– Кофейную самбуку и роллы «Калифорния», пожалуй, – сделал заказ Разумовский.
Официант исчез так же моментально, как и появился. Это была уже третья заказанная порция самбуки, что свидетельствовало только об одном – Сергей предполагал «стереть» из памяти сегодняшний день способом радикальным и грешащим утренним похмельем, но на сто процентов надёжным.
Когда-то давно, будучи ещё слушателем Академии ФСБ России, он прочёл в журнале «Максим» статью, что употребляющие алкоголь люди делятся на два типа: безнравственные пьянчуги, для которых это всего лишь пойло, не имеющее ни цвета, ни запаха, и так называемые гурманы, которым не всё равно, что пить и чем заедать, если придёт такое желание. И если первые выпивали или на жаргонном языке «бухали», то вторые непременно только употребляли.
Однако главным критерием, отличавшим пьяниц от гурманов, был тот, что первые берут исключительно недорогую водку или дешёвенький коньячок, а вторые предпочитают напитки элитных сортов и марок, ценя букет ароматов и выдержку.
Но среди гурманов выделяются ещё эстеты. Это те, кому, прежде всего, важен ритуал употребления напитка, создающий особую атмосферу и наполняющий тайной. Именно эстеты выбирают самбуку, появление «на свет» которой окутано аурой таинственности.
– Подожди, – остановил Разумовского непонятно откуда появившийся в кабинке невысокий человек средних лет, облаченный в серый костюм, – я тебе сейчас покажу, как правильно, иначе ты только зря переведёшь «продукт».
Незнакомец говорил не быстро, выговаривая четко каждое слово и не проглатывая окончания. Речь его была тихой, но не настолько, чтобы напрягать слух. Сама манера разговора выдавала в нём человека образованного и начитанного.
Классический английский крой костюма подсказывал, что это консервативная натура, не склонная к резким переменам в жизни, в которой царит главенство давно определённых принципов и авторитетов.
– Главное, – между тем продолжил незнакомец, – это время, в течение которого самбука будет гореть, и равномерность кручения бокала. И тут важно не передержать. Именно в этих вещах кроется секрет бесподобной подачи самбуки, а подавляющее большинство барменов грешит как раз несоблюдением этих правил.
Он ловко поджег самбуку, неспешными движениями поворачивая бокал, пока пламя синеватого оттенка «пожирало» спирт напитка, понижая его градусы.
– Вот теперь, – мужчина перелил содержимое в специально приготовленный пустой стакан, который накрыл сверху бокалом, – всего три, два, один.
Он убрал в сторону использованный в качестве крышки бокал на заранее приготовленную салфетку с коктейльной трубочкой.
Разумовский не спеша выпил горячую самбуку.
– Кофе?
– Рядом, – ответил мужчина, подвинув тарелку с зернами кофе. – Кстати, их не надо опускать в бокал и обжаривать, эффекта никакого, а во время употребления можно подавиться, – объяснял он, пока Разумовский «заедал» самбуку тремя кофейными зернами.
– Знаток? – спросил у незнакомца Разумовский.
– Просто эстет, – отмахнулся тот, широко улыбнувшись.
– Ответь мне на такой вопрос, эстет, – по-свойски беспардонно с акцентом на последнем слове, сказал Разумовский, – ты кто такой?
Мужчина, напротив, сделался серьёзным, сбросив в одно мгновение излучавшееся до этого простодушие, словно только этого вопроса он и ждал всё время, пока вёл диалог с Разумовским.
– С этого момента для тебя я – майор Архангельский!
Объект ФСБ России по подготовке РДГ «Бор», на следующее утро
«Как приготовить яичницу?» – спросите вы.
Нет ничего проще: взять столько яиц, сколько вам нужно, и разбить их на предварительно раскалённую сковородку, поверхность которой смазана подсолнечным маслом. Жарить, слегка помешивая.
Дилетанты!
Как много развелось дилетантов в современной жизни! Но печалит скорее то, что дилетанты заняли модную в настоящем позицию упрощенчества и минимализма. Думаете, на табурете будет лучше, чем в кресле, в котором можно забыться с чашечкой ароматного кофе за чтением романа Дюма «Три мушкетера»? И ведь ничто, даже новомодная электронная книга, не заменит удовольствия от перелистывания книжных страниц.
Только дилетанты так могут относиться к приготовлению яичницы.
А ведь яичница – это не бестолковый перекус на завтрак под недоваренный, потому что спешишь, или, того хуже, быстрорастворимый кофе. Это не холостяцкая закуска к пиву вечером после работы только потому, что в холодильнике кроме яиц и пива больше ничего нет. Это не блюдо из фастфуда, которое повадились готовить на каждом углу, словно жареные пирожки с картошкой или шаурму. В конечном счете, это не просто результат снесённого курицей яйца, беспристрастным взглядом отобранного фермером и сданного на реализацию в супермаркет.
Для приготовления яичницы требуются особый талант повара и восприимчивое к ароматам чутьё носа и языка, приумноженные бесконечной практикой. Требуется колоссальное знание продуктов, добавок, специй и массы всяких сопутствующих ингредиентов, а также того, какой вкусовой «отпечаток» каждый из них оставит. К слову сказать, не каждое яйцо подарит вам восхитительную яичницу. Как выбор часов начинается с поиска «бренда» и модели, так и яичница начинается задолго до масла и сковородки. Она начинается с выбора яйца.
Старайтесь выбирать некрупные яйца. Обязательно обратите внимание на цвет желтка. Только ярко-жёлтый, словно утреннее солнышко, цвет скажет вам, что яйцо свежее. Первое правило любого повара: правильно подобранный продукт – это половина успеха в кулинарном искусстве.
Теперь, для равномерной прожарки яичницы, на слабый огонь ставится сковородка с толстым дном. Пока сковорода нагревается, уделите немного внимания маслу. Подсолнечное нерафинированное испортит ваше блюдо вульгарным привкусом. Рафинированное масло не оставит никакого ощущения вкуса, кроме осознания факта, что яичница готовилась на нём. Поэтому идеальным выбором станет сливочное масло. Небольшим кусочком смажьте поверхность сковородки, при этом не переусердствуйте с огнем, иначе масло начнет подгорать.
Первым делом до лёгкой золотистой корочки обжаривается лук. Лук придаст блюду свежесть и сладковатый вкус. Затем две полоски бекона – вы получите солоновато-копчённый вкус, который тут же необходимо сгладить буквально тремя колечками свежих помидоров.
Накройте сковородку крышкой, дав немного настояться. Вспрысните белым вином: оно менее агрессивно и придаст сладости.
Только теперь разбивайте на сковородку яйца. Разболтайте их, посолите, немного поперчите. Лёгкая острота оттенит сладость лука и вина. Затем выключите плиту, предварительно добавив в блюдо по щепотке свежего укропа и петрушки.
В конце натрите сыра, непременно твердых сортов, и накройте сковороду крышкой.
Болтовня по телевизору стала надоедать, и Архангельский выключил звук, хотя и кулинарная программа, и канал в целом майору нравились.
Он стоял у плиты и жарил яичницу, слегка насвистывая «Песню про зайцев» из не устаревающей и по-прежнему популярной комедии «Бриллиантовая рука».
Архангельский любил и яичницу по утрам, и «Песню про зайцев», и фильм «Бриллиантовая рука», и все те ассоциативные параллели, которые возникали при этом. Каждый раз в такие моменты он ощущал себя «таксистом», заботливо ухаживающим за «главным героем», который бессознательно валялся в комнате на диване.
«Ну да это, конечно, ерунда, – думал Архангельский, – героя, в конечном итоге, мы из него сделаем».
Майор посмотрел на часы, приближался восьмой час. Пора. Он налил из крана в графин холодной, почти ледяной воды и вошел в комнату, где чуть похрапывая, чуть посапывая, спал Разумовский. Он спал так безмятежно и сладко, свернувшись клубочком, что походил на щенка.
– Пора вставать, герой, – улыбнувшись, сказал Архангельский и вылил полный графин на Разумовского.
Сон смахнуло моментально.
Бестолково оглядываясь по сторонам, он пытался осознать, где находится и что секунду назад произошло, отчего он весь мокрый. Собрав в кулак всю силу воли, Разумовский приподнялся и сел на диван, убирая капающие с носа и подбородка капли воды рукавом рубашки.
– Голова болит, – пробормотал он, – может у вас есть аспиринчик?
Архангельский не ответил. Он подошел к окну и раздвинул шторы, пустив в комнату утренние солнечные лучи.
Разумовский закрыл глаза от ворвавшегося в помещение яркого света, поморщившись от неудовольствия.
– Приводи себя в порядок, – сказал Архангельский. – Все вопросы будут после завтрака. И вне зависимости от обстоятельств, твоего желания и полученных ответов, знай: что-либо изменить ты не в состоянии. Ты или принимаешь всё, как есть, или нет. Но во втором случае, тебе будет куда сложнее.
Слова Архангельского пока эхом отражались в гудящем от вчерашней вечеринки сознании Разумовского.
