– Я воюю вот под этим лозунгом,– и указал на плакат «Пьянству -бой!».
Элга без улыбки сказала:
– И стоит кому-нибудь подраться в ресторане, как вы приезжаете за тридевять земель?..
Я внимательно посмотрел на нее и решился:
– Скандал, который здесь произошел, затеял ваш городской чемпион-алкоголик, так?
– Так.
– Спутник Ванды в нем не виноват?..
– Так.
– Так вот, он человек тихий. Ему скандалы не нужны. Потому что он бандит и убийца. За ним я и приехал за тридевять земель… Послушайте, Элга, вы могли бы при встрече узнать эту Ванду?
– Конечно…– тихо сказала девушка.
Я шел в гостиницу пешком и раздумывал, как бы мне отыскать эту самую Ванду. Запрос давать бессмысленно. В Риге может быть тысяча Ванд, высоких, полных блондинок, до 30 лет. Певица? Но они не нанимаются через концертное объединение. В трест общественного питания? А если кафе не относится к городскому тресту? Голова кругом идет. Остается только один путь. Я зашел в автомат и позвонил Элге…
Ветер с моря нес косой холодный дождь. Сонно кряхтели, встряхиваясь время от времени, два черных лебедя в городском пруду. Вот дураки, мокнут и мерзнут здесь, когда могли бы давно уже лететь на юг, к солнышку. Ведь у них нет на руках безнадежного уголовного дела. И не надо искать Ванду…
Я проснулся оттого, что было очень светло и очень холодно. Вскочил с кровати и подбежал к открытому окну. Еще не облетевшие деревья, крыши автомобилей, тротуары, подоконник были покрыты снегом, плотным, тяжелым, как мороженое. И я вдруг с тоской подумал о черных лебедях, которых видел вчера.
Подошел к зеркалу, посмотрел на свои худые плечи, посиневшую от холода кожу в пупырышках, рваный багровый шрам поперек груди и плюнул от досады на блестящий паркетный пол. До чего же глупо устроен мир! Ведь красивый человек с с-амого рождения имеет фору перед всеми остальными. А вот что делать нам, если, особенно по утрам, противно на себя в зеркало смотреть? Но все-таки я смотрел, наклоняя во все стороны голову. Спасибо, хоть не лысею и не седею. Я вспомнил, что в книжках у следователей почему-то «седеющие виски». Это такой же обязательный атрибут, как две руки, штаны и пистолет. Непременно седеющие виски, на худой конец – совсем седые. Вот уж ерунда. Большинство следователей – люди довольно молодые. Самому старому из знакомых мне следователей – Пашке Каргину – сорок два года. И виски у него не «седеющие». Может быть, правда, потому, что он совсем лысый?
В десять часов пришел мой старинный приятель, следователь рижской милиции Янис Круминь. Тоже молодой, но степенный, немногословный, добро-голубоглазый, он уселся в глубокое гостиничное кресло и погрузился в сосредоточенное молчание.
Я включил радио, взял из тумбочки электробритву и начал скоблить физиономию. Диктор радостно вещал: «По сведениям синоптиков, столь раннего сентябрьского снегопада в Риге не наблюдалось последние восемьдесят два года…»
Я сказал меланхолически:
– Просто это я к вам не приезжал в сентябре последние восемьдесят два года… Ведь за мной и в очередь никто не становится.
– Да, этот снег тебе совсем ни к чему,– подумав, серьезно отозвался Круминь.
– Из-за этой погоды все курортники разбегутся,– сказал я.– Тогда и кафе, где поет эта самая Ванда, могут прикрыть ко всем чертям… Ищи-свищи потом. Мно-ого их, девушек с прекрасным именем Ванда… Слушай, Янис, а что будет с лебедями?
– С какими лебедями?– деловито спросил Круминь.
Я махнул рукой:
– А-а, это я так… Ах, как мне нужна эта Ванда!
– Понимаю,– кивнул головой Круминь.
– Я вожделею к ней сейчас куда больше, чем дебошир Иванов.
– Не понимаю,– сказал Круминь, не обнаруживая чувства юмора.
Я походил по комнате, потом взял справочник и уселся на подоконник. На улице суетливо носились машины, деловито топали прохожие, размешивая снег в жидкую коричневую грязь, и мне было очень жалко этого треклятого снега. Тем более что курортников грязь устраивает не больше, чем снег.
– Не понимаешь? – сказал я.– Тогда слушай, что написано в справочнике: «Юрмала. По праву снискал этот курортный город на взморье славу жемчужины Прибалтики. В великолепных санаториях, прекрасных домах отдыха, комфортабельных гостиницах ежегодно отдыхают десятки тысяч трудящихся. На много километров протянулись…» На много километров – это ты понимаешь? Сколько там может быть кафе и ресторанов? Понимаешь?
– Понимаю…– спокойно кивнул Круминь.
Честно говоря, в этот момент достижения соцстраха у меня не вызвали восторга.
– Я бы предпочел, чтобы Юрмала была поменьше…– сказал я мечтательно.-…или хотя бы чтобы Ванда пела в другом месте.
– Правила игры не выбирают,– флегматично отозвался Круминь.– Ты же не хочешь спрашивать в тресте ресторанов?
– Хочу,– сказал я уныло.– Но нельзя, Янис. Представляешь, если кто-нибудь шепнет Ванде, что ее ищет милиция?! Нет… Не стоит. Рискованно…
Зазвонил телефон. Я схватил трубку. Элга.
– Сегодня мы начнем наше турне, Элга? Вы готовы?
– Да. Но вот как на работе?
– Я уже договорился с директором ресторана. Право, мне совестно, что вы теряете в заработке, но нам очень важно найти эту девушку.
Элга сказала неуверенно:
– Хорошо… Я буду вас ждать в шесть часов около университета…
Я сказал торопливо:
– Кроме того, мы очень интересно проведем это время – будем ходить из кафе в кафе, танцевать, пить вино, есть миног и говорить всякие умные вещи. Прямо сладкая жизнь, как в той картине…
Я почувствовал, что она улыбнулась.
– Хорошо…– и гудки отбоя забормотали, застучали в трубке апрельской капелью.
Я положил трубку и с облегчением сказал:
– Еще никогда не ждал звонка от девушки с таким нетерпением…
– Что, такая красивая?– невозмутимо пошутил Круминь.
Я задумался:
– Красивая? Пожалуй…
– Ну вот, а все жалуешься на невезение…– Круминь достал из внутреннего кармана кителя аккуратно разграфленный и исписанный в несколько столбцов лист.– С красивой девушкой вот это тебе покажется не таким страшным…– И Круминь протянул мне бумагу.
– Это что?
– Это список всех кафе на взморье. Я схватился за голову…
В дверях нас остановил телефонный звонок:
– Дежурный горотдела милиции капитан Пельдт. На ваше имя из Ленинградского уголовного розыска поступила записка по «ВЧ».
– Прочтите, пожалуйста…
Ленинградским уголовным розыском установлен покупатель «Волги» кофейно-белого цвета из Тбилиси.
Это – КОСОВ Виктор Михайлович, житель гор. Луги Ленинградской области. Номер «Волги» ГХ 89-35. На машину Косое предъявил техталон No ГХ 765354 на имя Сабурова Алексея Степановича. Документ направлен на криминалистическую экспертизу. Заключение экспертизы и протокол допроса Косова вышлем-авиапочтой.
Инспектор Ленугрозыска Леонидов
Никогда еще я не был таким прожигателем жизни. Мы ездили с Элгой Смилдзиней от кафе к кафе, танцевали один-другой танец – чтобы она лучше присмотрелась к певице,– пили кофе, вино, ели угрей, миног и все время весело болтали. И я чувствовал себя настоящим прожигателем, потому что все это – как настоящему прожигателю – было мне утомительно, скучно, и я хотел только, чтобы оно скорее закончилось. И боялся, что это надоест и Элге, и поэтому рассказывал ей бесчисленное множество смешных и грустных историй и оттого уставал еще больше. А во всем остальном это было невероятно «красиво», тем более что мы разъезжали на серой оперативной «Волге». Прямо высший свет – шампанское, анчоусы, семечки!
В Булдури было только одно вечернее кафе – маленькое, уютное. В ожидании выхода певицы мы танцевали под негромкие звуки модного в том сезоне шлягера. Наклонившись к Элге, я сказал:
– Если Ванда поет здесь, то ее спутник может оказаться рядом…
Элга подняла на меня глаза:
– Но он же вас не знает?
– Зато он знает вас. Поэтому упаси бог показать, что вы его заметили.
– А как же?
– Из автомата в гардеробе позвоните Круминю: он все время на месте. Пусть выезжает.
– Понятно,– кивнула Элга. Я протянул ей ключ:
– Ко мне в этом случае не возвращайтесь, ждите в машине…
– Но…
– Без «но», Элга. Мы на работе.
Элга пожала плечами и сразу же, будто забыв обо всем на свете, упоенно отдалась танцу. А на эстраде появилась певица – высокая, гибкая, красивая, немолодая. Ее низкий, чуть хрипловатый голос сразу же вплелся в причудливую ткань мелодии.
Я нетерпеливо сжал ладонь Элги, указал глазами на певицу.
– А-а, эта…– Элга улыбнулась, покачала головой. – Ванда моложе…– и продолжала, полузакрыв глаза, танцевать с видимым удовольствием. Я посмотрел на часы.
– Имейте совесть, – засмеялась Элга.– Уходить во время танца неконспиративно!
Я принужденно улыбнулся и стал рассказывать Элге заранее приготовленную забавную историю о том, как один вор сделал подкоп под магазин, влез туда, и узкий земляной лаз вдруг обвалился и он, испугавшись до чертиков, стал звать на помощь сторожа: «Спасите, засыпался!» И думал все время об этом Косове, купившем ворованную «Волгу» и что-то у меня в мозгу не контачило, цепь не замыкалась, что-то не срабатывало.
