Мне казалось, что он говорит как эксперт, имеющий немалый опыт и знания. Тема разговора полностью занимала его мысли, отвлекая, наконец, от собственных тревог. Я решил задать ему вопрос потруднее.
- А почему ты раньше сказал, что картина была украдена из твоего дома?
- Сам не знаю. Наверное, у меня что-то не так было с головой, - он уставился на свои запыленные ботинки. - Наверное, боялся втягивать во все это музей.
- Каким образом?
- Каким бы то ни было. Если бы они узнали, что я взял эту картину без спросу, они выставили бы меня с работы. Сейчас уж наверняка это сделают. У меня нет будущего...
- У каждого есть будущее, Фред.
Эти слова прозвучали не слишком убедительно даже для меня. Будущее часто оказывалось жутким, и, возможно, в случае с Фредом так и должно было произойти. Он съежился, словно придавленный тяжестью угрожающей ему опасности.
- Наибольшую глупость ты совершил, взяв с собой Дорис.
- Знаю. Но она хотела ехать со мной.
- Зачем?
- Чтобы увидеть Милдред Мид, если бы мне удалось ее найти... Вы же знаете, что эта женщина была главной причиной семейных неурядиц родителей Дорис. Мне казалось, что будет хорошо, если Дорис с ней поговорит, понимаете?
Я понимал. Подобно другим беспомощным и растерянным глупцам, Фреду было необходимо помогать людям, лечить их при помощи психотерапии, даже если их это могло сломать. Сейчас, пожалуй, он сам как никто нуждался в помощи. "Будь осторожен, - сказал я себе, - сейчас ты сам возомнишь себя психотерапевтом и начнешь помогать Фреду. Оглянись на свою собственную жизнь, Арчер!"
Но оглядываться мне и вовсе не хотелось. Объектом моих исследований и участия были другие: забитые люди в меблированных комнатах, стареющие мальчики, неспособные стать мужчинами, но с наступлением ночи внезапно превращающиеся в стариков. Если ты сам врач, тебе не нужна терапия. Если ты охотник, за тобой не охотятся. Но так ли это на самом деле?..
- У Дорис сейчас трудное время, - проговорил Фред. - Я пытался помочь ей собраться...
- Увезя ее в машине на край света?
- Она сама хотела поехать, настаивала на этом. Я подумал, что лучше я возьму ее с собой, чем она будет сидеть на месте и накачиваться наркотиками!
- Ты удивительно прав.
Он несмело и мимолетно улыбнулся мне из-под усов.
- Кроме того, не забывайте, мистер, что эти места для Дорис вовсе не край света. Она родилась в Копер-Сити и провела в Аризоне почти полжизни. Здесь ее дом.
- Не слишком счастливое возвращение к родным пенатам...
- Не слишком. Она была ужасно разочарована. Я думаю, возвращение невозможно, как говорил Томас Вульф...
Вспомнив высокий дом с крутой крышей, в котором жил Фред с родителями, я задался вопросом, кому хотелось бы вернуться туда.
- Ты всегда жил в Санта-Терезе?
Он ненадолго задумался.
- С тех пор, как я был маленьким, мы жили в том же доме на Олив-Стрит. Он не всегда был такой трущобой, как сейчас. Мама намного лучше следила за ним, а я помогал ей. У нас были всякие квартиранты, медсестры из клиники и тому подобное... - он говорил таким тоном, словно проживание квартирантов являлось Бог весть какой привилегией. - Самое лучшее время у нас было перед приездом отца из Канады... - он уставился в стену за моей спиной, на которой подрагивала тень моей всклокоченной шевелюры.
- А что он делал в Канаде?
- Работал на разных должностях, преимущественно в Британской Колумбии. Когда-то он любил работу. Мне кажется, что они с матерью и тогда уже не слишком ладили. Позднее я понял, что он, видимо, потому и не жил дома. Но меня это очень огорчало, насколько помню, я впервые увидел отца, когда мне было шесть или семь лет.
- А сколько тебе сейчас?
- Тридцать два, - неохотно признался он.
- У тебя было достаточно времени, чтобы излечиться от обиды, вызванной отсутствием отца...
- Я не это имел в виду! - он был зол и обижен. - Я не собираюсь оправдываться за его счет!
- А я этого и не говорил.
- В сущности, он был мне хорошим отцом, - он задумался над своим утверждением и слегка поправился. - Во всяком случае, сразу после своего возвращения из Канады, когда он еще не пил так. Я в самом деле любил его тогда! Иногда мне кажется, что я до сих пор люблю его, несмотря на все эти кошмарные штучки.
- Какие именно?
- Несет чушь, рычит, ломает мебель, угрожает матери, рыдает... Не может удержаться ни на одной работе... Изобретает все новые безумные идеи, пьет тайком вино - только на это он теперь и способен! - голос его стал высоким и ломким, как у оскорбленной жены. Я подумал, не повторяет ли Фред подсознательно интонации своей матери.
- А кто приносит спиртное?
- Мать. Я не знаю, зачем она это делает, но доставляет ему выпивку весьма исправно. Иногда, - прибавил он совсем тихо, - мне кажется, что она так ему мстит...
- За что?
- За то, что он поломал жизнь себе и ей. Я как-то видел, как она стоит и смотрит на него, мотающегося от стены к стене, так, словно это зрелище доставляет ей удовольствие. И в то же время она - его преданная рабыня и приносит ему выпивку. Такая утонченная форма мести... Эта женщина отреклась от всего женского в себе...
Фред поразил меня: исследуя жизнь, являвшуюся основным источником его тревог, он избавился от привычного комплекса неполноценности, тон его стал глубже и серьезней, худое мальчишечье лицо и длинный нос словно бы уже не так контрастировали с усами. Я почувствовал, что во мне пробуждается что-то вроде уважения к нему и даже надежда на лучшее.
- Она несчастная женщина, - сказал я.
- Знаю. Они оба несчастны. Трагедия в том, что они встретились - это было плохо для обоих. Думаю, мой отец имел все задатки для того, чтобы стать достаточно уважаемым человеком. Разумеется, мать на голову ниже его и, возможно, это ее раздражает, но и она многого достигла. Она имеет диплом сестры милосердия и немалый опыт, а кроме того ухитряется параллельно с работой присматривать за отцом. Это нелегко.
- Люди часто руководствуются в своих действиях чувством долга.
- Она сделала больше. Благодаря ей я смог закончить колледж. Не представляю, где она брала на это деньги.
- У нее нет дополнительных источников дохода?
- Были до момента, когда съехал последний квартирант, уже очень давно.
- Кроме того, как я узнал прошлой ночью, она потеряла место в клинике.
- Это не совсем так. Она ушла сама, - голос Фреда утратил мужественность и стал пискливым. - В этом пансионате, "Ла Палома", ей предложили значительно лучшие условия...
- Это не кажется мне правдоподобным, Фред.
- Честное слово! - он еще повысил голос, глаза его болезненно блестели, усы топорщились. - Вы что, обвиняете мою мать во лжи?!
- Все мы ошибаемся...
- Вот и вы ошиблись, говоря так о моей матери! Возьмите обратно свои слова!
- Какие именно?
- То, что вы сказали о матери! Она не торгует наркотиками!
- Я никогда не обвинял ее в этом, Фред.
- Но вы имели это в виду! Вы имели в виду, что ее выгнали из клиники, потому что она крала наркотики для продажи!
- Руководство клиники это утверждает?
- Да! Это банда жестоких лгунов! Моя мать никогда бы так не поступила! Она всегда была порядочной женщиной! - слезы потекли из его глаз, оставляя на щеках влажные полосы. - Я был ненормальным, жил в стране фантазий, а сейчас вижу это...
- Что ты имеешь в виду, Фред?
- Я верил, что мне удастся совершить открытие, которое прославит меня среди людей искусства. Думал, что, если мне удастся добраться до миссис Мид, она поможет мне найти этого художника, Хантри. Но я оказался в дураках и причинил своей семье еще большие неприятности!
- Ты сделал все, что мог, Фред.
- Неправда! Я идиот!
Он повернулся спиной ко мне. Дыхание его постепенно выравнивалось, да и я дышал все спокойнее. Перед тем как заснуть я вдруг понял, что начинаю любить его.
Ночью я проснулся, почувствовав тяжесть, словно на грудь навалилась гора, и зажег маленькую лампу, стоящую на столике у кровати. Затеки на стенах напоминали размытые следы дурных снов.
Я не стал расшифровывать их, а погасил лампу и снова погрузился в сон, вздыхая в унисон с моим незадачливым приемышем.
23
Когда я на следующее утро встал, Фред еще спал, прикрыв локтем глаза, словно боялся света наступающего дня. Я попросил дежурного офицера на посту приглядывать за ним и двинулся на своей взятой напрокат машине в Копер-Сити, ориентируясь по висящей в воздухе дымовой туче.
Парикмахер за четыре доллара побрил меня, за сходную цену я получил завтрак и рекомендацию, как доехать до отделения "Саутвестерн Сэвингс".
Банк располагался в центре города, в деловом районе, похожем на кусочек Южной Калифорнии, оторвавшийся от земли и перенесенный через пустыню. Казалось, из окружающего городка все жизненные соки высосал лежащий невдалеке прииск, а воздух был отравлен выбросами металлургического завода. Дым реял над городом, будто огромное нелепое знамя.
