– Миссис Элрой, я должна съездить в Мэрипорт, где работали Джон Мортон и Исла Денс… Я убеждена, что там найду объяснение всех загадок и тогда смогу разоблачить преступника.
– Но почему бы вам не оставить эту заботу полиции?
– Потому что Джон Мортон просил у меня помощи, потому что Исла Денс доверилась мне… Даже теперь, когда они умерли, я обязана сдержать слово, иначе буду в долгу перед ними…
– А про убийцу вы забыли?
– Да я только о нем и думаю!
– Один раз он вас упустил, но во второй раз кто знает, чем дело кончится?
– Я ничего не боюсь, поскольку со мной поедет Мак-Рей.
– Тоже мне успокоили…
– Что?
– Не очень-то я уверена, что вам прилично разъезжать повсюду с мужчиной!
Мисс Мак-Картри выпрямилась и уже хотела дать волю гневу, но на простодушном лице старой служанки читалась такая искренняя тревога, что язык не повернулся сказать резкость.
– Да ну же, Розмэри… Вы, что, забыли, сколько мне лет? Мак-Рей годится мне в сыновья!
– Не спорю… но все-таки это не дело!
Иможен рассмеялась.
– А знаете, миссис Элрой, по-моему, вы просто не хотите признать меня взрослой под тем предлогом, что когда-то пеленали. К несчастью, я уже не девчонка, Розмэри!
– Для меня вы всегда ею останетесь.
Растроганная Иможен молча обняла и поцеловала старую подругу. А миссис Элрой, вытирая глаза, подвела итог:
– Будь вы замужем за моим кузеном Ангусом, он поехал бы вместе с вами и меня не грызла бы тревога…
Кто-то резко дернул звонок у калитки, и разговор, едва не соскользнувший на опасную стезю, оборвался.
– А вот и Хэмиш! Скорее впустите его, миссис Элрой!
Старуха выглянула в окно и с удивлением повернулась к Иможен.
– Да это вовсе не ваш журналист, а пастор!
– Пастор?
– Он самый! Преподобный Родрик Хекверсон.
– Интересно, что ему от меня надо?
– Пойду узнаю.
Миссис Элрой почти тотчас же вернулась и сказала, что преподобный отец просит мисс Мак-Картри уделить ему несколько минут для очень важного разговора.
– Важного? Ну ладно, пусть войдет…
Несмотря на то, что преподобный Хекверсон был по меньшей мере на голову ниже Иможен, держался он так гордо и прямо, что никто не посмел бы взирать на него свысока. Войдя в гостиную, он лишь чуть заметно кивнул, подчеркивая тем самым особое положение слуги Божьего, и немедленно перешел к делу.
– Мне крайне неприятно тревожить вас в столь ранний час, мисс Мак-Картри, но человек моего сана обязан в первую очередь выполнять свой долг.
– Прошу вас, садитесь.
– Простите, что?
– Я сказала, садитесь. Удобнее ведь разговаривать сидя, правда?
Хекверсон немного подумал.
– Да, пожалуй…
Он опустился в удобное кресло.
– Мисс Мак-Картри, моя миссия в высшей степени деликатна и, поверьте, я отнюдь не с легким сердцем…
– Хотите немного виски?
– Что?
– Я спрашиваю, может, выпьете капельку виски?
– Виски? В такой ранний час?
– Мой отец начинал с утра.
– Уж простите меня, мисс, но я не разделяю вкусов вашего покойного батюшки. И кроме того, я пришел не пить виски, а поговорить с вами!
– Что ж, я слушаю!
– Мисс, вы помните слова Писания: «Горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит»?
– И что дальше?
– Я с сожалением вынужден сказать вам, мисс Мак-Картри, что, по общему мнению, именно вы сеете смятение и соблазн в нашем городе.
– Не может быть!
– Увы! Я даже не стану упоминать о покойниках, которые, по-видимому, стали неотъемлемой частью вашего окружения, но то, как вы вмешиваетесь в чужую семейную жизнь и разрушаете очаги…
– А точнее нельзя? Ну, назовите мне хоть одну такую семью!
– Скажем, Мак-Грю.
– Каким же образом вы об этом узнали, пастор?
– От самой Элизабет Мак-Грю, мисс.
– И вы поверили этой психопатке?
– Мисс Мак-Картри…
– У меня создается довольно жалкое впечатление о ваших умственных способностях, преподобный Хекверсон!
– Я не позволю вам, мисс…
– Послушайте, преподобный отец, я вас сюда не звала, верно?
– Меня вовсе не надо звать, мисс, чтобы…
– Вот что, господин пастор, я принимаю только тех, кого сама зову в дом… так что прошу вас уйти. У меня есть дела поважнее, чем слушать глупости бедняги Элизабет Мак-Грю.
– Вы меня прогоняете, мисс?
– А почему бы и нет? Дурак всегда останется дураком, какой бы костюм он ни нацепил.
– Ну, это уж слишком! На сей раз вы перегнули палку! Поберегитесь, мисс Мак-Картри!
– Чего?
– Да ведь… О, нет, это просто невероятно!… Ка…какой позор!… Никогда еще меня, слугу церкви… Вы бесстыдница, мисс Мак-Картри! Вы одержимы дьяволом! И они совершенно правы, называя вас Иезавелью!
– Ах, вот как? Так они, значит, правы?… А вы вообразили, будто меня можно безнаказанно оскорблять в моем же доме?
Иможен широко распахнула дверь в сад.
– Ну, уберетесь вы или нет?
Но Хекверсон отличался завидным упорством.
– Не прежде, чем вы извинитесь передо мной и покаетесь!
– Это ваше последнее слово?
– Ничто не заставит меня двинуться с места!
Иможен разразилась смехом, и любой менее самоуверенный человек, нежели пастор Хекверсон, уловил бы в ее смехе зловещие нотки.
– В первый раз вижу, чтобы кому-то вздумалось насильно торчать в моем доме да еще распоряжаться!
– Всему должно быть начало! Ваши гордыню и дерзость, дочь моя, надо сломить, и я надеюсь сделать это с Божьей помощью!
И, дабы показать, как мало значения он придает гневу мисс Мак-Картри, Родрик Хекверсон повернулся к ней спиной. Ему никак не следовало допускать подобной неосторожности. Священник делал вид, будто рассматривает гравюру Роберта Брюса, как вдруг почувствовал, что его крепко схватили за шиворот и за штаны. А дальше события развивались так быстро, что служитель церкви лишь потом осознал всю гнусность этой сцены. Хекверсон пулей пролетел через всю комнату, даже не успев ни за что уцепиться, а потом, воспарив над крыльцом, оказался в саду. Священник громко вскрикнул и стал вспоминать какой-нибудь подходящий случай из Священного Писания. Сначала он подумал об изгнанном из рая Адаме, но тут же отверг сравнение, ибо, по его мнению, Господь никогда не позволил бы карающей деснице ангела действовать так грубо. В конце концов препободный Родрик остановил выбор на бегстве Моисея и его подопечных сквозь воды Красного моря, решив, что, вероятно, солдаты фараона испытали нечто подобное, когда их смыло потоком. Словно подхваченный водоворотом, несчастный пастор никак не мог остановить этот постыдный бег и рысью промчался по дорожке. Только теперь мисс Мак-Картри отпустила жертву и преспокойно распахнула калитку.
– И впредь, господин пастор, зарубите себе на носу, что переступать порог моего дома без приглашения нельзя! А миссис Мак-Грю передайте, что я сама с ней разберусь!
Преподобный отец с поистине юношеской прытью кинулся прочь.
Дома Иможен наткнулась на миссис Элрой. Старуха стояла посреди гостиной, вытаращив глаза и широко открыв рот.
– Вам нехорошо, Розмэри? – заботливо осведомилась Иможен.
– Я все видела… – с трудом выдавила из себя служанка, – я все видела со второго этажа…
– Ну и что?
– О, мисс Иможен, это отвратительно… Ведь пастор же! Посланец Божий!
– В данном случае его послал не Бог, а миссис Мак-Грю. Давайте-ка поскорее закончим сборы, это намного важнее!
– Тем не менее, мисс Иможен, боюсь, вы погубили свою душу…
Иможен была уже почти готова, когда появился наконец Мак-Рей.
– Добрый день, мисс Мак-Картри… Здравствуйте, миссис Элрой… Я только что столкнулся с преподобным Хекверсоном. По-моему, святой отец малость не в себе. Я поздоровался, а он сделал вид, будто в упор меня не видит… Он, что, приходил сюда?
– Очень ненадолго.
– Готов спорить, вы поругались!
– Немного.
– И Хекверсон страшно рассержен?
– Нет, если он хороший спортсмен. Но хватит о пасторе… Вы готовы?
– Моя машина ждет на дороге. К часу мы доберемся до Карлайла, а в два будем уже в Мэрипорте.
– И наконец узнаем-то, что бедняжка Исла не успела нам рассказать!
Арчибальд Мак-Клостоу не верил своим ушам. Родрик Хекверсон, все еще вздрагивая, рассказывал ему о кошмарном происшествии у мисс Мак-Картри.
– Арчи, я прошу у вас прощения… Когда вы с горечью говорили мне об этом порождении Сатаны, я думал, вы преувеличиваете… Простите мне мое неведение, Арчи! Она куда хуже, чем вы описывали! Решиться поднять руку на меня! Еще никогда… о, Арчи, это конец света! Сначала я надеялся, что Господь сотворит хоть маленькое чудо, в конце концов, оскорбив меня, затронули и Его честь… и Он мог бы послать небесные легионы… или обратить нечестивицу в соляной столб… Но – нет, ничего… раз Всевышнему угодно наказать меня за излишнюю гордыню, да будет воля Его… Только тяжко в моем возрасте такое бесчестие… Арчи… ужасно тяжко…
