— Не знаю. Конечно, нынешние нравы переменились. Я бы на ее месте сначала развелась с мужем, а уж потом бы… — она замолчала.
— Вы совершенно правы, Шошана, — серьезно произнес Натаниэль. — В прошлый раз вы говорили, что Мирьям и Лариса недавно ссорились.
Шошана кивнула.
— Вы, случайно, не знаете причины?
— Конечно, нет! — резко ответила Шошана. — Не исключено, что тоже из-за мужчины. Знаете, современные молодые женщины… — она осуждающе покачала головой.
— А этот мужчина? Приятель Мирьям? Что вы можете сказать о нем?
— Ничего. Я видела его мельком, из окна.
— Но не один раз?
— Не один. Но что можно разглядеть из окна? Могу лишь сказать, что лысины у него нет. Довольно буйная шевелюра. Пожалуй, он старше Мирьям.
— Вы, конечно, знаете, когда именно случилось это… мм… неприятное происшествие? — спросил Розовски.
— Знаю. Кажется, в воскресенье, да?
— Совершенно верно, у вас прекрасная память.
— Не жалуюсь.
— Вы не видели, когда именно Лариса ушла из дома? В тот день?
— Около половины восьмого, — Шошана сказала это не задумываясь. — Я как раз стояла у окна («Традиционный наблюдательный пункт», — подумал Натаниэль, сохраняя на лице выражение вежливой заинтересованности) и посмотрела на часы. В тот самый момент, когда она села в машину.
— Как вы сказали? — переспросил Натаниэль чуть озадаченно. — В машину? Вы имеете в виду такси?
— Нет, не такси. Нормальная легковая машина. Ждала ее. Но не у самого подъезда, чуть поодаль, — Шошана подошла к окну, поманила Натаниэля. — Вон там, видите? Вон, где сейчас стоит желтый автомобильчик, — она показала на «фольксваген» Илана. — Кстати, этот желтенький, по-моему, торчал здесь вчера довольно долго. Это случайно, не ваша машина?
— Нет, не моя, — честно ответил Натаниэль. О том, что это машина его стажера он вполне резонно решил не сообщать бдительной даме. — А машина, в которую села ваша соседка — вы не запомнили, как она выглядела?
— Во всяком случае, не так. Большая машина, современная. Особенно запомнить я не могла — уже стемнело. По-моему, светлая.
— Светлая, — задумчиво повторил Розовски. — Светлая… — он отошел от окна, снова сел в кресло. — Скажите пожалуйста, а как вы оцениваете вашу нынешнюю соседку? Я имею в виду — какой она вам показалась?
Шошана тоже вернулась на свое место.
— Трудно сказать, — ответила она. — Я ведь не могла с ней поговорить. Русского языка я не знаю, а она не говорит ни на иврите, ни на идиш. Но мне кажется, она все время ждет чего-то очень плохого. Или боится чего-то. Так мне кажется, — повторила она.
Поблагодарив Шошану, Натаниэль отправился к Ларисе. По его предположениям, Головлева должна была порядком понервничать за это время — если только видела, как он входил в подъезд.
Дверь отворилась сразу после звонка, что подтверждало его предположение.
— Здравствуйте, — Натаниэль улыбнулся. — Извините, что я без предупреждения.
— Ничего страшного, здравствуйте. Проходите.
«Она и правда нервничает, — отметил Натаниэль. — Интересно, по какому именно поводу?»
— Ждете кого-то? — спросил он, оглядываясь. В отличие от их первого посещения, сегодня квартира в Яффо не производила впечатления запущенной. Сравнение с логовом дикой кошки уже не приходило на ум.
Головлева чуть пожала плечами.
— Кого я могу ждать? — она взяла со стола пачку сигарет, закурила. — Садитесь.
Розовски сел на диван.
— Надеюсь вы изменили свое решение? — спросил он.
— Какое решение?
— Относительно нежелания отвечать на мои вопросы.
Головлева пожала плечами.
— Спрашивайте, конечно. Вы должны меня понять, я ведь была очень издергана. Весь этот кошмар… там, в квартире Семена. Приезд полиции, арест… Вам приходилось когда-нибудь ночевать в полиции?
— Неоднократно. Правда, я тогда сам был полицейским, — ответил Розовски.
Головлева улыбнулась — скорее, из вежливости.
— Да, это другое. Если хотите курить — пожалуйста, — сказала она, усаживаясь в кресло напротив. — Я забыла вам предложить, — она пододвинула сигареты детективу.
— Спасибо, — Натаниэль положил перед собой пачку. — Мне показалось, что вы не очень дружите с родственниками. Это так? — спросил он.
— Допустим, — Головлева нахмурилась.
— Могу я узнать причину?
Головлева молча смотрела на дымящийся кончик сигареты.
— Думаю, вы все равно узнаете, — наконец, произнесла она. — Если уже не знаете. Впрочем, какая разница. Мой бывший муж Семен…
— Шломо Меерович? — уточнил Натаниэль.
— Что? Ну да, Шломо. У него был роман с Мирьям. Собственно, они несколько лет были любовниками, — она вздохнула, погасила сигарету. — Они познакомились на нашей свадьбе. Мирьям была у меня свидетельницей. Мы действительно были с ней очень дружны когда-то. Выросли вместе, вместе учились. Говорят, были немного похожи друг на друга. Нас даже считали не двоюродными, а родными сестрами. Поэтому я не придавала особого значения тому, что она вдруг зачастила к нам после свадьбы. Мне и в голову не могло прийти… — Лариса замолчала. — В общем, детали, я думаю, не имеют значения, — она улыбнулась с некоторой долей искусственности. — Однажды я пришла домой с работы не очень вовремя.
— Это и стало причиной вашего развода? — спроси Натаниэль после небольшой паузы.
— Да.
— А когда вы восстановили отношения?
— Ну… — Лариса задумалась. — Я написала ей первый раз в прошлом году. Полтора года назад. Написала о себе, прислала фотографии. На празднование моего прошлого дня рождения пришло много народа. Веселились, у кого-то из гостей был фотоаппарат. Сделали кучу снимков. И я отправила…
— Те самые фотографии? — спросил Натаниэль.
— Что? Да, те самые, — Лариса нахмурилась. — Потому я и не помню точно, кому их дарила. Та фотография… Я считаю ее самой удачной, — она невесело улыбнулась. — Странно звучит, правда? Но тем не менее, на ней я выгляжу лучше всего. Так вот. Потом получила от них ответ. Вернее, от Мирьям. Очень хорошее письмо. И я подумала: в конце концов, родственников у меня больше нет, а дело прошлое. Я тогда уже собралась в Израиль…
— Но, похоже, вы не очень рассчитывали на теплый прием? — спросил Натаниэль. — Иначе зачем приезжать по туристической визе и только здесь подавать прошение о репатриации?
— Вы правы, — ответила Головлева. — Если бы я была уверена в ее отношении, я бы сразу оформила документы на выезд. Еще в России. Но, как видите, прошло больше года. И приехала я, все-таки, по туристской визе. И только после месяца жизни здесь подала документы в МИД. Вот, жду уже больше полутора месяцев. То забастовки, то праздники…
— А в течение этого года вы поддерживали какие-то отношения? — спросил Натаниэль. — Продолжали переписку?
— Да. Они поздравляли меня с праздниками. Со всеми. С днем рождения. И…
— И все это делала только Мирьям? Ицхак никак не участвовал?
— Нет, почему? Правда, мы не были знакомы, но в каждом письме он приписывал от себя несколько строк. Очень трогательно выглядело — он русский язык порядком подзабыл, особенно письмо… Думаю, он делал это по настоянию Мирьям. Он вообще очень послушен, — добавила Лариса несколько неожиданно.
— Мне тоже так показалось. И что же? Вы убедились в ее хорошем отношении?
— Да. Мы однажды поговорили с ней. Сразу после моего приезда. Выяснили, так сказать, отношения. И решили, что нечего воскрешать прошлое, — Головлева вздохнула. — После этого я и приняла окончательное решение.
— Понятно… — Натаниэль только сейчас воспользовался предложением хозяйки и вытащил сигарету. Головлева подала ему зажигалку. Кивком поблагодарив ее, он спросил: — Все-таки, Лариса, что послужило причиной вашей недавней ссоры? Я уже спрашивал вас, и вы сказали, что это не может иметь отношения к делу. Вы и сейчас так думаете?
— Не знаю, — ответила Головлева, отворачиваясь. — Все так запуталось. Но я могу ответить, если хотите, — она поднялась с места, подошла к окну. — Это произошло совершенно неожиданно, — сказала она, глядя на улицу. — Мирьям пришла поздно, часов около одиннадцати. Я заметила, что она возбуждена, но не стала задавать вопросов: мало ли что могло произойти. Предложила ей чаю. Она отказалась. И вдруг обвинила меня в том, что я приехала сюда только для того, чтобы встретиться с бывшим мужем!
— А это не так? — спросил Натаниэль. Головлева возмущенно повернулась к нему.
— Конечно, нет! — резко ответила она. — Я даже не знала, что он живет именно в Тель-Авиве… до того самого вечера.
— Понятно, — Натаниэль немного помолчал. — Мирьям объяснила, с чего вдруг она так решила?
— Нет. Дело в том, что я вспылила и наговорила ей гадостей. Думаю, вы сами понимаете. Вспомнила их прежнюю связь. Сказала, что она никак не может успокоиться. Что она, наверное, продолжает с ним встречаться. И в конце… — Головлева заколебалась. — В конце я пригрозила, что расскажу Ицхаку.
