Фарит Ахметов - Чужой

Я лежал в больнице в кардиологическом центре, и мысли не давали мне покоя. Я перевел взгляд в окно. Напротив больницы, через дорогу, находился ипподром, где по кругу бежали лошади. Находясь в больнице, я наблюдал эту картину каждый день; лошадей выводили на прогулку, чтобы они не застоялись, и они бегали по кругу, подчиняясь воле наездника. А моя жизнь? Не похожа ли и она на бег по кругу, по которому ведет тебя неведомая сила? Я понимал, что все мы обречены, но я не мог вырваться из круга, оставив других. Ведь даже лошади, запряженные в одну упряжку, бегут до тех пор, пока какая-нибудь из них не падет замертво…

Июнь-июль 1991 г.

г. Ижевск

Я закрыл тетрадь и посмотрел на водителя. Разин уверенно вел машину, мы были уже недалеко от цели.

— Что скажешь? — он на секунду повернулся ко мне.

Я не успел ответить. Из-за поворота на большой скорости выскочил груженый «КамАЗ» и неожиданно вырулил на встречную полосу. Разин крутанул руль влево, машину занесло, я почувствовал страшный удар, и ветровое стекло передо мной стало рассыпаться, как в замедленной съемке…

Потом мне говорили, что Разин принял этот страшный удар на себя, поэтому я не могу сказать, что мне повезло. Меня вытащили без сознания с двумя переломами, Рифа Разина — без признаков жизни. Он погиб практически сразу.

Мои пальцы удалось разжать только в больнице: я судорожно сжимал тетрадь с рассказом Разина о последних годах его жизни.

Не сразу я решился на публикацию этой повести. Отдельные места выглядели слишком откровенными. Он писал так, как жил: честно, ничего не утаивая. Но и положить эту вещь «под сукно» я тоже не мог, это было бы предательством его памяти. В конце концов, мне надоело мучиться одним и тем же вопросом: «Хотел ли он опубликовать книгу, а если да, то в каком виде?» и я решил оставить все как есть, позволив себе только изменить имена всех действующих лиц. Любые возможные совпадения абсолютно случайны.

На суде выяснилось, что водитель «КамАЗа» был пьян. Ни о каком умышленном убийстве, конечно, никто не заикался. И все-таки я считаю, что это было убийство.

«Что скажешь?» — были его последние слова. Скажу, Риф, что тебя убила та Система, о которой ты написал в своей книге. Скажу, что ты прав, ибо наши биографии во многом схожи, и я свидетельствую: именно так все и было, а если сегодня слегка изменилось, то лишь в худшую сторону. Скажу, что ни август 91-го, ни октябрь 93-го ничему не научили.

Твоих врагов не так-то просто остановить. Спасибо тебе, что ты попытался это сделать.

Автор.