В конце концов, в прошлое воскресенье черные маски застали меня врасплох. Сегодня – дело другое. Я мог подготовиться, мог даже рвануться навстречу опасности – и так я и поступил. Я бросился к калитке, ведущей в переулок, и к Розе, поигрывающей своим краном.
Она была проворной и злобной и успела дважды ударить меня, прежде чем я схватил ее за правую кисть и заломил ей руку за спину. Мы оказались лицом к лицу. Я отчетливо увидел пергаментную кожу, усеянную веснушками. От ярости и внезапной боли Роза оскалилась. Джина выкрикнула ругательство и вцепилась мне в ухо, чтобы освободить сестру.
Я успел заметить ужас в глазах Виктора, но тут Норман Оспри вытянул меня сзади шлангом. Роза вывернулась, отпихнула Джину и замахнулась на меня своим краном. Я вспомнил молодость и довольно удачным круговым ударом ноги уложил гориллу Нормана отдохнуть на травке. За это я поплатился еще одним ударом от Розы. На этот раз кран попал мне прямо в подбородок и рассек кожу.
«Ну, хватит! – подумал я. – Хорошенького понемножку!» Кровь текла ручьем. Я воспользовался единственным своим настоящим оружием: свистнул, призывая на помощь Тома.
Ну, а если он не придет?..
Я свистнул еще раз, громче и дольше. Да, это тебе не лондонское такси подзывать. На карту было поставлено как минимум мое самоуважение, а возможно, и моя жизнь. Я не мог сказать Розе, где искать кассету, но, если очень понадобится, можно было бы что-нибудь выдумать. Поверила бы она мне – это другой вопрос, и я очень надеялся, что ответа на него мне узнать не придется.
По счастью, мне действительно не пришлось узнать это – как и то, какую программу заготовила Роза для своих воскресных забав. Раздался треск, звон, Том отдал какую-то команду, и из распахнутой кухонной двери в тесный двор выскочили три ощерившихся добермана-пинчера. Следом появился Том. В руках у него был увесистый железный прут, оторванный от какого-то заборчика. Норман Оспри опасливо попятился. По сравнению с железным прутом шланг выглядел несерьезно. Воскресная забава переставала быть забавной.
Псы набросились на Розу. Она, ругаясь, протиснулась в калитку, приоткрыв ее и тут же захлопнув. Рассчитывая на то, что псы меня уже знают и кидаться не станут, я обошел их и запер калитку на оба засова, чтобы Роза не смогла вернуться.
Джина принялась было кричать на Тома, но неубедительно. Когда он угрожающе надвинулся на нее, она немедленно заткнулась и промолчала даже тогда, когда обнаружила, что, чтобы войти, Том вышиб парадную дверь. Не попыталась она и остановить своего сына, когда тот пробежал через дом и окликнул меня прежде, чем я успел выйти на дорогу.
Том и его доберманы уже вышли на улицу и возвращались к машине.
Когда Виктор окликнул меня, я немедленно остановился и подождал, пока он подойдет ко мне. Либо он скажет мне это сейчас, либо не скажет вообще. Сейчас станет ясно, не напрасно ли мне рассадили подбородок.
– Джерард! – Парень задыхался, и не от бега, а от потрясения. – Я так больше не могу! Если вам действительно нужно знать… Доктор Форс живет в Линтоне, на улице Вэлли-ов-зе-Рокс.
– Спасибо, – коротко ответил я.
Виктор виновато смотрел, как я промокаю кровь позаимствованным на кухне полотенцем.
– Не забывай, у тебя есть мой почтовый адрес, – сказал я.
– Вы еще можете разговаривать со мной после… после такого?
Я усмехнулся.
– Ничего, зубы у меня целы.
– Берегитесь Розы! – предупредил Виктор. – Она никогда не сдается!
– Постарайся поселиться с дедушкой, – посоветовал я. – Там будет безопаснее.
Он немного повеселел. Я хлопнул его по плечу на прощание и зашагал по Лорна-террас туда, где ждал меня Том Пиджин.
Увидев мою разбитую физиономию, Том заметил:
– Что-то долгонько вы не свистели!
– Это я по глупости, – улыбнулся я.
– Так вы нарочно тянули время! – осенило его. – Нарочно позволили этой змеюке вас ударить!
– Что ж, даром ничто не дается! – вздохнул я.
Мартин говорил, что большинство синяков и ссадин проходит в течение недели. К тому же на этот раз я в понедельник сходил к врачу, и тот заклеил самые страшные ссадины специальным пластырем.
Констебль Додд, увидев меня, пришла в ужас.
– Нарвался на очередную засаду в масках? – предположила она. – Знаешь, может, ты этой Розы и не боишься, но я бы на твоем месте поостереглась.
– Ну, на этот раз Роза обошлась без маски, – ответил я, помешивая рисовый суп с пряностями. – Ты чеснок любишь?
– Не очень. Ну, и что ты намерен делать с Розой Пэйн? Тебе следовало бы обратиться в тонтонскую полицию и подать заявление, что на тебя напали. Это, пожалуй, потянет на ТТП.
«Тяжкие телесные повреждения? – подумал я. – Ну, она не сделала и половины того, что собиралась!»
– Ну, и что бы я им сказал? Что хрупкая женщина избивала меня, и моему другу с уголовным прошлым пришлось вышибить дверь дома и натравить на нее трех собак?
Кэтрин не засмеялась.
– Так что же ты все-таки намерен с ней делать?
Вместо ответа я сказал:
– Завтра я собираюсь в Линтон в Девоне. Не хотелось бы, чтобы она про это узнала.
Я принялся резать зеленый перец и нахмурился.
– Мудрый познает врагов своих, – сказал я. – Розу я познал.
– В библейском смысле?
– Упаси бог!
– Но Роза Пэйн – это только один человек, – заметила Кэтрин, привычно прихлебывая. минералку. – А тех, в масках, было четверо, не так ли?
Я кивнул.
– Номером вторым был Норман Оспри, букмекер. Эд Пэйн, бывший помощник Мартина Стакли и отец Розы, был номером третьим, и теперь он об этом жалеет. Все трое в курсе, что я их узнал. Еще один показался мне вроде бы знакомым, но, наверно, я ошибся. Это тот, который держал меня, пока остальные били. Назовем его «Номером Четвертым». Он по большей части находился у меня за спиной.
Кэтрин слушала молча и, казалось, чего-то ждала.
В моих невнятных воспоминаниях то и дело всплывала до сих пор не опознанная личность, которую я мысленно именовал «Номером Четвертым» или просто «Четвертым». Мне отчетливее всего запомнилась бесчеловечность, с какой он выполнял свое дело. Да, часы мне разбил Норман Оспри, но именно Четвертый прижал мою руку к стене, чтобы Оспри было удобнее бить. Как ни грозен был Норман Оспри, наибольший страх мне все же внушал именно Четвертый – он и теперь, девять дней спустя, вторгался в мои сны. В ночных кошмарах мне виделось, как он швыряет меня в резервуар с расплавленным стеклом.
А в ту ночь, когда констебль Додд мирно спала в моих объятиях, мне приснилось, что Номер Четвертый швыряет в раскаленную печь ее, а не меня. Я проснулся в холодном поту, поминая Розу Пэйн такими словами, которые я вообще-то употребляю нечасто. Сегодня мне особенно не хотелось отпускать Кэтрин на ее рискованную работу.
– Смотри, сам возвращайся живым-здоровым, – озабоченно сказала она и укатила в рассвет. Нечего и говорить, что я намеревался добросовестно выполнить это указание. Я спустился в поселок, к своей ни в чем не повинной печи, и взялся за привычные дневные труды в ожидании своих трех помощников.
Накануне они долго шутили насчет моих синяков и ссадин, возобновляющихся каждый понедельник. Айриш бился об заклад, что это все следы воскресных драк в пабе. Я не стал их разубеждать. А сегодня, во вторник, я поручил им поупражняться в изготовлении тарелочек и отправился на остановку в миле от поселка, где проходил нужный мне автобус.
Ни Розы, ни Джины, ни прочих моих знакомых поблизости не было. Сойдя с автобуса в соседнем городке радом с газетным киоском и сев в машину, с шофером которой было договорено заранее, я уже был уверен, что у меня на хвосте никто не висит. Том Пиджин, задумавший и организовавший эту многоступенчатую схему, уговаривал меня, взять с собой хотя бы одного из его псов, если уж я не хочу брать его самого.
– Что вам, побоев мало, что ли? – вопрошал он. – И так уж два раза пришлось вас выручать! С ума вы, что ли, сошли – ездить одному?
– Наверно, сошел, – согласился я. – А что вы можете посоветовать?
Итак, благодаря предусмотрительности Тома Пиджина я благополучно прибыл в Линтон на северном побережье Девоншира и нашел в списках избирателей точный адрес доктора Адама Форса.
Короче, поиски завершились успешно. Одно плохо: в доме никого не было.
Я стучал, звонил, ждал, снова стучал и звонил, но высокий серый старый дом выглядел абсолютно нежилым. Я постучал в заднюю дверь – нет, дома точно никого. От соседей тоже толку было мало. Одного не оказалось дома, второй был глух как пень. Проходившая мимо тетенька сказала, что доктор Форс, кажется, всю неделю работает где-то в Бристоле, а дома бывает только по выходным. «Ничего подобного, – возразил шаркавший мимо старичок, сердито потрясая своей палочкой, – по вторникам доктор Форс работает на Холлердейском холме, в частной клинике».
Тетенька объяснила, что старичок на самом деле вовсе не сердитый, а что злится – так это он от маразма. Однако старичок продолжал настаивать, что по вторникам доктор Форс работает в «Холлердейском доме».
