— Проходите, усаживайтесь.
Мы прошли на кухню, и мое женское сердце тут же в нее пламенно влюбилось.
Огромная, не менее двенадцати метров, сверкающая кафелем палевого цвета, со всевозможными шкафчиками под дубовое дерево. У торцевой стены, оклеенной фотообоями, разместился кухонный уголок.
Хозяйка возилась с посудой, натирая и без того сверкающие кастрюли.
— Валь, давай ты потом домоешь. У меня, видишь, коллеги по работе пришли.
— Ну хорошо, хорошо.
Женщина сняла цветастый фартук, повесила его на вешалку, изображающую лошадок в упряжке, дунула на выбившуюся из прически прядь и вытерла руки.
— Решайте свои проблемы, — улыбнулась она, и я определила ее про себя в разряд еще не старых и очень милых женщин.
— А проблемы мы, Валя, будем решать не свои, а общественные, — назидательно уточнил Григорьев.
Он закрыл дверь за женой, нарезал хлеба. Сделал приглашающий к столу жест.
— Чем богаты, тем и рады. Угощайтесь. И по ходу выкладывайте информацию.
— Так информацию, Сан Саныч, за нас вот эта штука выложит. Где тут у вас розетка?
Григорьев включил магнитофон в розетку, поставил кассету и нажал клавишу. Из динамиков полились голоса. А мы, воспользовавшись возможностью помолчать, занялись едой.
И я не забыла мысленно похвалить себя за предусмотрительность, проявившуюся в том, что осуществить запись информации — моя идея, это раз, и в том, что запись началась не с заточки ножа для шинковки капусты, — это два. Иначе за реакцию полковника Григорьева по поводу методов получения информации ручаться было бы трудно. Хотя это не моя проблема и даже не Кирсанова — он тоже не из его болота.
Григорьев внимательно слушал запись на кассете, а я мучилась совестью из-за обреченного на голодную смерть коллегу Антона.
«— Что за салон, кто владелец?
— Хозяйка там — Роза Иосифовна, фамилию мы не знаем. Там вообще-то парикмахерская — «Восторг» называется. А сбоку еще одна дверь есть. На ней написано «Подсобные помещения». Вот там и находятся массажные кабинеты, бар. Короче, бордель это подпольный. Капитан Андреев несколько лет назад про него узнал. Если б он вывел хозяйку на чистую воду, она б в тюрягу загремела. Но он по-другому вопрос поставил. Вот она и платит ему. А он ее прикрывает, охрану обеспечивает.
— Так вы утверждаете, что похищенная Аня Калинина находится в этом заведении?
— Да, там она находится. Он сам позаботился, чтобы «с ее головы волоса не упало» — это он так выразился. Только зачем он ее туда приволочь велел — ума не приложу. А вы отпустите нас? Мы ж с Толяном только девчат на дом к клиентам возили. Щас же это не запрещено.
— Ну, это еще как сказать, — возражал Кирсанов. — Сводничество — это тебе не массажный кабинет.
— Так я ж говорю, что мы только баб возили, и все, — распинался Корявый.
— Где находится этот салон?
— Так в Молодежном. Там Дом быта раньше был. А потом все распалось. В нем все окна пацаны порасколотили. Вот Роза Иосифовна и арендует площадь под парикмахерскую».
Дальше шли горячие заверения Квадратного, что они только недавно туда пристроились по объявлению «Требуется водитель с личным автомобилем». А у их родителей автомобили имелись. Доверенности оформили и пристроились.
— Вот так удар ниже пояса, — процедил сквозь зубы Григорьев. — Ну, Андреев, ну, гусь паленый. Вот тебе и афганец. Я думал, что уж эти ребята самые надежные.
Он вздохнул.
— Ну что, ребята, собирайтесь. Где эти ваши деятели? Надо ж через них выяснить, где их «папашка крестный». И группу захвата обеспечить. Сейчас организую.
Он поднялся из-за стола.
— Подождите, Сан Саныч, — вмешалась я. — Вы еще не все знаете. Андреев — убийца.
Григорьев посмотрел на меня как на помешанную. И снова сел.
— Отца Калининой убил он. И на его совести еще два убийства, совершенных в восемьдесят первом году.
— Да вы в своем уме, Таня?
— Чужой не примеряла. Я изложу вам все вкратце. В детстве он был изнасилован тремя своими одноклассниками, и мысль о мщении у него зародилась тогда. Возможно, сначала это были просто детские фантазии. Но со временем эта идея завладела всем его существом. И Афган тоже свою роль сыграл.
— Таня, только факты смогут убедить меня в этом. Такими обвинениями голословно не бросаются. У вас есть доказательства?
— Доказательства вы с коллегами найдете сами. Мне за это денег не платят. У вас для этого гораздо больше возможностей. Для меня же достаточно лишь знать об этом. И все. Я свою скромную задачу почти выполнила. Осталось лишь вызволить Аню. Так что маракуйте. Я только добавлю, что едва Андреев узнал, что я убийствами заинтересовалась, как сразу «наружку» приставил.
Жена заглянула в дверь.
— Саш, может, чайком людей угостишь?
— Какой, к черту, чай? По делам уезжаю. Сейчас только позвоню.
Он ушел в зал, а мы, встав из-за стола, поблагодарили хозяйку и, захватив магнитофон, стали одеваться.
Приятное ощущение в желудке немного сглаживало муки совести за свинское отношение к коллеге, не отведавшему григорьевских щей.
Кирсанов оделся первым.
— Ну что, Танечка, давай Григорьева внизу подождем.
Мы спустились на лифте и вышли на улицу. Кирсанов закурил сигарету, подошел к «Audi», постучал.
Антон опустил боковое стекло.
— Что, коллега, давай так: перепоручаем клиентов Танюхе и рвем когти?
Антон кивнул и вышел из машины.
— Так-так. Крысы, значится, линяют с тонущего корабля? — подцепила я их.
— Ах, Таня, вот неблагодарная. Везде, понимаешь, суета предпраздничная. Дома ждет семья, уют. А тут даже медали не светит. А коньяк вы с Григорьевым все равно нам задолжали. Не так, что ли?
— Да так, так. Я пошутила. А вообще я вам ужасно благодарна. Спасибо, ребята. Ладно, прощаю. Сквозите, пока ветер без сучков.
— Чего-чего?! — расхохотались оба.
— Это новое образное выражение. В школе сегодня подцепила.
— Нормально, это надо запомнить, а, Киря? — Антон хлопнул Кирсанова по плечу.
— Все, Таня, пока. Уходим по-английски. Григорьеву — большой привет. Скажешь — дела.
Я помахала им рукой.
Когда вышел Григорьев, их уже и след простыл.
— А где же Володя с товарищем?
Я пожала плечами.
— У них задание.
— Понятно. Ну что, Таня, как распределим свои силы?
— Вам налево, — я указала на «Audi», — а мне направо, — и уселась за руль своей «девятки».
Через пару минут мы уже ехали в отделение милиции Трубного района. А еще через несколько минут полковник Григорьев проводил срочное оперативное совещание, а точнее, инструктаж, в том самом кабинете, где сегодня утром я мысленно пообещала коллегам в форме предоставить возможность убедиться в моих профессиональных данных.
Но неблагодарный полковник Григорьев вдруг неучтиво изрек:
— Женщине там, разумеется, делать нечего. Вы, Таня, можете ехать отдыхать. Вы свое дело сделали.
Ишь как раскомандовался. Тоже мне пуп земли. Что бы ты без меня делал, зараза?!
— Ну уж этого не дождетесь, Александр Александрович! Я, значит, вам на блюдечке с голубой каемочкой все доставила, а меня на берег списать? Не выйдет! — Я выразительно подвигала указательным пальцем влево-вправо перед своим носом, как окулист, проверяющий рефлексы.
Короче, маневр сброса с хвоста им не удался. И Григорьев покорно оставил эту безумную затею.
Моим подопечным предложили начертить план помещения салона «Восторг». Они позвонили шефу по сотовому — оказывается, таковые тоже иногда имеются у простых капитанов УВД, — попросили аудиенции. Так распорядился полковник. Комнату предполагаемой аудиенции Григорьев пометил крестом. Он пометил так же комнату, которую я, в силу своей романтичной натуры, окрестила «розовой» и тайну которой безуспешно пыталась разгадать с помощью телефона.
Наконец все было продумано, просчитано. Ребята в камуфляжных костюмах с оружием заняли свои места в двух «уазиках», а я в уютном салоне своей «девятки». И мы двинулись в путь: снова в сторону моста на Алтынку. Я уже сбилась со счету, сколько раз сегодня мельтешила по Курской. Аж душой к ней прикипела. Проезжая мимо дома номер девять, я невольно взглянула на окна четвертого этажа. В окнах у Калининой горел свет — в обоих окнах и на кухне тоже.
Вера Ивановна не спала.
Интересно, подсказывает ли ей интуиция или материнское чувство, что этот странный, крадущийся по обледенелой дороге кортеж, состоящий из двух милицейских «уазиков», «Audi» и моей «девятки», отправился, чтобы разыграть финальную сцену и поставить точку в моем, казалось бы, неспешном, похожем на замедленные съемки расследовании?
Мне показалось, что из кухни калининской квартиры нас увидели. А расследование мне только кажется медленным — ведь об исчезновении Ани я узнала лишь вчерашним утром. Просто когда за небольшой отрезок времени событий происходит много, начинает казаться, что прошла целая вечность.
