отчего же, Адам? Ничто не сравнится с хорошим убийством. Я люблю рассказывать о блестящих убийствах с многочисленными...
- Достаточно! - резко остановил его сэр Мармадьюк.
- Пусть он говорит! - заступилась Ева, напряженно слушая Болтуна Дика, широко распахнув глаза и крепко стиснув ладони.
- Так вот, как раз недавно произошло великолепное убийство...
- Заткнись и убирайся! - сэр Мармадьюк вскочил.
- Нет-нет, я хочу выслушать его, - вскричала Ева, привстав на коленях, - говори, мой друг, говори!
- Так вот, одного джентльмена - посмотрите-ка на Адама, Ева, - так вот, одного джентльмена убили самым отвратительным и жестоким образом. Его тело нашли в луже крови с простреленной головой. Но, скажу вам, убитый получил по заслугам! Как-то раз он заковал меня в колодки за бродяжничество. Но теперь он мертв, и смерть его была ужасна, упаси нас Господи!
- А известно, кто убил его? - тихо спросила Ева.
- Конечно. И знаете почему? Потому что в луже крови нашли...
- Прекратите! - воскликнул сэр Мармадьюк, надвигаясь на Болтуна.
Тот проворно вскочил на ноги, но тут Ева встала между ними.
- Что, - настойчиво спросила она, - что нашли?
- Обломки трости с золотым набалдашником.
- Нет! - вскрикнула Ева сдавленным голосом. - Не может быть!
- Да! - кивнул головой торговец. - Да! Трость принадлежит какому-то благородному джентльмену, и его уже повсюду ищут. И будьте уверены, убийцу ждет виселица.
Ева оцепенела, глаза ее невидяще уставились на пламя костра, руки были стиснуты в молитвенном жесте. Но вот девушка резко повернулась и исчезла за пологом палатки.
- Ей-богу, - торговец причмокнул губами, - лучшего убийства здесь не случалось со времен...
- Вон! - процедил сэр Мармадьюк. - Убирайтесь!
- Я уйду, когда захочу, так что...
Сэр Мармадьюк в сердцах пнул костер, сноп золотых искр осыпал торговца. Тот отскочил в сторону.
- Вы что, хотите сжечь меня живым? - прохрипел он. - Что ж, надеюсь, вы сами скоро сгорите в геенне огненной. Аминь!
С этими словами он злобно плюнул в огонь, взвалил на спину свою поклажу и тяжело заковылял прочь.
Сэр Мармадьюк начал вновь складывать костер, ибо впереди еще была целая ночь. В какой-то момент он остановился и взглянул на палатку - Ева, не отрываясь, смотрела на него.
- О, Джон, - жалобно прошептала она, - ты поставил меня в ужасное положение. Теперь я вынуждена признаться тебе, что я не убивала эсквайра Брендиша.
- Нет, конечно, нет, - сэр Мармадьюк продолжал возиться с костром. - Я знал об этом с самого начала, во всяком случае, почти знал...
