Или подмыли её, – подумал санитарный инспектор.
Хозяйка гостиницы (она тоже находилась на другом конце города), старая женщина с кривыми, чёрными зубами, не заметила ничего. Постоялица была одна. Заплатила наличными за неделю вперёд, попросила не беспокоить. Гостей у неё не было. Рано утром она уходила, а возвращалась только поздно вечером…
– Надеюсь, вы ничего в номере не трогали? – строго спросил санитарный инспектор.
– Только сменила постель, – испуганно ответила она.
– Мне нужен её номер.
Номер, который снимала Мария Кон, был идеальным местом для того, чтобы свести счёты с жизнью. Маленькая комната. Грязное, не открывающееся окно. Дешёвые, местами отставшие от стен обои депрессивно-зелёного цвета. Нечто, бывшее дешёвым ковром ещё лет триста назад, на полу. Перекошенная кровать с продавленной сеткой, занимающая большую часть помещения. Всё здесь наводило на мысли о безысходности…
Вот только Мария Кон не была ни самоубийцей, ни искательницей дешёвой наркотической правды, разбавленной индейским фольклором. Она просто оказалась не в том месте, не в то время.
– Позаботьтесь, чтобы меня никто здесь не беспокоил, – сказал санитарный инспектор хозяйке, давая купюру достоинством в несколько пиастров.
– Как будет угодно сеньору, – заискивающе произнесла она.
Оставшись один, Паркин не раздеваясь лёг на кровать, где совсем ещё недавно лежал труп Марии, и погрузился в межпиксельное пространство.
Комната была тщательно убрана. Кто-то основательно позаботился о том, чтобы скрыть любые следы того, что здесь произошло. Работал профессионал высочайшего класса. В ГСИ, а сделано было так, словно здесь поработали люди из ГСИ, было всего несколько человек такого уровня. В отличие от представителей Аббатства, полностью ликвидировавших все следы (кроме них этого никто не мог делать), эти люди разбавили правду таким количеством дезинформации, которое свело бы на нет любую попытку распутать клубок искусственного нагромождения следов. Любое межпиксельное сканирование помещения было обречено на провал. Они предусмотрели даже появление постоялицы, похожей на Марию Кон. Единственным, что они не могли предусмотреть, был кероген.
Вернувшись из межпиксельного пространства, санитарный инспектор налил чашку кофе из термоса, его он прихватил с собой из самого Мелиополиса. Затем он достал из кармана пузырёк с керогеном и положил рядом с собой. Принимать кероген ему не хотелось, но это был единственный способ найти хоть какие-то следы.
Поморщившись, санитарный инспектор принял капсулу и запил её кофе. Затем он лёг на кровать и закрыл глаза.
Как выяснилось, Али не только выращивал наркоту и работал на «Ислам», но и участвовал в выполнении евгенического заказа. Дело это было более чем рискованным, и если осторожный Али клюнул на подобного рода предложение, прибыль должна была быть огромной.
ГСИ строго следила за тем, чтобы ни одна скотина не посмела взяться за выращивание людей особой породы, и причина такого отношения к этому вопросу была предельно практичной. Формулировалась она очень просто: ОСОБЫЕ ПОРОДЫ СКОТА НУЖНЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО СКОТОВОДАМ, НО НИКАК НЕ САМОМУ СКОТУ. А скотоводы в этом деле попадались самые разные.
Это были и представители правительств, желающие заполучить идеальных солдат или послушных граждан; это были и биологи с медиками, ищущие ответы на не дающие им спать вопросы; это были и те, кто при помощи подобных исследований надеялся если не обрести бессмертие, то хотя бы значительно увеличить срок своей жизни. Человеческое, слишком человеческое… Подобного рода заказчики инспекцию не интересовали, и она не вмешивалась в их дела, но были среди заказчиков и другие.
Один из таких врагов рода человеческого явился к Али в виде представительного мужчины в хорошем, дорогом костюме.
– Я хочу предложить вам деньги, – сказал он, улыбаясь улыбкой кинозвезды, – охеренно огромные деньги.
– Что вы называете охеренно огромными деньгами? – лениво спросил Али.
Он назвал сумму, от которой у Али мозги слетели с катушек.
– Что вы хотите взамен? – спросил он, сохраняя спокойствие игрока.
– Небольшой участок земли и людей, которых никто не будет искать. Прикрытие – лаборатория по синтезированию новых наркотических веществ. У меня есть несколько достаточно квалифицированных химиков. Всё, что создаст эта лаборатория, ваше. Моих людей никто не будет ни видёть, ни слышать. Это я вам гарантирую. Мне же нужен покой.
– И всё? – удивленно спросил Али.
– И всё, – ответил загадочный гость.
– В таком случае по рукам.
Вскоре лаборатория заработала на полную мощь. Али предпочитал не совать туда нос, за что получал невероятно огромные деньги. Его загадочный компаньон (он даже не назвал своего имени), был пунктуален и щедр. К тому же, понимая, что спокойная жизнь Али – это и его спокойствие, он помогал тому решать некоторые довольно-таки щепетильные вопросы.
Так продолжалось до тех пор, пока к Али не обратился секретарь доктора Мендего, отрекомендовавшийся Отто Хайзенгом.
– Нам нужна эта женщина, – сказал он, положив на стол перед Али фотографию Марии Кон.
– Не понимаю, причём здесь я? – совершенно искренне удивился Али.
– Она находится у вас.
– Никогда её не видел.
– Разумеется, и тем не менее… Мы готовы хорошо заплатить.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь.
– Сделайте одолжение, спросите о ней у вашего нового друга.
– Если она им нужна, пусть забирают, – только и сказал компаньон Али, когда тот передал ему суть разговора с Хайзенгом.
– Но как они узнали?
– Пусть тебя это не беспокоит.
Конечно, если бы Аббатство заявило о своих правах на Марию раньше, чем Али пообещал её Мендего, он, не раздумывая, удовлетворил бы их требования. Но они опоздали буквально на несколько часов, поставив Али в совершенно безвыходное положение. Мендего был не тем человеком, которого можно было кидать. Кидать Аббатство тоже было нельзя ни под каким видом.
После долгих колебаний Али решил отказать Аббатству. Это было злом наименьшим, так как в этом случае он надеялся на помощь друзей из «Ислама» и ГСИ, тогда как против Мендего он был бы один на один, и то лишь в том случае, если бы удалось скрыть причину этого конфликта. Иначе против него выступили бы все. На отказ Али Аббатство ответило «контактом». Испугавшись, он обратился за помощью в Инспекцию…
В конечном счете, Али погиб, а Мария Кон попала в руки Мендего, бежала, затем вновь была схвачена, убита и найдена за сотни километров от места смерти в дешёвом мексиканском отеле…
– Ну и как продвигается охота на Мендего? – спросил Белый Кролик с немного ехидной улыбкой на татуированном лице, – я вижу, тебе выдали лицензию и ружьё.
– В том то и дело, – недовольно пробурчал санитарный инспектор. – Участие Мендего настолько очевидно, что не хватает разве что его личной подписи на трупе с указанием адреса, где можно его найти. Кто-то пытается его мне всучить, как залежавшийся на складе товар. Мендего – никто, пешка, хвост ящерицы, который она с удовольствием отбросит, стоит мне за него схватить. А эту сволочь надо ловить за голову, иначе…
– Пойдём, – сказал Белый Кролик, оборвав рассуждения санитарного инспектора.
– Куда?
– Здесь недалеко.
– На другом конце города?
Белый Кролик не ответил.
Они вышли из гостиницы. Только теперь санитарный инспектор понял, что стоит беспробудная ночь. Была кромешная тьма. Не было ни звезд, ни луны, а об уличных фонарях здесь, скорее всего, даже не слышали. Единственным источником света, хоть как-то разбавляющим вездесущую тьму, была неоновая вывеска.
– Куда ехать? – спросил санитарный инспектор, садясь за руль.
– Ты знаешь, – отмахнулся Белый Кролик.
Санитарный инспектор действительно ЗНАЛ. Он знал, что на самом деле совершенно не важно, куда ехать, и вообще, ехать или стоять. Это не имело значения, как не имело значения и что-либо ещё. Минут через пятнадцать они выехали из города. Стало ещё темней. Временами казалось, что есть только участок дороги, освещаемыми фарами и пустота, огромное, бесконечное ничто…
Когда дорога упёрлась в высоченные кованые ворота, по обе стороны от которых до самого горизонта была стена, начиналось раннее утро. Если бы не огромные неоновые цифры 691, можно было бы подумать, что перед ними крепостная стена одного из средневековых городов. Санитарный инспектор выключил двигатель. Он открыл дверь и собрался выходить, но Белый Кролик его остановил.
– Подожди, – сказал он, – прежде чем ты сделаешь свой следующий шаг, я хочу, чтобы ты кое-что понял. Представь себе реку, только наоборот. Абсолютно неподвижная гладь воды, настолько неподвижная, что любое, даже мимолетное движение просто противоречит её природе. И в силу этой неподвижности её невозможно ни переплыть, ни перейти, ни перелететь.
