– Ну, что же вы ждете? – спросила Марго. – Открывайте дверь.
– Не знаю… – тихо ответил дьякон. – Не знаю, правильно ли мы поступим.
– Господи ты боже мой, какие мы нерешительные. Не хотите входить – не надо, я войду сама. А ну, пустите.
Марго оттолкнула дьякона, взялась за ручку и решительно распахнула дверь.
– Видите? – насмешливо бросила она. – Это совсем не сложно.
И она вошла в квартиру.
Изида Альбертовна сидела на диване практически в той же позе, в какой они оставили ее утром. Белые, морщинистые руки старухи были сложены на коленях. Теплая шаль по-прежнему покоилась на ее плечах. Лицо с гладко зачесанными назад седыми волосами было высокомерно приподнято. В открытых глазах застыло презрение.
– Боже мой, – прошептала Марго. Она покачнулась и судорожно ухватилась пальцами за спинку кресла.
Отец Андрей поддержал ее за талию и быстро сказал:
– Вам не обязательно здесь быть.
Марго сглотнула слюну.
– Ничего. Она… точно мертва? Может, пощупать ее пульс?
– Она мертва, – сказал дьякон.
– Но… почему? – выдавила Марго, не сводя глаз со страшной мертвой старухи. Она вдруг почувствовала, что картинка перед ее глазами пошатнулась, а к горлу волной подкатила тошнота.
– Вы себя нормально чувствуете? – с тревогой спросил дьякон. Голос его прозвучал откуда-то издалека, словно между ними была стена. – Может, вам лучше присесть?
Марго молча опустилась в кресло.
– Как вы? – снова спросил дьякон.
– Я в норме, – услышала Марго свой, но будто чужой, голос. – Не сжимайте так руку. Больно.
Дьякон выпустил ее руку из своих пальцев. Выпрямился и подошел к старухе.
Осмотрев тело, он повернулся и сообщил:
– Никаких следов насилия. На первый взгляд – естественная смерть.
– Естественная смерть, – эхом отозвалась Марго, встретилась с дьяконом взглядом, сжала в пальцах край куртки и хрипло спросила: – Что естественного в смерти?
– Мы должны уйти отсюда, – сказал отец Андрей, возвращаясь к креслу. – Держитесь за руку, я помогу вам подняться.
Марго встала.
– Вам нужно выпить воды, – предложил дьякон.
– В этой квартире я ничего пить не буду, – пробормотала журналистка.
Она откинула со лба прядку волос и хрипло спросила:
– Сколько мы добирались?
– Около часа, – ответил дьякон.
– Проклятые пробки! Бедная, бедная старушка.
Отец Андрей, сдвинув брови, молчал.
– Не нравятся мне такие совпадения, – хмуро и задумчиво сказал он. – Старушка умерла в тот момент, когда хотела сообщить нам что-то важное. Вам это не кажется подозрительным?
– С учетом того, что еще сегодня утром она глушила абсент и демонстрировала прекрасное, хоть и своеобразное чувство юмора? Да, мне это кажется подозрительным. Что мы будем делать, Андрей?
– Надо звонить в милицию, – ответил дьякон. – Они приедут и во всем разберутся.
– Как бы они и с нами не разобрались заодно, – устало сказала Марго. Помолчала и добавила страдальческим голосом: – Третья смерть за два дня. Четвертой я не выдержу.
На глазах у нее заблестели слезы. И тут дьякон повел себя совершенно неожиданно. Он вдруг обхватил Марго за плечи, повернул к себе и сказал, глядя девушке в глаза:
– Не нужно так переживать. Я с вами.
После чего прижал уже не скрывающую слез Марго к своей груди и ласково, по-отечески погладил ее ладонью по волосам.
– У нас больше нет зацепок, – всхлипывая, пробормотала Марго.
– Есть, – сказал дьякон. – Я не говорил вам раньше, чтобы вы не забивали себе этим голову. Знаете, кто внук Изиды Альбертовны?
Марго отстранилась от дьякона, посмотрела ему в глаза, шмыгнула носом и спросила:
– Кто?
– Иван Старков. Лидер Обновленной партии коммунистов. Насколько я знаю, он единственный родственник старухи Беккер.
Когда Марго ворвалась в переполненный зал Дома журналистов, пресс-конференция была в разгаре. На сцене, за длинным столом, восседали трое мужчин. В центре – лидер Обновленной партии коммунистов Иван Старков, слева и справа от него – распорядители пресс-конференции.
Марго впервые увидела нового лидера коммунистов «вживую» и поразилась его молодости. На вид ему было лет тридцать пять. По-спортивному подтянутый блондин, загорелый, в интеллигентных очках – он совсем не походил на тех «старых пердунов», которые еще совсем недавно заправляли коммунистическим движением в стране.
Держался Старков легко и непринужденно, не без некоторого даже изящества. Костюм на нем сидел отлично, на лацкане поблескивал партийный значок, верхняя пуговка голубой рубашки была расстегнута, а галстука не было вовсе.
Марго села на приставной стул, и тут с места поднялся толстый тележурналист с отечным лицом.
– Газета «Политическая палитра», – представился он. («Пол-литра было бы точнее», – тут же подумала о толстяке Марго.) – Иван Сергеевич, в последнее время много говорят о том, что вы правнук Владимира Ильича Ленина. Думаю, всех здесь присутствующих интересует – правда ли это? Или это всего лишь слухи?
Старков наклонился к микрофону, улыбнулся и коротко сказал:
– Это не слухи.
– Как вы это докажете?
– Не думаю, что так уж важно, кто чей внук. Человек должен что-то значить сам по себе, чтобы повести за собой людей. Вы согласны со мной?
– Но социологи считают, что электорат так охотно пошел за вами именно потому, что вы правнук Ленина!
Старков улыбнулся – мягко и открыто.
– Начнем с того, что «электорат» – это не какая-то абстрактная величина, а конкретные люди, – сказал он. – А раз так, значит, у каждого из этих людей были свои причины пойти за мной. Кому-то не нравится то, как живет страна в последние годы. Кто-то устал от беспочвенных обещаний, которые политики раздают направо и налево. Кому-то казалось странным, что во главе партии, которая провозгласила себя партией будущего, стоят старики. А я снова и снова утверждаю, что мы, коммунисты, – партия будущего! Рано или поздно люди вернутся к идеалам коммунизма, потому что лучше этих идеалов человечество ничего не придумало.
– Все, что вы только что сказали, – верно, – согласился отечный толстяк. – Но вы стали для людей символом. Прекрасным принцем из сказки, который должен прийти и своим поцелуем разбудить спящую царевну Россию!
– Красивое сравнение, – с улыбкой сказал Старков. – Если я когда-нибудь буду баллотироваться в президенты, я сделаю это своим слоганом!
По рядам пробежал смешок. Журналист тоже сдержанно улыбнулся. И тут же возразил:
– Шутки шутками, но люди думают так: если в ваших жилах течет кровь основателя российской компартии, значит, вы имеете все права на лидерство. Ведь ваш прадед был гений, и частичка его гения растворена и в вашей крови.
– Прежняя ваша метафора мне понравилась больше, – со смехом сказал Старков. – А если говорить серьезно… Партийное лидерство – это не наследный трон. А партийные лидеры – не короли. Здесь все решают не звонкие имена предков, а личные качества. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?
Распорядитель наклонился к микрофону:
– Господа, наша пресс-конференция заканчивается.
Старков взял его за предплечье и мягко проговорил:
– Я готов ответить еще на один вопрос. Но у меня просьба – пусть этот вопрос будет связан не с политикой, а с культурой. Это будет хорошим окончанием пресс-конференции.
Марго подняла руку на мгновение раньше, чем ее коллеги, и благодаря этому мгновению сумела привлечь к себе внимание.
– Девушка в зеленой кофточке, – показал на нее распорядитель. – Ваш вопрос связан с культурой?
– Безусловно, – вставая, сказала Марго.
– Пожалуйста, задавайте.
– Скоро в Доме фотографий открывается выставка работ фотографа Родченко. Господин Старков, вы наверняка слышали, что в Москве объявился маньяк, который убивает коллекционеров старинных фотографий. Вы верите в существование непроявленных негативов Родченко?
– Не думаю, что этот вопрос имеет отношения к культуре… – строго сказал распорядитель.
Однако Старков и на этот раз показал себя вполне лояльным лидером.
– Ничего, я отвечу, – сказал он. – Я действительно об этом слышал. Мне кажется, это полная ерунда. Но если бы эти «таинственные негативы» выставили на продажу на каком-нибудь аукционе, я бы, пожалуй, их купил. С детства люблю тайны.
– Спасибо, господа, пресс-конференция закончена.
* * *
В холле к Марго подошел незнакомый мужчина в темных очках.
– Ваш в-вопрос был весьма оригинален, – с улыбкой и слегка заикаясь, сказал он.
Марго оглядела незнакомца с ног до головы. У него были длинные рыжие вьющиеся волосы, на щеках красовалась трехдневная щетина, придававшая ему сходство с ковбоем «Мальборо». Одет мужчина был в светлый летний костюм, по виду – очень дорогой.
– Может быть, – сказала Марго. – Но ведь только такие вопросы и имеют смысл. Неожиданные вопросы застают человека врасплох, и он невольно «раскрывается».
