– Ты что, совсем идиот? Думаешь, в Серёгу стреляли? Или по башке били? Нет! Его отравили. Вот этим самым чаем.
– Так он же стрелял?
– Стрелял… Начал отключаться, понял, кто его траванул, и пульнул в неё.
– Складно… А наш Ботаник сам ушел?
– Да, сложил все приборы в карман, перекусил цепь у сундучка и пошел… Дурак ты, Федя. Повариха, как и ты – шестерка. Есть еще кто-то с машиной. Один или двое.
– Или трое!
– Возможно… Пойди обыщи Надежду. Только не лапай везде. Карманы выверни и всё.
При всей своей грубости и жестокости Виктор был сентиментален. Особенно в отношении трупов. Он всегда вспоминал, что из них вылетает душа и крутится где-то рядом. А где душа, там ангелы и еще что-то святое и чистое.
Обыск дал результаты из двух пунктов. Пыльная тряпка и фото улыбчивого мужика.
Тряпку Виктор сразу отшвырнул в лицо тупому Федору, а фотографию взял. На обороте был довольно глупый текст: «Я тебя люблю. Алексей». Ни фамилии, ни адреса, ни телефона.
– Ладно, Федор, не обижайся. За дело получил… Ты этого мужика не видел?
– Видел.
– Где?
– Так возле дома Ольги… Как она исчезла, ты направил меня сторожить. Я три дня торчал у её подъезда. Так этот мужик постоянно входил и выходил. По пять раз в день.
– Он один выходил?
– Утром с детьми.
– Ну, ты и тормоз, Федя… Мальчику десять, а девочке семь?
– Да.
– Еще не дошло? Ты не тормоз, ты – два тормоза… Как мужа Ольги зовут?
– Алексей Сытин.
– Понял теперь? На фото он и есть… Ольга перед ним раскололась, и они решили нас кинуть. Сытин закадрил повариху, подарил ей фотку и уговорил отравить Сергея… Не грусти, Федя. Скоро все вернем. А поймаем Ольгу, я её три дня пытать буду. Всеми извращенными способами.
Ночью они отвезли оба тела на картофельное поле. После недавней уборки урожая земля была рыхлая и копалась хорошо.
Яму метровой глубины Федор выкопал за час. Виктор страховал, стоя возле кучи свежей ботвы.
Холмик делать не стали. Лишнюю землю Федя разбросал и все это прикрыли картофельными стеблями.
Через пару недель здесь поработал культиватор, перемалывая комья земли и подгнившую ботву. А в октябре всё поле засеяли озимой пшеницей.
Сергея никто не искал. Кому он нужен?
А Надежду искала завуч – класс остался без учителя. Но школе повезло. Замена нашлась быстро.
* * *
Сытин и Верочка очень устали за эту ночь. Пожарные машины уехали только в третьем часу. Хмурые брандмейстеры немного позлились и сделали попытку найти соседа, который их вызвал. Но они быстро поняли, что посреди ночи это им не светит.
Сразу после их убытия Алексей загасил костер и отвел Верочку в комнату сына. Там была уютная и вполне полноразмерная кровать. И обыск здесь еще не успели начать.
Сам Сытин лег в кабинете на пухлом диване из серой кожи… А почему не в спальне? Почему не на привычном месте?
Эти вопросы Вера успела задать себе, прежде чем провалилась в глубокий сон. Она даже успела ответить… Общая с Ольгой спальня – это для него святое. Столько сладких воспоминаний. Ну, не может он там спать один. И Веру туда положить не может. И вместе пока не может. Пока не может…
Утром за завтраком заговорили о главном. О детях.
– Я очень боюсь, Алексей. Во всех американских фильмах в таких случаях бандиты берут в заложники детей… Если так будет, я загримируюсь под Ольгу, а ты меня на них обменяешь.
– Типун тебе на язык… Извини, Вера. Давай срочно заканчивать и в машину. Заедем домой, соберем вещи и в школу.
– А дальше что?
– Пока не знаю…
– А я знаю! Помнишь я тебе рассказывала про свой домик на Оке. Там сейчас Наталья осталась. Завезем туда детей. Она с удовольствием с ними останется… Мы же быстро с этими гадами разберемся?
– Мы постараемся… Поехали, Вера.
Свой красный Опель Сытин поставил прямо у подъезда. Мотор глушить не стал.
Когда собирали чемоданы, он несколько раз подходил к окну и через щель в шторах осматривал улицу. И не зря!
– Всё, Верочка! Мы опоздали. Стоит, подлец.
– Кто?
– Знал бы я! Но я его уже видел много раз. Как только Ольга исчезла, он встал на этом месте и дней пять стоял. Теперь ясно, что он её караулил…
– Что делать будем?
– Не знаю. Если он один, то не так страшно. Но вчера их пятеро было.
– Я знаю, что делать! Не зря же мы театр грабили. Где наш грим и парики… Играем этюд: Я – отрывная шалава, а ты мой шнурок, предок. Отец или лучше дед.
Вера разворотила все шкафы в поисках подходящего реквизита. Для себя взяла юбочку из плюша, топик и рыжий парик. А для своего непутевого деда – обвислые тренировочные штаны, желтые сандалии и выцветшую рубашку защитного цвета.
– Алексей, откуда у тебя военная форма?
– Служил.
– Ты офицер?
– Капитан запаса. Но я не строевой. После института шесть лет в Москве просидел. Электронику настраивал… Давно это было.
– Надевай рубаху. На неё пиджак серенький, а сверху усы и седой парик. Только всё клеить придется.
Верочка вышла первой. Это была разведка. Где-то в недрах её пышной груди Алексей спрятал включенный мобильник. Еще на лестнице она пропела куплет из «Мурки». Сытин промурлыкал продолжение. Порядок – связь работала!
Верочка вышла из подъезда неторопливо, развязной, вихляющей походкой. Осмотрелась и поправила юбку. Не подтянула её, а спустила до самых соблазнительных мест.
Федор не мог этого не заметить. Он замер, выпучил глаза и приоткрыл рот. Пора! Вера подплыла к нему и проворковала:
– Закурить не найдется?
– Да хоть всю пачку бери. Для такой ничего не жалко.
– Давай пачку. Вечером отдам, если зайдешь. Я одна буду. Сейчас деда на дачу спроважу – и свободна. Вон балкон на втором этаже. Запомни! Так зайдешь?
– Хочется, но не знаю пока. Я тут фраера одного стерегу. Не знаешь такого?
Федор протянул ей фото Сытина. Верочка повертела карточку, перевернула, прочла надпись на обороте, и ей опять захотелось плакать… Актер может заплакать, когда не хочется, но надо. А вот когда хочется, то сдержаться значительно трудней. Надо жестко держаться за образ, не выходить из роли.
– А ты симпатичный парнишка. Тебя как зовут?
– Федя. А тебя?
– Мурка.
– Мария, что ли?
– Обижаешь! По паспорту я – Марго. А Мурка так, для своих… Знаю я этого типа, Федя. Наверху живет. У него недавно жена сбежала.
– А теперь?
– А теперь – назад прибежала… А вот и мой дед! И не забудь, Федя, вечером я одна. Приходи.
Седой Сытин с трудом волочил два чемодана. Верочка подскочила, сама открыла багажник и закинула вещи вглубь красного Опеля. При этом она просто нырнула в машину, задрав юбку выше пояса.
Сытин был бы неплохой актер. Он быстро оценил мизансцену и вошел в роль. Такого сочного шлепка но филейной части Верочка не ожидала. Вслед за этим раздался дрожащий старческий окрик: «Совсем девка совесть потеряла. Спрячь задницу! Мне за тебя от людей стыдно».
Вера выскользнула, юркнула в подъезд и принесла еще две объемистые сумки. При этом она все время перемигивалась с Федором и вертела задом. Посмотри, мол, как мне трудно с этим старым хреном. Полный отстой! Вот скину его, и оттянемся на всю катушку.
Тем временем Сытин ковылял поближе к баранке. С трудом взгромоздился на место водителя, втиснул под руль правую ногу и долго подтаскивал левую.
Федор с тоской проводил красный Опель. Проводил и облизнулся. Скорей бы появился этот Сытин со своей Ольгой. Их можно быстро скрутить, доставить Виктору и рвануть опять сюда, на Плющиху, где за балконом второго этажа живет она, его Мурка.
Федя был, конечно, тормозом, но не по этой части. Женский пол он любил. Особенно таких… Хороша девка. Обалдеть можно! И имя как песня. Мурка…
По дороге к школе Сытин сделал большой крюк и несколько раз проверялся, заезжая в проходные дворы. Хорошо, что в этих местах не водились гаишники. Права у него были, но фото в них резко расходилось с его теперешней физиономией.
Перед школой пришлось снять парик, снять грим, снять удобные треники. Все пришлось долго приводить в порядок.
Детей уговаривать долго не пришлось. Неожиданные каникулы – это радость! А домик на Оке – это счастье.
По дороге в Коломну Алексей проверялся еще пять раз. Не хватало еще к этой Наталье привезти хвост и этим подставить еще одну женщину.
Наташа ждала машину из Москвы. Она ждала Колпакова, который три дня назад уехал спасать Верочку.
Она ждала своего Петю, а у дома притормозил красный Опель. И с этого момента всё завертелось, закружилось и помчалось кувырком.
Комната для детей была, но её надо было вычистить, вымыть, снабдить мебелью и уютом. А вместе с этим топилась баня, грелся ужин и сообщались новости.
Но серьезный разговор начался лишь тогда, когда замученные дети заснули.
Наташка подошла к корзинке с луком, запустила в неё руку, вытащила «Вальтер» и положила его в центр стола.
