– Она была другой, не такой, как ты, в этом все дело. Щербаков – эротоман, смысл его жизни в сексе, причем с разными партнершами. Чем больше одна не походит на другую, тем интереснее…
– Наверное, ты права. Потом я видела его с женщиной бальзаковского возраста, которой требуется усиленная диета. Это меня вовсе повергло в шок. Оказывается, ему все равно с кем спать, главное – новизна ощущений. Если бы тогда мне встретился человек, который бы доходчиво все это объяснил, возможно, я нашла бы силы побороть свою любовь. Но я занималась самоедством, искала причины произошедшего в себе, пыталась как-то реанимировать прежние отношения – носила откровенные топы и мини-юбки, флиртовала у него на глазах с Колей, но все без толку. Искусственное дыхание нашему роману не помогло.
– Если восклицательного знака не получается, надо ставить точку, а не многоточие, – вставила я в образовавшуюся паузу и прикусила язык. Не слишком ли я морализирую?
– Ты говоришь как очень опытная женщина, хотя мы с тобой, наверное, ровесницы… Тебе сколько?
– Двадцать восемь.
– И мне также. Жаль, что я не встретила тебя раньше. Знаешь, все подружки мне сочувствовали, наперебой давали разные советы, и на один из них я поддалась. Выследила ту девицу около дома на Ильинской и наговорила ей всяких гадостей. Хорошо, что плавники не пообрывала…
«Да, подруготерапия – вещь сильная, ее надо применять на практике дозированно», – подумала я, вспомнив, какими советами пичкала меня Алина. Если бы я им следовала, моя жизнь превратилась бы в одну сплошную ошибку.
– Значит, по совету многочисленных подруг ты решила побороться за свою любовь?
– Да, но лучше бы я этого не делала… На следующий день после этой экспрессивной выходки Он вынудил меня уволиться. Я понимала, что законных оснований для увольнения нет, но в сердцах написала заявление. Он подписал его, не раздумывая. Я сразу же стала проклинать себя за то, что по собственной же глупости лишилась возможности видеть Его каждый день, слышать Его голос. Мне казалось, что без Него нет никакого смысла жить дальше… Это была какая-то безумная, опутывающая любовь. Рядом с Ним я страдала от ревности, а без Него страдала еще больше. Моими привычными спутниками стали слезы, истерики и мысли о суициде, иногда произносимые вслух и до жути пугающие мою маму…
– Только не говори, что ты…
– Когда я попала под машину, мама была в полной уверенности, что я выполнила свою угрозу – попыталась свести счеты с жизнью. Но на самом деле это был несчастный случай… Просто я находилась в измененном состоянии сознания и не смогла оценить опасность приближающейся машины. Я попала в больницу, в травматологическое отделение, – уточнила Соня, чтобы я не подумала о психиатрическом, – там меня навестил отец, с которым я прежде общалась редко. Как ни странно, но общение с папой помогло мне избавиться от мрачных мыслей. Это было что-то новое в моей жизни. С отчимом мы просто тихо и мирно сосуществовали в одной квартире, могли неделями не говорить друг другу ни слова… А тут у меня вдруг появился не только родной отец, понимающий меня лучше, чем я сама, но и младшая сестра, его дочь от второго брака. Мы стали с ней очень близки… Конечно, и папа, и сестра знали мою историю несчастной любви, но не пытались что-либо в ней оценивать. Не осуждали меня и не жалели.
– Очень правильно с их стороны.
– Когда я поправилась, отец помог мне найти новую работу, у него ведь большие связи… Подарил мне эту машину на день рождения… В общем, благодаря папе я обнулила свою прежнюю жизнь и начала все заново. Познакомилась с Никитой. Он очень хороший, но мои чувства к нему никогда не достигали такого накала, как… ну ты сама знаешь, с кем.
– Наверное, это неплохо.
– Наверное. Месяца три назад папа рассказал мне, что страховая компания «Астра» прислала ему коммерческое предложение, которое он, впрочем, отклонил. Тем не менее Щербаков на этом не успокоился, а приперся к нему с какой-то девицей, начал вести околоделовые беседы, затем пригласил пообедать в кафе и там уже стал настойчиво склонять к страхованию… Я долго не могла понять, зачем папа мне все это рассказывает. Думала, он проверяет, остыла ли я окончательно.
– А ты к тому времени остыла?
– Не совсем, но то, что папа затем предложил, мне не понравилось.
– Значит, мысль о мести пришла в холодную голову Ивана Кузьмича? Правильно говорят, что это блюдо подают в холодном виде.
– Нет, месть стояла на втором плане. Дело в том, что у моего отца возникли на работе кое-какие проблемы. На него «наехала» антимонопольная служба, затем прокуратура. Я всех тонкостей не знаю, но это было связано вроде как с незаконно выигранным тендером на пассажирские перевозки… Его обвиняли в злоупотреблении служебными полномочиями… Ой, зачем я все это тебе говорю! – запоздало опомнилась Соня. – Это тебя совсем не касается. Знаешь, с меня довольно! Оставь меня!
– Не кипятись. Я примерно представляю, что произошло дальше. Дабы выкрутиться самому, твой отец решил принести в жертву другого. Щербаков идеально подходил для этого. Во-первых, он заставил тебя сильно страдать, но остался безнаказанным. Во-вторых, он реально совершал противоправные действия – предлагал «откат». Твой отец решил сдать его, показав тем самым свою порядочность.
– Да, примерно так все и было, только Он выкрутился. Папа был не в восторге от того, что вместо него попалась сопливая девчонка, но сделать уже ничего не мог… Механизм был запущен. Представляю, как он удивится, когда узнает, что в ситуацию вмешалась его любимая Танечка…
– Значит, это твоя сводная сестра позвонила Игорю и предупредила его об облаве в «Сытом слоне»?
– Да, она была в курсе событий. Кроме нее это никто не мог сделать. Потом она склонна к авантюрам.
– Разве она тогда уже была знакома с Щербаковым?
– Мы с Танькой стали ходить в спорткомплекс «Зенит» на тренажеры. Мне надо было разрабатывать руку после перелома, а она хотела похудеть. Так вот, там мы встретили Его с теннисной ракеткой. Я показала Его Таньке издалека. Она сказала, что теперь меня понимает… Потом я бросила ходить в тренажерный зал, не могла видеть Его даже на приличном расстоянии, а моя сестренка до сих пор регулярно посещает «Зенит».
– Значит, у них завязались отношения, но Таня тебе об этом не сказала?
– Нет, но я заметила, что в последнее время, вот уж месяца два, как с ней что-то происходит. Татьяна изменилась, точнее, изменилось ее отношение ко мне. Невооруженным глазом видно – она что-то недоговаривает, возможно, что-то замышляет. Оказывается, она нырнула в койку к моему бывшему и думает, что в чем-то превзошла меня. Совершенно бестолковое соперничество! Дуреха, ведь будет переживать не меньше меня, когда Он ее бросит. А это наверняка произойдет очень скоро…
– То есть ты ей сочувствуешь?
– Все гораздо глубже, чем ты, Галя, думаешь. На Него мне точно наплевать – с кем Он спит, меня совсем уже не трогает, но Он делает это с Танькой. Я ей доверяла, а она, оказывается, – лицемерка. Ее мать, папина вторая жена, умерла несколько лет назад. Они остались вдвоем, папа всегда хотел, чтобы мы с Таней сблизились, но как-то раньше не получалось. А тут в больнице все так быстро произошло. Она увидела меня в гипсе и пожалела, наверное. Вообще-то у Таньки полно комплексов, к примеру, по поводу ее внешности. Она то и дело худеет, хотя, на мой взгляд, ей это ни к чему. Потом у нее зрение слабое, из-за этого ей папа не доверяет водить машину.
– Вероятно, Татьяну сильно разозлило, что он подарил тебе это авто?
– Наверное, но раньше я об этом не задумывалась. Мне ведь машина по работе нужна. Приходится много разъезжать по городу… А у нее такой необходимости в личном транспорте нет. Они вместе с отцом работают, он ее возит в офис и, если надо, обратно. Знаешь, что меня больше всего в этой ситуации возмущает?
– Что?
– Танька думает, что мне подлянку устроила, а на самом деле она папе могла большую свинью подложить…
– Могла, если бы прокуратуру не устроила в качестве обвиняемой по делу об «откате» Курникова. Им было нужно громкое дело по этой статье.
– Да, папа так и сказал, что нужен широкий общественный резонанс. Других способов бороться с «откатами», кроме как запугать общественность судебными разбирательствами, нет.
– Это дискуссионно. Даже высшая мера наказания никого не останавливала от убийства, а за взятку и коммерческий подкуп максимальное наказание – три года. Кто ворочает миллионами, тот знает, что риск невелик. А вот Ксюша – жертва обстоятельств. Она была по уши влюблена в Щербакова…
– Охотно в это верю. Он обладает какой-то магической притягательной силой. Находиться рядом с ним и ровно дышать нет никакой возможности. Уверена, что все сотрудницы «Астры» мечтали переспать с ним, а может, кое-кому и посчастливилось это сделать.
– Ладно, обо всех говорить не будем. Мне надо спасать Ксюшу. Я уверена, что доказательства ее вины притянуты за уши. Если бы твой отец дал следователю правдивые показания о том, что имел дела с Щербаковым, а не с Курниковой…
