Леди, разбившись на группки, в своем женском кругу полушепотом, полунамеками — на более откровенные раз-говоры не решались, воспитание не позволяло — переска-зывали истории, которые, якобы, происходили с их хоро-шими знакомыми или подругами, в которых сюжет, при всем различии в мелочах, в основном совпадал до непри-личия.
— Какие эти конюшие…
— Ну, чисто разогнавшиеся жеребцы…
— А выносливы…
— Какой напор…
— Такая сила…
— Говорят, двумя руками не согнуть…
— Этот запах…
— Он так возбуждает…
Каждая вставляла своим сердцем прочувствованную фразу. Но фразы эти, собранные из разных уст вполне мог-ли быть сказаны одной, так дополняли они друг друга и, без лишних слов и подробностей, достаточно полно изо-бличали нравы уже много веков прогнивающего, но поче-му-то так и не прогнившего до основания общества зам-шелых аристократов.
Юные леди, которым слушать подобные разговоры вроде бы и ни к чему, вынужденно слушали их. Во-первых, интересно. Во-вторых, мамашам нужно было по-казать всем окружающим невинность своих разговоров, вот, мол, даже дети с нами. В-третьих, скоро на смену ста-реющим теткам придут они, их дочери, так же как на сме-ну выбывающим конюшим непременно явятся молодые и красивые. И уж они-то точно на юных леди глаз, и не только… положат.
Это по вине своей maman Натали влюбилась в Дэвида, второго конюшего дядюшки Макларена. Ну, зачем было так нахваливать его при пятнадцатилетней доченьке, кото-рая в своем физическом развитии явно обогнала время и неуемную maman? Ну, зачем было брать ее с собой для прикрытия своих тайных свиданий? Ребенок — он же охот-но верит любой лапше, которую ей на уши вешает много-опытный конюший. Если сама maman не раз попадалась в расставленные сети, что говорить о Натали?
Скандал уже давно стал достоянием истории, ничего не поправишь, ничего не изменишь. Нам остается только кон-статировать факт: юная леди сбежала с шотландцем на скачки в Монте-Карло. Дэвид взял Гран-При. Дядюшка Макларен закатил банкет, поставил на рога всех Монте-Карлов с их любимыми Монте-Карликами. Честные жите-ли графства гуляли и радовались победе. Но были и такие, которые на любом празднике остаются до мозолей на глазу папарацами. Натали и Дэвид вели себя как истинные побе-дители. У Дэвида победа оказалась двойной: и на трассе, и над дочкой лордов. И он не собирался скрывать свои голо-вокружительные успехи.
Папа-лорд, конечно, ну о чем тут говорить, выкупил не-гативы за весьма кругленькую сумму, но ограничиваться полумерами не стал. Как-то не принято в семье лордов ос-танавливаться на полпути. Воспитание и законы чести не позволяют.
Дабы соблюсти правила приличия, Натали быстренько пристроили в закрытый колледж, благо, связей и фунтов у папаньки с три короба.
Перед тем, как начать отсчет новой своей биографии, леди получила хорошую взбучку, потом промывание жен-ских частей на предмет стерилизации от возможного зара-жения матки. Ей выдали новое обмундирование, новую биографию с именем — отчеством. Зачислили в спецгруппу на ускоренную спецподготовку.
МАТЕРЩИНА
И пошла она проходить курс молодого бойца.
Каждый из вас, дорогой Читатель, слышал про такое нехорошее армейское явление, как дедовщина. Многие по-лагают, что оно свойственно только нашей Советской, а теперь уже Российской народно-трудовой армии. Но, смею вас заверить, дорогие мои, есть еще более страшное армей-ское явление. И распространено оно повсеместно, даже в самых на первый взгляд цивилизованных странах, и осо-бенно в их элитных школах по подготовке шпионов, аген-тов, диверсантов и разведчиков. Явление это, пустившее глубокие корни в спецчастях, носит типично женское имя, — матерщина. Нет, не матерятся там они, а проповедуют жесточайший матриархат: неограниченную власть стар-ших, уже чему-то наученных агентов женского, если мож-но за их жестокость отнести их к этому разряду млекопи-тающих, рода, над младшими, еще только хлебающими кирзовым сапогом горький борщ солдатской жизни.
У новичков выбивали играющее в одном месте детство, а на его место забивали свойственную высокородному от-прыску гордость.
Натали пришла в шпионскую школу под своим новым именем Наталья, с новой фамилией и придуманной био-графией. В ней ни словом, ни намеком не было сказано, чья она дочь, за что ее так низко опустили. Однако родст-венная несчастьем братва прочитала по ее лицу, как по пи-санному, все крутые и не очень повороты прошлой жизни будущего агента. И, раскусив большие и малые мелочи, вывернув их наизнанку, выработала тактику внедрения но-вичка в свой ущербно-крамольный коллектив.
Первым испытательным рубежом для Натали стала по-мывочная. На раздевание и санобработку их группе дали пять минут. Натали стеснялась общей душевой, никак не решалась скинуть с себя последние одежды. Взводная, сержант с агентурным именем Кики, участливо поинтере-совалась о причинах жеманства.
— О, как я вас понимаю, милочка.
— Правда? — прониклась уважением Наталья.
— Сама такой была, — доверчиво шепнула на ухо и по-обещала. — Я разрешу тебе помыться в нашей, в офицер-ской кабинке. Там ни одной девушки нет. Можешь пле-скаться сколько захочешь.
— Ой, я вам так благодарна! Даже не знаю, как и выра-зить свои чувства.
— Ничего не надо, — успокоила ее Кики. — Ты мне сразу понравилась своей скромностью и непорочностью. Я ре-шила помочь тебе быстрее понять и принять правила здешней игры. Поверь, милочка, чем быстрее ты станешь такой как все, тем больше шансов, что ты выживешь еще сегодня.
— Я постараюсь.
— Да уж постарайся. А пока… Можешь забыть про пять минут. Плескайся, пока не надоест, пока сама не захочешь уйти оттуда. Но, если уж тебе непременно хочется отбла-годарить меня, за ужином отдашь свой компот.
В офицерской кабинке, куда сержант Кики пристроила Наталью, действительно не было ни одной девушки. Но там было четверо лишенных хорошего воспитания курсан-тов, которые радостными криками приветствовали куп-ленную у Кики за любимые ею вечерние компоты новень-кую.
Через час девушку выскребли оттуда взмыленную и из-мочаленную. Но Наталья больше не стеснялась своей наго-ты. Она вообще уже ничего не стеснялась.
И усвоила первый урок. Не верь, что кто-то питает к те-бе добрые чувства. Если тебе оказывают внимание, пла-тить придется сторицей.
Следующий урок не заставил себя ждать.
Новеньких определили на постой в казарму. Двадцать часов в сутки их гоняли, кормили, учили, кормили, опять гоняли и снова кормили. Сон был одним из предметов обучения. Сержант Кики вполне достойно могла представ-лять доблестные вооруженные силы на службе в концен-трационном лагере. Помня ее первое участие в своей судьбе, Наталья старалась не давать повода для после-дующих вспомоществований. На одном из построений агента похвалили. Инструктор улыбнулся открытой улыб-кой, протянул руку для поздравления. Наталья протянула свою нежную и белую для ответного рукопожатия и… оч-нулась в больничной койке с переломленной переносицей.
Она хорошо выспалась и отдохнула. И усвоила новое правило:
Не верь тому, кто смотрит на тебя с улыбкой.
Их, правил и уроков, за годы службы в элитном подраз-делении было много. Все вместе они сформировали гото-вого ко всему агента экстракласса. Утешало сознание того, что, если в элитном так издеваются, что же творят в обыч-ном?
После сдачи экзамена на политическую зрелость, ей оп-ределили сугубо личное спецзадание, да такой степени сложности, что и в страшном сне не приснится: забросят ее в дикую Россию. И пока она не раскроет все сто процентов их секретов в квадрате сто на сто километров от места ее дислокации (дальше были границы ответственности дру-гих секретных агентов), не получит родительского проще-ния и, вместе с ним, права вернуться домой, в лоно люби-мой семьи и не менее любимой Родины.
В ее личном деле до сих пор хранятся: аттестационный лист выпускницы, тест на профессиональную пригодность и варианты поведения в сложных ситуациях. Вот некото-рые схемы.
"Добрая и спокойная внешне, — надо отдать должное инструкторам школы, не зря они ели хлеб налогоплатель-щиков, — Наталья настолько безжалостна и жестока внутри, что даже собственные родители иногда побаиваются дочь. Собаки обходят ее стороной, оглядываются и рычат ей вслед. А когда понимают, что сбежать не удастся, добро-вольно поднимают вверх лапы и роняют к Натальиным но-гам скупые собачьи струйки. Холодная расчетливость, ум, железная выдержка сделали ее настоящей терминаторшей среди людей…
Но все эти качества она ловко скрывала под маской простушки. Ни один человек никогда бы не догадался, с кем он имеет дело. Ее улыбка настолько обезоруживающа, что невольно хотелось плакать и задыхаться от нежности. Глядя на это милое создание, некоторые мужчины просто таяли от ее шарма и обаяния. Она, словно дорогой парфюм в магазине, манящий и привлекающий покупателя, ловила в свои сети любого…
