— Потом-потом, — небрежно бросил ему Хорьковский, — тебя позовут…
И в окружении охраны стал подниматься по ступенькам крыльца. Алмаза оттеснили сторону. И тогда он решил идти ва-банк. Он с утра торчал тут, он так замерз, что уже не чувствовал кончиков пальцев ни на руках, ни на ногах.
— Дело касается вашей жены Виктории! — закричал Алмаз.
Хорьковский остановился как вкопанный, повернулся и безмолвно приказал притащить к нему Алмаза. Дюжие охранники подхватили певца под руки и волоком поволокли на крыльцо. Поставили на три ступеньки ниже, чем стоял магнат, хорошо еще, что на колени не опустили. Но Алмаз и так был на голову
стоял ниже и магнат глядел на него свысока.
— Что ты хочешь рассказать мне о Вике? — спросил Хорьковский.
— Это конфиденциальное дело, — ответил Алмаз, — тет-а-тет! Не для лишних ушей…
— Обыщите его и ко мне в кабинет немедленно! — приказал магнат.
— Но ведь документы и зам вас ждет, — напомнил помощник.
— Я сказал этого ко мне в кабинет, что не ясно? — набросился на помощника магнат.
Его глаза метали молнии. С подчиненными он бывал груб, жесток иногда беспощаден, конкурентов вообще давил, как насекомых, но с женой не мог себе позволить и голоса повысить — она казалась ему феей на тонких крылышках, созданием неземным, которое он баловал и с которого пылинки сдувал. Хорьковский повернулся и пошел в офис. Алмаза быстро обыскали и подтолкнули к дверям. Некоторое время он под тяжелым взором охранников ждал в приемной, пока магнат не разрешил ему войти. Охранник кивнул ему в сторону двери, Алмаз поднялся со стула на котором сидел, открыл тяжелую дверь и оказался в просторном кабинете.
Хорьковский не сидел за столом, а стоял у окна, глядя на падающий снег. Он даже не обернулся, когда вошел Алмаз, а только сказал:
— У тебя пять минут. Что ты хотел мне сказать?
Алмаз понял, что надо сразу же брать быка за рога, некогда ходить вокруг да около, поэтому он выпалил:
— Ваша жена Вика вам изменяет!
Даже со спины Алмаз увидел, что Хорьковский поражен, его шея с аккуратной стрижкой на затылке вздулась, плечи приподнялись, даже в кабинете запахло озоном, словно вот-вот начнётся гроза. Магнат медленно повернулся и довольно-таки спокойно сказал:
— Ты сам понимаешь что говоришь, придурок? Откуда ты вообще знаешь мою жену?
— Она сегодня была в гостях в одном месте вместе с молодым человеком по имени Владик, сидела у него на коленях, целовала его, — торопливо ответил Алмаз, — она сказала, что её муж нефтяной магнат, что она Виктория Хорьковская. А после она с Владиком собирались в тренажерный зал…
— Заткнись!!! — прикрикнул на певца магнат и хлопнул по столу ладонью.
Алмаз вздрогнул и попятился, в кабине влетел помощник с охраной, встревоженный резким звуком из кабинета шефа. Они были похожи на сторожевых собак, только что у них языки не висели от усердия до плеча. Еще холуям-опричникам не хватало слушать бред этого сумасшедшего певуна!
— Вон отсюда!!! — заорал на них Хорьковский.
Лицо его выражало такую свирепую мину, что казалось магнат сейчас порвет Алмаза на составные части.
— Помогите! — тоненьким голосом пискнул певец, но помочь ему было некому.
*****
Краб рулил, уезжая от дома Спичкина, оставив разбираться между собой его тещу и её мужа Вовочку. Матвей тем временем копался в телефоне своей жены. Он листал записную книжку, но в ней было такое количество номеров, что разобраться кто есть кто не было никакой возможности. Некоторые записи состояли и вовсе из одной буквы или набора цифр. Матвей занервничал, понимая, что ниточку, за которую можно будет дергать, он теряет.
— Посмотри входящие и исходящие звонки и сообщения, — посоветовал Краб, — кто ей звонил в ту ночь когда она погибла и кому она звонила. Явно убийца не пришел без звонка.
Спичкин согласился, что это стоящее предложение, сказал правда, что Эля никогда никаких сообщений не писала, лень ей было писать, а вот поболтать по телефону любила. Стал листать список входящих номеров в телефоне и вслух рассказывать Крабу о тех кто звонил.
— Вот я сам позвонил перед эфиром, желал спокойной ночи, — сказал Матвей, — я всегда звоню ей перед эфиром, потом теща звонила со своего мобильника, потом какая-то Кика. Что еще за Кика такая? Я никакой Кики не знаю! И опять теща два раза.
— Кика говоришь? — переспросил Краб. — Вот нам с тобой неплохо бы эту Кику разыскать…
— А как её разыщешь, если тут только имя и телефон мобильный? — спросил Спичкин. — Вряд ли Кика с нами захочет разговаривать…
— Смотри теперь исходящие, — посоветовал Краб, — кому Эля сама звонила в ту ночь.
Матвей полистал список и сообщил:
— Эля звонила теще один раз и своей подруге Катрин еще раз, ботала целых сорок минут! И это по мобильному! Вот куда мои деньги улетали! На болтовню!
— Слушай, Спичкин, получается, что твоя жена в тот роковой вечер не звонила мужикам, — сделал вывод Краб, — звонила только своей подруге Катрин, какой-то Кике и матери. А что это за подруга такая Катрин, кто она вообще и что за образ жизни ведет?
— Да хрен её знает, кто такая, — ответил Матвей, — мутная личность, тусовщица, всё по клубам да по барам. Вроде учится где-то в университете. Но это она так говорит. Она одноклассница моей Эли, были подругами, а как Эля замуж вышла так стали больше по телефону общаться. Мужиков меняет, как перчатки. Высосет из них всё, что возможно и следующего сосет. Натуральная пиявка. Мне казалось, она дурно влияет на мою жену и я препятствовал их встречам.
— Видимо они всё-таки встречались, когда ты на работе находился, — сказал Краб, — надо нам проверить эту Катрин. Ты знаешь где её искать?
— На студии наверное, — ответил Матвей, — она киноактриса, в фильмах снимается. Эля говорила, что Катрин востребованная и популярная актриса, но мне казалось, что она и двух слов связать не может.
— А зачем её слова самой вязать, она ж по сценарию говорит, — ответил Краб, — повторяй что написано с выражением да и всё.
— Не всё так просто, — возразил Матвей, — чтоб хорошим актером быть мало читать с выражением, нужна актерская харизма.
— Что еще за харизма такая? — спросил Краб, не сильно владеющий понятиями киноискусства.
— Ну, это манкость, притягательность человека, — ответил Матвей, — вот вроде бы человек ничего не делает, просто молчит, а на него хочется смотреть, а заговорит — хочется слушать. Харизматическая личность это называется. Харизму не натренируешь — она от бога. Вот у Татьяны вашей харизма есть и даже у Алмаза есть, а вот у Катрин нету. Вообще не понимаю как её еще кто-то снимает. А вообще-то я в институте когда учился у Станиславского читал, что чем глупее женщина, тем лучше из неё актриса получается.
— А что за фильмы, где она снималась, как называются? — спросил Краб. — Я, может быть, видел…
— Я сам ни одного фильма не видел, — ответил Матвей, — мне телевизор некогда смотреть, а если я и смотрю, то только своих конкурентов на музыкальных каналах, а фильмы никогда. У Эли были какие-то кассеты с работами Катрин, но она мне их не давала смотреть, да я особо и не горел желанием. Кстати, чтобы с Катрин встретиться, можно позвонить, представиться продюсером киностудии какой-нибудь известной и она сама на встречу прибежит.
— Так и сделаем, — согласился Краб.
— А Кика? — спросил Матвей. — Как с ней быть?
— Сначала Катрин разыщем, а через неё может быть, узнаем и о Кике что-нибудь, — ответил Краб, — но сейчас утро и я думаю нам надо с тобой поехать навестить Татьяну, да немного перекусить, принять душ и вздремнуть еще хотя бы полчаса. На серьезное дело нужно идти со свежей головой. Закончим думаю до нашего завтрашнего отлета в Турцию. Мы отдыхать к морю, а ты дыши спокойно.
Матвей и сам валился с ног, все тело болело от пережитых потрясений, да и голод напомнил о себе. Краб на поверку оказался человеком слова, не бросил его, хоть поначалу Матвей и пожалел, что с ним связался, но теперь понял — всё нормально, морпех его в беде не бросит — взялся за дело, значит, будет тащить.
Они приехали домой к Татьяне, она открыла дверь и Краб, увидев лицо своей любимой дочки, едва не свалился на пороге. Такой Татьяну он никогда еще не видел — нос распух, фингалы под обоими глазами, синяк на скуле, глаза измученные и усталые. Она, увидев, что отец поражен её «красотой», усмехнулась и развела руками в стороны, мол, вот такие дела…
Краб захлопнул за собой дверь и спросил у дочери что стряслось? Матвей, успевший протиснуться в квартиру еще до того как Краб захлопнул двери, примолк, понимая, что ситуация сложилась весьма щекотливая — у людей, к которым он пришел за помощью начались свои неприятности. Спичкин по-тихому присел на пуфик в коридоре и постарался пока не попадаться на глаза.
