«Ну, это хоть чего-то объясняет, ведь принцип Лазарева – не вреди людям, а то навредишь себе, а уж Катя себя очень любит…». Но в действительности Катя и не читала Лазарева, так просмотрела и, не поверив в «лазаревский бред», осталась верна себе, а её девиз был таков – каждый должен жить для себя и только для своего блага, а без вреда для других жить невозможно, кто-то, по её мнению, должен жить на Канарах, а кто-то – на нарах. Себя она видела в числе первых. «Надо же, как её напугал Лазарев, – думала Клара о сестре. – Интересно, надолго ли? Ну, уж и за это ему спасибо».
– Давай не будем вспоминать старое, – предложила Клара, подкладывая в тарелку сестры фаршированный блинчик.
– Давай, – искренне обрадовалась Катя.
Дальше говорили о разном: как складываются дела на работе у Клары, какие у неё соседи, о себе Катя приврала, сказала, что ищет работу, ходит на курсы английского языка, мечтает встретить порядочного человека. Уходя, Катя обещала бывать у сестры ещё, но к себе почему-то не звала.
Итак, первое посещение сестры состоялось. Ничего компрометирующего Клару Катя не узнала, да и вряд ли, помог бы компромат: отец начал бы спасать доченьку, но не лишил бы наследства. Значит, надо действовать по-другому. Всё больше и больше Катя утверждалась в мысли, что от Клары надо избавиться.
* * *
Следующая встреча сестёр состоялась у родителей на дне рождения Юрия Владимировича. Обыкновенно Юрий Владимирович праздновал свой день рождения несколько дней: с семьёй, с сослуживцами, с друзьями. Праздновал он обычно шумно, с озорством, с девочками, но всё это происходило вне дома, в дни, последующие за самим днём рождения, а дома он оставался в роли добродетельного отца семейства и якобы, не любителя шумных компаний. Такое празднование обычно сводилось к обильному застолью и дарению подарков. Причём с давних пор повелось, что Клара готовила свой подарок отцу, а Вера Станиславовна и Катя, объединившись, свой. Но в этот раз Юрий Владимирович получил три подарка. От Клары – рыболовный набор и шерстяные носки ручной вязки, от Веры Станиславовны – дорогой парфюм, а от Кати – новый портфель.
– Ну, Катюха, видно ты повзрослела, раз стала делать самостоятельные подарки, – заметил Юрий Владимирович. Сегодняшний день рождения Юрию Владимировичу понравился больше предыдущих. Сегодня за столом царила атмосфера дружелюбия. Его дочки, красавицы-дочки, были веселы, подшучивали над ним, о чём-то ворковали друг с другом, рассказывали весёлые истории. Вера Станиславовна сначала сидела притихшая, но потом тоже поддалась общему настроению и тоже рассказала забавную историю о соседском коте, который, не взирая на то, что хозяйка его – «заносчивая певичка», сам – просто милашка, и очень любит ходить в гости к Вере Станиславовне. Юрий Владимирович посмешил всех несколькими анекдотами, и вдруг, уцепившись за какой-то из них, он спросил дочерей:
– А мы-то вас когда замуж выдадим? Или Вы решили остаться старыми девами?
Катя молчала, ожидая, что скажет сестра, и Клара заговорила:
– А я как раз сегодня хотела сказать вам, мы с Лёней подали заявление в ЗАГС. Бракосочетание намечено на тридцатое июля.
– И ты молчишь? – обрадовался отец. Вера Станиславовна закусила губу. Катя, спохватившись, натянула радостную гримасу, воскликнула какой-то радостный возглас и чмокнула сестру в щеку.
– Поздравляю, Кларчик! Ну, колись, кто такой этот Лёня?
– Да, да, расскажи нам о своём профессоре, – потирая руки, оживился Юрий Владимирович.
– Я думаю, что неплохо было бы и познакомить нас, прежде чем подавать заявление в ЗАГС. Или мнение родителей сейчас ничего не значит? – с обидой в голосе заметила Вера Станиславовна.
– Ну, Вер, прежде или потом, какое это имеет значение, лишь бы человек был хороший.
– Так я и говорю, – обиженным тоном стала отвечать Вера Станиславовна, но муж перебил её. Не обращая на неё внимания, он спросил Клару:
– Клара, я слыхал, он знаменит. Чем он занимается?
– Как вы познакомились? – вставила вопрос Катя.
– Лёня, – заговорила Клара, и глаза её излучились нежностью и добротой, – мой друг, мы знакомы с ним где-то с год… Да, мы познакомились в начале прошлого лета.
– На отдыхе? – поинтересовался отец.
– Нет, можно сказать, на работе. Он живёт в доме, выходящем окнами на наш участок.
– Так он что, настоящий профессор? – с плохо скрываемым раздражением в голосе спросила Вера Станиславовна.
– Он учёный – физик. Профессор.
– Профессор, – скривив губы, процедила мачеха. – Сколько же ему лет?
– Тридцать восемь.
– Понятно… – подавленно, и, похоже, что-то обдумывая про себя, отозвалась Вера Станиславовна.
– Клара, – шумно потянулся к дочери отец, – дай я тебя поцелую!
На скатерть опрокинулся фужер, задетый рукавом Юрия Владимировича, глухо о ковёр ударился опрокинутый им стул, Вера Станиславовна поморщилась, Катя скривила ехидную улыбку, продержавшуюся на её лице секунд пять и сменившуюся на добрую широкую, поставленная ею перед собой цель была так значима для неё, что она полностью держала себя под контролем.
«Нельзя терять так выгодно занятые мной позиции, зря что ли я потеряла у этой дуры целый вечер. Так, значит, профессор, а мне этого не сказала, гадина, ладно, надо будет получше о нём узнать, познакомиться с ним» – подумала Катя, а вслух, якобы радуясь предстоящему знакомству, она заявила сестре:
– Кларочка, ты должна нас с ним познакомить!
– Да, – с упрёком в голосе заговорила Вера Станиславовна, – я думаю, мы имеем право знать, за кого наша дочь, – произнося это слово, Вера Станиславовна покосилась на Юрия Владимировича, – выходит замуж. Он хоть русский?
– Да.
– Ну, слава Богу, а то ведь сейчас кругом одни евреи. Ему сколько лет? Он был женат? У него есть дети?
– Нет, Лёня не был женат…
Вера Станиславовна прервала Клару:
– Знаешь, Клара, это странно. Ты хоть выясни, он… Всё ли у него в порядке… со здоровьем.
– Вера! – укоризненно повысил голос Юрий Владимирович, – ты, вроде, умная женщина, а болтаешь глупости.
Юрий Владимирович, действительно, считал жену умной женщиной, подменяя понятие ума понятием расчётливость. Вера Станиславовна обиженно поджала губы. Привычка поджимать губы появилась у неё в первую же неделю замужества. Кокетничая перед мужем, она, поджимая в ту пору ещё сочные губки, изображала капризную девочку. На мужа это действовало. С годами образ капризного ребёнка незаметно стёрся и почему-то совершенно не возникал, хотя Вера Станиславовна по-прежнему гримасничала и по-прежнему играла голосом, впуская в него нотки каприза. Теперь с поджатыми губами она больше походила на старушку.
– Мама, Клара у нас умница, ты же знаешь, – заворковала Катя, вызывая большое удивление матери, – ты должна быть спокойна, она не сделает плохой выбор.
Уступая натиску всех троих, Клара дала слово, что в следующую субботу приведёт Леонида Алексеевича знакомиться с ними.
* * *
«Немного простоват, но толковый мужик, видно, Клару любит, и главное, она в него влюблена. Голова на плечах есть, а дальше жизнь подскажет сама, как быть, но, а я помогу», – так рассуждал в мыслях об Измайлове Юрий Владимирович.
«Тюфтя какой-то, – думала о нём Вера Станиславовна, – сразу видно, босяк. Живёт в какой-то дерьмовой квартирёнке, оклад – меньше чем у рыночного торговца. Сколько же надо будет в них вбухивать!»
«Надо же, – злилась Катя, угадывая в Леониде Алексеевиче большую любовь к сестре, – профессора охомутала. Он – дурак, надышаться на неё не может».
Внешне Юрий Владимирович и Катя выказывали приветливость и доброжелательность. Вера Станиславовна тоже натужно удерживала на лице маску приветливости, которая время от времени срывалась, обнажая её злобу.
Леонид Алексеевич отнёсся ко всем троим родственникам Клары доброжелательно, но Вере Станиславовне и Кате показалось, что он снисходителен к ним, и это вызвало в обеих женщинах раздражение. Обе они считали, что он – нищий ученый, должен относиться к ним с глубоким благоговением, с подобострастием, а он, как им казалось, смотрел на них с каким-то сочувствием, как на ущемлённых чем-то, как на ущербных.
– А какой он заносчивый! – высказывала свои впечатления Вера Станиславовна об Измайлове после ухода гостей. – Вы видели, как он смотрел на нас? Можно подумать, он миллионер.
– Вера, – возразил Юрий Владимирович, – ты всё сочиняешь. Ну, скажи, как он смотрел на тебя? Ты чего ждала, что он будет поясно кланяться тебе? Не те времена, Вера. Человек он умный, гордый.
– Был бы умным, не был бы таким нищим, – парировала Вера Станиславовна словами самого же Юрия Владимировича. – А на счёт гордости это уж точно! Гордости в нём хоть отбавляй.
Катя внимательно слушала родителей и злилась на отца, надо же, понравился ему профессор. Но вслух она поддержала его.
