– Что именно?
– Например, относительно землеотвода под вашу «стройку века». Насколько я знаю, на том месте, где вы собираетесь работать, сейчас находится мебельная фабрика.
– Ну да, там действительно стоит какая-то маленькая фабрика. – Ованесов чуть заметно поморщился. – Скорее, какие-то кустарные мастерские, каменный век…
– Но-но! – перебил его пассажир. – Много ты понимаешь! Там, между прочим, установлено новейшее шведское оборудование!
– Но все равно, вы же понимаете – это не тот финансовый уровень! Мы планируем вложить в стройку миллиарды! А эта фабрика… Леденев обещал все решить, и он уже выполнил свое обещание!
– Выполнил? – переспросил пассажир с очень странной интонацией. – Как это – выполнил?
– Нам уже привезли документы. Леденев договорился с владельцами фабрики, и они уступили ее нам под строительство… остались какие-то мелкие формальности…
– Ложь! – резко оборвал его страшный тип и даже подпрыгнул на сиденье, отчего машина ощутимо вздрогнула. – Не может быть! Ведь один из владельцев…
Он тут же замолчал, словно прикусил язык.
– Что? – переспросил Ованесов, покосившись на своего странного пассажира.
– Ничего! – огрызнулся тот. – Кстати, кто вам привез те документы?
– Очень приятная женщина. – На лице Ашота заиграла улыбка. – Она сама оттуда, из Ченегды…
– Ирина Чумакова!
– Да, ее зовут Ирина… а что – вы ее знаете?
– Не твое дело…
– Ну, не мое – так не мое… Кстати, раз уж об этом зашла речь – завтра я встречаюсь с одним из владельцев этой фабрики, чтобы обсудить некоторые вопросы.
– С Орликом?
– Совершенно верно, его зовут Борис Орлик.
– Вот как! А когда и где вы с ним встречаетесь?
Ованесов замешкался, и тогда пассажир с силой вдавил в его спину свое оружие и прошипел в самое ухо:
– Говори, или я стреляю! Причем имей в виду – ты умрешь не сразу, а будешь долго мучиться от нестерпимой боли!
– Пожалуйста, не надо! – взмолился Ованесов. – Я плохо переношу боль… я все скажу… мы встречаемся в четыре часа… то есть в шестнадцать… в ресторане «Подвальчик» на Третьей линии Васильевского острова…
– Хорошо, молодец! – одобрительно проговорил жуткий тип. – Я дам тебе один полезный совет: если хочешь избежать больших неприятностей, опоздай на завтрашнюю встречу. Хотя бы минут на десять-пятнадцать. Ты меня понял?
– Понял… – едва слышно отозвался Ованесов. – Я все сделаю, как вы скажете…
– Вот и молодец. – Пассажир убрал наконец руку с оружием, открыл заднюю дверцу, выскочил из машины и тут же скрылся.
Ашот Ованесович перевел дыхание и вознес благодарственную молитву за то, что отделался испугом. Непонятно, чего хотел этот человек, но в результате он не причинил Ованесову никакого вреда. Да, на всякий случай действительно лучше опоздать на завтрашнюю встречу. А может, вовсе на нее не ходить? Нет, встреча довольно важная, и если он на нее не придет – придется как-то объяснять это своему непосредственному руководству.
Машины впереди поехали быстрее.
Ованесов подъехал к перекрестку, но неожиданно для себя свернул не направо, к жилищу очаровательной Оленьки, а налево – к своему собственному дому.
Он осознал, что после встречи с подозрительным человеком думает об Оленькиных прелестях без энтузиазма.
А Иван, выбравшись из машины Ованесова, спрятал в карман металлический тюбик губной помады, который позаимствовал у Юли (именно этот тюбик успешно сыграл роль пистолета), и скрылся в ближайшем проходном дворе.
Он шагал и думал о том, что ему удалось узнать.
И чем дольше он думал, тем сильнее у него портилось настроение и тем яснее он понимал, что завтра необходимо встретиться с Борисом.
Он открыл дверь своим ключом и тут же получил удар поварешкой по лбу. Удар был ощутимый, потому что поварешка была старая, качественная. Раньше умели делать настоящие вещи. Если сковородка – то чугунная, увесистая, такой по голове приложишь – и можно гроб заказывать, если скалка – то размером с хорошее полено, такой убить не убьешь, но сотрясение мозга обеспечено. А топорик для разделки мяса – это вообще холодное оружие, если в умелых руках, то от троих хулиганов отбиться можно.
От удара поварешкой голова загудела, как церковный колокол, однако от следующего удара Иван сумел уклониться.
– Ты что? – Он перехватил Юлину руку в воздухе и сильно сжал, так что поварешка выпала на пол.
– Пусти! – прошипела она. – Пусти, гад!
– Сдурела совсем? – удивился Иван. – С чего это тебя разбирает? Что случилось?
– Он еще спрашивает! – Юлия не кричала, чтобы не пугать Ежика. – Он еще интересуется! Где ты шлялся целый день?
– А тебе что? – тут же насупился Иван. – Я же тебя не спрашиваю, чем ты занималась.
– Дурак! – Юлия отвернулась. – Еще скажи, что я тебе не жена и ты отчет мне давать не обязан.
Иван промолчал, но по его недовольному сопению она поняла, что с этим он согласен.
– От тебя у всех одни неприятности, – процедила Юлия, – ты всех подставляешь.
– Да что случилось-то? – Он снял свои огромные ботинки и прошел в кухню.
– На тетку твою напали! – бухнула Юлия с некоторым злорадством: уж очень хотелось стереть с его лица эту невозмутимость.
Удалось, Иван тут же вскочил, едва не упершись головой в потолок.
– Что? Как?
– А вот так.
И она кратко рассказала ему, как позвонила Олимпиада Гавриловна, как просила срочно приехать и как Юлия застала ее в ужасном состоянии, потому что какой-то мерзавец решил поставить в телефон «жучок», а когда она этого подлого типа разоблачила и попыталась вызвать полицию, он толкнул ее и убежал. Она потеряла сознание от удара, а когда очнулась, в квартире никого не было. Полиция не приехала, наверно, дежурный ничего не понял.
– Тетя Липа, да как же это? – Иван метнулся к телефону.
– Не звони, нет там никого, ее в больницу увезли, – устало сказала Юлия. – И дослушай, ради бога, до конца. Значит, она вызвала меня, чтобы отдать вот это. – Юлия протянула Ивану камень.
Свет лампы отчего-то стал ярче, как будто в ней прибавили накал, и камень заиграл багровым блеском. Внутри него засияла перевернутая пятиконечная звезда.
– Что это? – Иван удивленно вертел камень в руках.
– Ох, не спрашивай меня! – с досадой отмахнулась Юлия. – Твоя тетя сказала, что это очень ценная вещь, и взяла с меня слово, что я ее отдам тебе в собственные руки. Вот, я отдаю. Теперь ты будешь ее беречь, а мне, знаешь, уже на сегодня хватило.
Она ожидала, что Иван встревожится, переполошится и начнет расспрашивать, что же с ней случилось, но тот тупо пялился на камень, провались он совсем.
– В жизни его не видел, – сказал он наконец, отведя глаза.
– Ты не хочешь спросить, что было дальше? – Голос Юлии зазвенел от злости. Нет, все-таки все мужчины ужасные эгоисты!
Очевидно, до Ивана дошло наконец, потому что он отложил камень и повернулся к Юлии:
– Ну?
– Что – ну? Не нукай, не запряг! – буркнула она. – Там тебя караулили двое таких… в темной машине. Один здоровый, вроде тебя, только голова маленькая и шеи нет, а второй – маленький, но страшный такой, морда обезьянья…
Юлия запнулась, сообразив, что не следует рассказывать, как ее заманили и отобрали сумку двое малолеток. Зачем признаваться в собственной глупости?
– Как же ты от них оторвалась? – спросил Иван без интереса, он думал о чем-то своем.
– Одному врезала, а от другого убежала…
Иван удовлетворился кратким ответом.
– Это не полиция, – сказал он.
– Уж как-нибудь догадалась! – фыркнула Юлия.
– И я, кажется, знаю, кто они такие. Это люди Ледокола.
Далее, ежесекундно понукаемый Юлей, он рассказал о своей встрече с Ованесовым.
– Я его видел с Ледоколом, я тебе говорил. Очевидно, тогда и Борька там был, мелькнул вдали, я еще подумал, что ошибся. Вот, значит, как… – Иван понурился, – стало быть, Борька с Ледоколом связался. И за моей спиной решил фабрику продать. С чего это он? Вроде бы не ссорились мы, дела честно вели…
– Но ведь тогда… если твоя… если она сюда приезжала с документами, то выходит, она с компаньоном твоим заодно? – спросила Юлия.
– Ты хочешь сказать, что они, что это он с ней… она с ним?
– Да ничего я не хочу сказать! – рассвирепела Юлия. – Мне-то какое дело, я их обоих в глаза не видела!
– Да за каким бесом ему это надо, они сто лет знакомы! – заорал Иван. И тут же осекся, потому что в дверях стоял Ежик.
– Мама, я есть хочу! – сказал он и отвернулся от Ивана, потому что обиделся: тот обещал ему, что никуда не уйдет и они будут пускать машину, а сам целый день где-то пропадает.
– Ой, я что купил! – Иван втащил в кухню два пакета.
Были там салаты в прозрачных контейнерах, и колбаса «в шашечку», и целый кусок запеченной свинины, и коробка пирожных, и специальные детские конфеты с картинками, и шоколад, и апельсины, а еще целый мешок разных чипсов, кукурузных палочек, леденцов и разноцветных жевательных мармеладок.
