Мне ничего другого не оставалось, как сидеть здесь и предоставить ей глядеть на меня холодным, загадочным и ироничным взором. Сидеть и час за часом ждать стука в дверь, не имея понятия, когда Чарисса Финлей вспомнит, где она видела меня. Сидеть и понемногу сходить с ума от мыслей о толстых пачках денег в трех сейфах, которые эта ведьма не хочет открывать.
Долго ли я смогу продержаться, не рехнувшись?
Через некоторое время Маделина ушла спать.
Я сварил себе кофе и наблюдал, как двигаются стрелки электрических часов на книжной полке. В пепельнице выросла гора окурков, синие клубы дыма повисли в комнате.
Я сидел, пока мои нервы не натянулись до предела, затем встал и начал ходить. Три или четыре раза я слышал, как где-то в городе завыли сирены полицейских машин. И каждый раз затаивал дыхание, хотя знал, что, направляясь ко мне, они не станут включать сирену. Они подъедут тихо, встанут у парадного и черного ходов, затем постучат в дверь.
Самым ужасным был лифт. Он находился всего в нескольких метрах от моей квартиры, и я мог слышать, когда он останавливался на моем этаже, и дверь его закрывалась. Я затаивал дыхание и воображал, будто слышу, как идет лифт.
А затем я действительно услышал, как он остановился, и хлопнула дверь.
Но шагов не было слышно, в коридоре лежала толстая ковровая дорожка. Стукнула дверь, потом наступила тишина, она на меня действовала подобно крику.
Куда они двинулись?
Много ли шагов они сейчас прошли? Двенадцать? Пятнадцать? Я ожидал стука в дверь, на мою грудь что-то давило сильнее и сильнее, а нервы все больше и больше напрягались. Десять, одиннадцать, четырнадцать… семнадцать… двадцать…
Они ушли в другом направлении или прошли мимо моей двери.
Мне стало дурно, пот выступил на лбу. Сигарета обожгла палец. Я немного успокоился, а затем снова стал прислушиваться.
Было утро. Пятница. Сегодня последняя возможность, потом придется ждать до понедельника. Летом банки по субботам закрыты.
Маделина вышла из спальни. Волосы лежали на голове мелкими завитками.
— Хорошо, правда? — улыбнулась она.
— Да, — ответил я, — очень хорошо. Как насчет фамилий?
— Лицо у меня уже немного загорело. Вы заметили?
Я стоял, уставившись на нее.
— К черту ваше лицо!
Она подняла брови.
— Вы, кажется, в плохом настроении? Не выспались?
— Я очень хорошо выспался. Отвечайте на мой вопрос. Как насчет фамилий?
— Может быть, вы сперва дадите мне выпить чашку кофе?
Она пошла в кухню и выпила чашку кофе, добавив в него немного виски.
Я сел напротив нее.
— Вы будете звонить в банки? — спросил я.
— Только если ничего другого не останется. Сперва мне надо подумать. Теперь я вспомнила, что записала фамилии в алфавитном порядке: Кастере, Мэннинг и Хэтс. И вот я думаю, как записала названия банков. В том же порядке, в каком я их посещала? Иногда я представляю себе эту записку.
— А где она? — спросил я.
Маделина пожала плечами.
— Она была в доме. Я забыла ее захватить.
— Забыли?
— Никто не лишен недостатков, — заметила она. — Даже великий мистер Скарборо забыл вчера захватить с собой газету, которую купил.
Снова ирония. Она все знает и насмехается надо мной.
Я нагнулся над столом.
— Кончайте представление. Вы просто, водите меня за нос.
— И не думаю. Я уверена, что вспомню это раньше, чем через месяц.
Мне очень хотелось ударить ее. Я взял себя в руки и встал.
— Между прочим, — напомнила она, — вы хотели сегодня отнести приемник в ремонт.
Я взял приемник и вышел с ним из дома.
Это было как во сне, когда стоишь на сцене перед тысячами людей и вдруг замечаешь, что ты голый. У меня было подобное чувство, когда я вышел на улицу. И я был не только голый, мне казалось, будто с меня содрали кожу.
С трудом я заставил себя идти не спеша к машине. Когда я сел в нее, то почувствовал себя лучше. Я ехал так медленно, словно машина готова была в любой момент рассыпаться.
На углу мужчина продавал газеты. Я остановился, посигналил и, не глядя, сунул ему пять центов. Он протянул мне газету. Я поехал дальше к берегу моря, оставив позади город. Был прекрасный солнечный день, и с залива дул легкий бриз.
По пути встречалось мало машин. Я свернул с шоссе и остановил машину между дюнами. Там я развернул газету, чувствуя, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом.
Я перелистал страницы.
Чарисса еще не вспомнила — своего фото я не нашел. Хотя на это и нельзя было рассчитывать. Полиция забрала бы меня еще до выхода в свет газеты.
Заголовок гласил: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ТАИНСТВЕННЫЙ УБИЙЦА».
В статье не было ничего нового — все то, что можно было вывести из найденных улик и показаний Чариссы Финлей. Миссис Батлер и я вернулись в дом, чтобы забрать деньги. И, как только я их забрал, я тотчас убил ее и поджег дом, чтобы спрятать концы в воду.
Ясно, что так они и должны были думать.
Я огляделся. Машин не было видно. Я взял приемник и пошел в дюны. Там я бросил его в заросли кустарника.
— Эй, мистер! — послышался детский голос. — Почему вы бросили радио?
Я обернулся. Из кустов вышел мальчик лет десяти или двенадцати с пневматическим ружьем в руке. Он подошел к приемнику и поднял его.
Откуда он взялся? Туг из кустов вышел еще один мальчик. У него тоже было ружье.
— Эй, Эдди! — крикнул первый. — Посмотри, вот приемник. Этот мистер выбросил его. Можно мы его возьмем, мистер?
Я судорожно соображал, что ему ответить. Слова застревали в моем горле.
— Он сломан, — сказал я наконец. — Он не работает.
Они посмотрели друг на друга.
— А почему вы не отдали его в ремонт?
— Какое вам дело? Убирайтесь!
И вдруг я осознал, что кричу. Я повернулся и пошел к машине.
Очень медленно и осторожно ехал я через город и все время испытывал желание нажать на педаль газа, чтобы скорей добраться домой, спрятаться в своей квартире.
А когда я вошел в нее и закрыл за собой дверь, то почувствовал себя в ловушке. Я сжался от страха. Они придут сюда и заберут меня.
И здесь была Маделина.
Она систематически сводила меня с ума, а может быть, собиралась даже убить.
Пятница.
Всю бесконечную жаркую середину дня я следил за Маделиной и прислушивался к шуму лифта и шагам в коридоре. Маделина лежала на ковре на солнце, засучив рукава пижамы и смазав лицо маслом для загара. Через некоторое время она встала, надела туфли на высоких каблуках и стала привыкать к походке Сузи Мамбли. Она ходила передо мной взад-вперед, покачивая бедрами.
— Как вы меня находите? — спросила она.
— Замечательно. У вас прирожденный талант.
— Ваша идея насчет Сузи Мамбли была превосходная. Я должна сделать вам комплимент. Я все больше и больше вживаюсь в ее роль. Я уже не играю Сузи Мамбли, теперь я ею стала.
— Очень хорошо, очень хорошо, — сказал я. — Вы Сузи Мамбли. Но очень прошу вас: не забывайте о банках и фамилиях!
— Ах, это! — насмешливо проговорила она. — Это я в свое время вспомню. А если не вспомню через неделю или две, то позвоню в банк.
Через неделю или две! Она сумеет измотать меня за неделю.
Я пил кофе и курил до тех пор, пока перестал ощущать вкус во рту. Включив все лампы, я то и дело вставал под душ, чтобы прогнать сонливость. Я прислушивался к шуму лифта. В любой момент они могут постучать в дверь. Долго ли я смогу бодрствовать? Если я задремлю, то она меня убьет. Я могу запереться в ванной и спать на полу, но тогда она все поймет.
Почему я не положу этому конец? Почему бы мне просто не подойти к телефону, позвонить в полицию и сказать, что Маделина Батлер находится здесь? После этого я смогу открыться. Если ее схватят, то меня, возможно, и не станут искать.
Затем я снова вспомнил о деньгах и понял, что не в силах сделать это. Она еще не доконала меня. Деньги принадлежат мне, и я должен получить их.
Вдруг я осознал, что говорю это вслух, один в пустой комнате. Я сел и задремал. При малейшем шуме я вздрагивал, и сердце мое начинало бешено колотиться.
Суббота…
Я спустился вниз, сел в машину и ехал без цели, приостановился, купил газету. Они нашли машину Финлея на стоянке в аэропорту.
«ТАИНСТВЕННЫЙ УБИЙЦА РАЗЫСКИВАЕТСЯ В ГОРОДЕ».
Чарисса Финлей все еще не вспомнила моей фамилии. Они имеют только мое описание. Однако они подбираются ко мне все ближе и ближе, все теснее сжимают кольцо.
Теперь недолго ждать, когда я сойду с ума.
Нет! Надо с ней рассчитаться. Я еще могу с ней рассчитаться.
Хотя Маделина не подавала виду, мне было ясно, что ситуация встревожила и ее. Она знала, что полиция ищет меня и если найдет, то попадется и она. Бог знает, что делается в ее хромированной душе, но ни один человек не вынесет такой тяжести и в конце концов обессилеет. Мне недолго этого ждать, не надо только давать ей возможности убить меня, да и самому хорошо бы не сойти с ума и не прикончить ее. Если я выдержу, а Маделина выдохнется раньше меня, то она скажет, что вспомнила парные соответствия банков и имен.
